Тоунлей не принимали в нём участия. Человек сорок будут казнены в Тайберне.
— Какая масса! — простонал полковник.
— Все они под стражей и, конечно, будут осуждены. Свидетелями выступают Нортер Гаррис, Бертрам, Фишер и Пендерграсс. — И Вальтер подал полковнику список арестованных якобитов.
— И все они будут казнены? — спросил полковник, пробежав глазами роковой список.
— Все.
— Это будет последним актом этих несчастных заговоров, — грустно заметил полковник. — Все они только навлекли гибель на нас.
— Да, — согласился Вальтер. — Теперь нам нечего ждать пощады. Король знает, что в заговоре принимают участие многие важные лица, и потому он обещал пощадить жизнь сэра Фенвика, если: только тот выдаст своих соучастников.
— Но сэр Джон, конечно, отказался? — спросил полковник. — Он не может быть доносчиком. Мы живём в несчастные времена, — продолжал он. — Разве это не несчастие, когда приносится в жертву жизнь стольких благородных людей? Боюсь, что теперь мне уже не придётся возвратиться в Майерскоф. Мысль, что я уже не увижу нашего старого дома, не даёт мне покоя.
— Не расстраивайтесь, полковник, — успокаивал его Вальтер. — Вам нужно переждать. Наступит время, когда вам можно будет и вернуться.
— Я не могу жаловаться на свою судьбу, — сказал Тильдеслей. — К моим услугам всё, что только можно пожелать, — королевские апартаменты, королевская прислуга, королевский стол, — и всё-таки мне жаль моего старого дома. Как мне хочется иногда знать, что-то теперь там делается!
— Не слыхали ли вы чего-нибудь о Горнби, полковник?
— Я ни о ком не имею вестей.
— Тогда не удивительно, что вы беспокоитесь. Но успокойтесь. Вы не в худшем положений, чем ваши друзья. Вы совершенно здоровы, а это большое утешение. Поверьте, что вы ещё поживёте в Майерскофе.
— Будем надеяться, — сказал полковник, просветлев. — Пока вы будете жить в Сен-Жермене, останавливайтесь у меня в комнатах. Моя спальня достаточно велика для нас обоих.
— Благодарю вас, полковник. Я с удовольствием остановлюсь у вас. А теперь мне нужно представиться их величествам.
Король и королева были очень рады видеть Вальтера. Не зная всего, что произошло с ним, они боялись, что он также арестован. Королева сейчас же вышла вместе с ним на террасу, чтобы иметь возможность говорить с ним более спокойно наедине.
— У меня есть к вам несколько вопросов по поводу недавних событий, — начала она, — но прежде всего я должна сообщить вам о Беатрисе. После вашего отъезда я просила отца Петра отговорить её от её намерения относительно монастыря. Он согласился, и ему удалось удержать её от этого шага, по крайней мере, в настоящее время. Отец Пётр уверяет, что Беатриса забрала себе в голову, что она должна рано умереть, и что поэтому ей следует отречься от света, несмотря на все его приманки.
— Я так и знал, ваше величество, и полагал, что отцу Петру без труда удастся отвлечь её от этих идей.
— Ему это и удалось, но недавняя болезнь, от которой она едва могла поправиться, снова усилила её опасения. Впрочем, теперь она стала гораздо веселее. Ваш приезд весьма кстати. Счастье для неё также, что здесь полковник Тильдеслей: он пользуется у неё большим влиянием, чем кто-либо.
— Я виделся уже с полковником, и он пригласил меня остановиться у него.
— Вот и отлично, — заметила королева. — Дело принимает более благоприятный для вас оборот. Но его величество удручён последними событиями. Я удивляюсь, как тяжело подействовала на него неудача заговора, тем более, что он в сущности и не рассчитывал на успех. Он даже не говорил ещё с сэром Барклеем. Может быть, он захочет говорить с вами, хотя и это сомнительно.
— Я всегда опасался, что кто-нибудь выдаст заговор. Слишком много было заговорщиков.
— Бедный сэр Фенвик! — воскликнула королева. — Я боюсь, что он уже осуждён. Как бы мне хотелось спасти его.
— Вильгельм Оранский готов пощадить его.
— Вы ошибаетесь! Он в когтях тигра, который жаждет его крови.
Вальтер молчал, зная, что королева Мария Моденская ненавидит Вильгельма и не Желает признавать за ним никаких хороших качеств. На его счастье, к ним подбежал принц, и разговор принял другое направление.
Вальтер почти не видел короля. Погрузившись в меланхолию, его величество избегал общества своих приверженцев и проводил время или в кабинете, или в уединённых прогулках по лесу. Редко-редко появлялся он на террасе и обедал всегда отдельно.
Каждое утро Вальтер должен был являться к королеве и сопровождать её на прогулку.
Он прожил в Сен-Жермене почти неделю и ни разу ещё не видал Беатрисы, которая, по словам королевы, поправлялась и скоро должна была выйти из своей комнаты. То же говорил ему и полковник Тильдеслей.
Однажды утром полковник и Вальтер получили через пажа приглашение сопровождать королеву. Вальтер хотел было разузнать, почему их приглашают так рано, но паж не мог сообщить ему ничего.
