— Мне известно, что король Иаков находится теперь в Кале, — сказал Вальтер, выступая вперёд. — Принца Оранского можно отправить туда.
— Лучшего места нельзя и выбрать, — сказал сэр Джон.
— Ваш план очень хорош, — начал капитан Чарнок, в свою очередь выступая вперёд. — Но только корабль, на котором мы повезём принца во Францию, наверняка, будет захвачен. Было бы смелее и надёжнее напасть в глухую ночь на стражу Кенсингтонского дворца, силою проложить себе дорогу до апартаментов Вильгельма и умертвить его. Да, умертвить его, — прибавил он энергично. — Я с удовольствием принял бы участие в этом деле.
— И я также! — вскричал майор Ловик. — Когда узурпатор будет убит, нам останется только провозгласить королём Иакова.
— Всё это хорошо, — заметил Джон Френд, — но мы сильно рискуем, ибо нападение может и не удаться.
— Мы рискуем при всяком нападении, — возразил полковник Темпест. — Что же вы со своей стороны предлагаете?
— Мой план, — сказал сэр Джон Френд, — заключается в следующем. По воскресеньям принц Оранский всегда ездит из Кенсингтонского дворца в церковь при Сент-Джемском дворце. Надо застрелить его в это время. Что вы скажете?
— Да, это вернее, — послышалось несколько голосов.
— Может случиться, однако, тысяча непредвиденных обстоятельств, которые могут спасти принца, — произнёс капитан Портер. — У меня есть свой план, который я не могу, однако, вам сообщить сейчас.
— Войдите на возвышение и говорите, — кричали некоторые.
Но капитан оставался на своём месте.
— Теперь выслушайте, господа, и меня, — сказал, входя на возвышение, сэр Барклей. — Охрана короля Вильгельма состоит не более как из двадцати пяти человек. Я привёз с собою сорок человек гвардии короля Иакова. С ними я берусь напасть на карету принца, когда она въедет в Гайд-парк. Полдюжины наших солдат захватят ворота и запрут их. Если смело повести нападение, неудачи быть не может.
Это предложение было принято всеми, насколько можно было судить по возгласам одобрения, раздававшимся во всех углах зала.
— Гвардия принца будет, без сомнения, храбро защищать его, — сказал сэр Джордж. — Но им с нами не справиться. Все они должны быть убиты, как и их государь. Я лично берусь руководить нападением.
— Тогда победа несомненна, — загудели голоса.
Когда стихли аплодисменты, сэр Фенвик сказал генералу Барклею:
— Кажется, мы остановились на вашем плане.
— Да, да, — раздались голоса со всех сторон.
— Ручаюсь, что мы достигнем своего, если только не возникнут какие-нибудь непредвиденные затруднения, — продолжал сэр Фенвик. — Через два дня должно состояться в этой комнате другое собрание для того, чтобы условиться относительно окончательных приготовлений.
Решение было принято, и собрание стало расходиться.
В тот же самый вечер трое из заговорщиков, присутствовавших на собрании, а именно капитан Пендерграсс, Фишер и Делярю, заседали в другой таверне на той же улице.
Они тихо говорили между собою.
— Не знаю, как вы думаете, господа, — сказал один из них, — но что касается меня, то я, по совести, не могу примириться с предполагаемым убийством короля Вильгельма. Одно слово может предупредить это зло деяние, и слово это нужно сказать. Я говорил об этом с отцом Джонсоном, но он стал угрожать мне смертью, если я позволю себе хоть пикнуть. Тем не менее я решил открыть заговор графу Портланду. Вы, впрочем, можете действовать, как хотите.
— Нет, если вы так решили, то и мы не отстанем от вас.
На следующее утро около 11 часов Вальтер был уже в Сент-Джемском парке, откуда через Гайд-Парк направился в Кенсингтонский дворец с целью сделать предварительную рекогносцировку.
Он был не более как в двухстах шагах от дворца, как вдруг дворцовые ворота широко распахнулись, и показался сам король, ехавший верхом. Впереди него было около дюжины гвардейцев и столько же их двигалось сзади. Рядом с ним ехал его адъютант капитан Верной.
На Вильгельме был великолепный малиновый камзол, шитый золотом, и широкополая, украшенная перьями шляпа, из-под которой спускались на плечи длинные локоны парика. Высокие сапоги и галстук из фламандских кружев довершали его костюм.
Нельзя было сомневаться, что это был сам король. Крупные черты лица, орлиный нос, тёмные быстрые глаза, как будто чего-то ищущие, всё это указывало на Вильгельма III.
Тихо проезжая возле Вальтера, Вильгельм устремил на него свой орлиный взор. Капитан Кросби снял шляпу и сделал низкий поклон. Король быстро обернулся к своему адъютанту и спросил:
— Кто это?
— Не знаю, ваше величество, — отвечал капитан.
— Спросите, как его зовут, — продолжал Вильгельм, останавливая красивого коня, на котором он ехал.
Вальтер сделал было попытку идти дальше, но адъютант был уже около него.
— Его величество желает знать ваше имя, сэр, — сказал он.
— Меня зовут Вальтер Кросби, — последовал ответ.
Когда адъютант передал его слова королю, тот на несколько секунд задумался и сказал:
— Велите ему явиться завтра к десяти часам утра в Кенсингтонский дворец.
Вальтер почтительно поклонился, и король поехал дальше. Это происшествие чрезвычайно смутило молодого якобита, который не знал, что ему теперь делать. Ему представлялся великолепный случай покончить с королём, но вся душа возмущалась в нём при этой мысли. Обсудив дело, он решил исполнить приказание короля, но не сообщать ничего об этом свидании своим товарищам.
На следующее утро он явился в Кенсингтонский дворец без всякого оружия, чтобы потом его нельзя было обвинить в каком-нибудь преступном умысле.
При входе во дворец Вальтеру сказали, что его величество в саду. Привратник провёл его по террасе в прелестный садик, по которому король прогуливался с одним из своих министров, графом Портландским. Его движения были резки, он, видимо, сердился и то и дело пристально взглядывал на графа.
Король был гораздо красивее на лошади, но и теперь его фигуре нельзя было отказать в величавости.
Вильгельму Оранскому в это время было сорок пять лет. Несмотря на постигший его удар — смерть жены, — он был полон энергии и предприимчивости. Не отличаясь, впрочем, крепким здоровьем, он нередко прибегал к возбуждающим средствам и поражал всех силою воли. В эту эпоху, изобиловавшую военными талантами, Вильгельм считался одним из лучших полководцев.
В его родной стране Голландии его обожали, и он дал клятву защищать её до последней капли крови. Успехи, скоро им достигнутые, заставили считаться с ним всю Европу. Революция 1688 г., которой его страна обязана своей свободой, возвела его на английский престол, на котором он окончательно утвердился после битвы при Бойне.
В тот период, к которому относится наш рассказ, Вильгельму приходилось бороться уже только с тайными сторонниками Иакова и с постоянными заговорами на его жизнь.
Переговорив с министром, король сел на скамейку. Когда граф Портланд удалился, Вальтер выступил вперёд и, сделав глубокий поклон, предстал перед королём.
— Вашему величеству угодно было видеть меня.
— Я хотел бы предложить вам несколько вопросов, — сказал король. — Я слышал, что вы имели в этом дворце разговор с покойной королевой.
При последних словах его голос задрожал.
— Совершенно верно, ваше величество, — отвечал Вальтер.
— Можете ли вы сообщить мне содержание вашего разговора? Отвечайте без всякого стеснения.
— Её величество говорила со мною о своём отце, с которым, как ей было известно, я незадолго до того виделся в Сен-Жермене, и жизнь которого мне удалось спасти от ножа преступника.
Вильгельм не мог подавить в себе вспышки негодования.
— Скажите мне, — вскричал он с гневом, — неужели это правда, что этот негодяй взвёл на меня обвинение, будто я подкупил его на такое дело?
— Он сознался в этом, но король Иаков не поверил его объяснениям.
— Я рад слышать это! Он был только справедлив ко мне. Но, как я слышал, его величество относится ко мне иначе, и уже сотни кинжалов готовы пронзить меня.
— Король Иаков тут ни при чём, ваше величество, — произнёс Вальтер таким тоном, который показывал, что он не намерен входить в дальнейшие подробности.
— Я знаю, что составился огромный заговор с целью убить меня. Я могу даже назвать главных его членов. Это сэр Джон Фенвик, сэр Джон Френч, Вильям Перкинс, сэр Джон Барклей, полковник Темпест и человек двадцать других.
— Неужели кто-нибудь выдал их! — воскликнул Вальтер.
— Стало быть, вы признаёте, что заговор существует? — поймал его король.
— Было бы напрасно отрицать то, о чём ваше величество, видимо, так хорошо осведомлены.
— В течение двух дней все лица, в нём замешанные, будут арестованы и заключены в тюрьму, — продолжал король. — По этому случаю вы можете видеть, что заговоры удаются очень редко. Граф Портланд получил сообщение о заговоре от капитана Пендерграсса и Фишера. Бежать бесполезно, ибо стража теперь утроена.
— Ваше величество, — сказал Вальтер, — я теперь вполне понимаю положение, в котором я оказался. Не стану скрывать, что я также принимал и принимаю участие в заговоре. Но когда я видел в последний раз королеву, она дала мне это кольцо и обещала, что в минуту опасности оно спасёт меня.
— Покажите мне его, — сказал король.
Вальтер передал кольцо.
Король долго смотрел на него и наконец сказал:
— Обещание её величества будет исполнено, и ваша жизнь пощажена. Не благодарите меня. Вы обязаны жизнью покойной королеве, а не мне. Но вы должны поручиться мне вашим честным словом, что вы оставите свой замысел.
— Клянусь вам, государь, — сказал Вальтер.
— Вы должны также оставаться здесь, пока я не найду удобным выпустить вас на свободу.
— Готов повиноваться вашему величеству.
Всё время, пока король разговаривал с Вальтером, привратник, который его привёл в сад, стоял недалеко от них. По знаку короля он приблизился к скамейке.
— Отведите капитана Кросби в комнату, которую он с этого дня будет занимать, — сказал король.