Утро было великолепное, а день обещал быть жарким. Вальтер предчувствовал, что Беатриса будет с королевой. И, действительно, когда оба они вышли на террасу, то увидели внизу в саду двух дам, которые сидели на скамейке. Они были совершенно одни. При их приближении королева приказала своей фрейлине встретить гостей и привести их к ней. Беатриса бросилась вперёд и через секунду прижималась уже к груди Вальтера. Полковник Тильдеслей быстро подошёл к королеве, которая приняла его весьма милостиво.
— Проводите меня, полковник, к моим фрейлинам, — сказала она, поднимаясь. — Они должны быть на другой стороне парка. Я принимаю большое участие в Беатрисе, — продолжала она, — и хотела бы поскорее устроить её брак. Его величество также весьма расположен к этому. Он считает Вальтера как бы своим сыном и делает для него всё, что может.
— Если только моё имущество не подвергнется конфискации, Вальтеру не придётся испытывать щедрость его величества. Беатриса получит Майерскоф, не говоря уже о значительном состоянии, которое ей осталось после отца.
— Я знаю о вашем великодушии, полковник. Но его величество сам хочет сделать что-то для Вальтера, но что — я не знаю. Может быть, он даст ему титул, если у него будут средства его носить.
— Средства у него будут, лишь бы только не конфисковали моё имущество, — сказал полковник.
— А один титул ему совершенно не нужен, — заметила королева.
Тем временем к ним подоспели и Вальтер с Беатрисой… Последний так волновался, что несколько минут был не в состоянии говорить.
— Я не буду теперь противиться вашему желанию, Вальтер, — сказала Беатриса. — Но я не хотела бы делать такого шага без согласия королевы. Может быть, она пожелает отложить мой брак из опасения расстаться со мною.
— Но ведь вы не предполагаете расставаться с нею? Вам нельзя вернуться в Майерскоф, по крайней мере теперь.
— Значит, мы изгнаны из нашего дорогого старого дома?
— Увы, да.
— Как бы мне хотелось жить в нём с вами и с полковником, но такое счастье, видно, недоступно нам.
— Надо подождать, — утешал её Вальтер. — После ужасного крушения последнего заговора правительство будет действовать мягче относительно нас, и полковник получит прощение. Тем временем мы и здесь постараемся устроиться счастливо, тем более, что вы любите Сен-Жермен.
— Да, но теперь я уже не могу быть такой весёлой, как прежде. Королева возвращается, и нам нужно поскорее присоединиться к ней.
— Как жаль! — вскричал Вальтер. — Мне нужно бы сказать вам ещё много.
— Угадайте, Беатриса, о чём мы только что говорили с полковником? — спросила королева, когда они поравнялись с нею. — Мы хотим устроить один брак, — продолжала она, не дожидаясь ответа, — но мы оба того мнения, что не следует спешить с этим делом. Что вы об этом думаете?
— Если уже всё улажено, то я вполне разделяю мнение вашего величества, — отвечала Беатриса, улыбаясь.
— Но я всё-таки боюсь, что этот брак совершится раньше, чем я бы желала, — продолжала королева.
— Чтобы успокоить ваше величество, — сказал Вальтер, — мы просим вас назначить день нашей свадьбы.
— Нет, этого я не могу, хотя и желаю. Я должна сначала спросить его величество. Завтра утром вы должны явиться в частный кабинет короля, — прибавила королева, обращаясь к Вальтеру. — Я буду там. Вероятно, нам удастся полупить согласие его величества на ваш брак.
Вальтер поклонился.
Королева сделала знак, что она отпускает обоих, а сама с Беатрисой вернулась во дворец.
На следующее утро она прислала за Вальтером и вместе с ним отправилась к королю.
Не ожидавший такого раннего посещения, Иаков сначала был очень недоволен их вторжением, но затем мало-помалу смягчился. Вальтер стал на колени, прося его согласия на брак с Беатрисой.
— Вы не могли сделать лучшего выбора, сын мой, — отеческим тоном сказал король. — Призываю благословение Божие на вас и вашу невесту.
И он распростёр руки над головою Вальтера.
— Я сделаю для вас всё, что могу, — продолжал Иаков. — Но не ожидайте от меня многого. Я могу выхлопотать место для вас у короля Людовика.
— Я предпочёл бы остаться в Сен-Жермене, государь, — отвечал Вальтер.
— Я предполагала, что вы дадите ему титул, — заметила королева, обращаясь к супругу.
— Вы предвосхитили моё намерение, — сказал Иаков. — Я посмотрю, что для вас будет удобнее сделать, Вальтер. Но все приготовления к свадьбе нужно отложить до моего возвращения из монастыря Ла-Трапп, куда я еду завтра. Мне хочется повидаться с аббатом де Ранси. Это человек святой жизни. Моё отсутствие продолжится дня три-четыре. Вы должны были бы сопровождать меня, но я не хочу разлучать вас с вашей невестой.
— Поезжайте, непременно поезжайте с королём, — заметила Мария. — За Беатрису я отвечаю.
— Я не могу отказаться от милостивого предложения вашего величества, — с поклоном сказал Вальтер. — Я с радостью поеду с вами.
— Вы должны, однако, помнить, что вы едете в один из самых строгих монастырей во Франции, — сказал король. — В нём всегда царила самая суровая дисциплина. Как бы тяжело ни казалось вам пребывание в нём, вы должны оставаться со мною до тех пор, пока я не найду нужным ехать назад.