Смитфилд
Глава IНочь ужасов
В ту ночь Беглый расположился главной квартирой в Лиденхолле — большом частном доме, принадлежавшем тогда некоему сэру Гюгу Нэвилю. Это здание было обнесено стенами с низкими зубцами, крытыми свинцом; отсюда и его название[21]. Внутри него был большой двор. Впоследствии этот дом принадлежал знаменитому Ричарду Уиттингтону[22].
В Лиденхолле после кровавой дневной работы Беглый еще долго пировал и бражничал с Готбрандом и другими своими товарищами, вспоминая среди смеха и шуток жестокие деяния, совершенные ими, и замышляя новые подобные же подвиги на завтрашний день. В этом доме он устроил склад всех несметных сокровищ, добытых в тот день грабежом.
Огромный двор был переполнен вооруженными людьми, которые всю ночь стояли на страже. Стража была расставлена также на прилегающих улицах и на рынках Грэсчерч и Фэнчерч из опасения внезапного нападения. Но в Чипсайде, где днем происходило столько избиений (все купцы были обезглавлены на Стандарде), тысячи до бесчувствия напившихся негодяев спали вповалку и, по словам Фруассара, «могли быть перебиты, как мухи, если бы несколько вооруженных человек напали на них». Несмотря на то, никто из верных королю граждан не решался выйти из дома.
Совсем иначе провел эту ночь Уот Тайлер. После того как было решено действовать порознь, он расстался со своим собратом-командиром. Потом, когда разрушение Савойского дворца было закончено под его наблюдением, он повел свою рать по нижней части Сити, вдоль Темзинской и Тауэрской улиц, к Тауэрскому Холму. Там он расположился лагерем с целью отрезать всякое подкрепление королю и задерживать доставку съестных припасов в осажденную крепость. При проходе через Сити Тайлер строго запретил грабить. Впрочем, сочувствовавшие мятежникам горожане доставили им огромные запасы; и Уот объявил своим людям, что пока они должны довольствоваться этим.
В осажденной крепости все провели страшную ночь ужаса и тревог, всякое сообщение с друзьями и с Сити было теперь отрезано. С вершины Белого Тауэра — обычного места наблюдений — король и члены Совета видели пожар Савойского дворца; они могли также убедиться в наступлении Уота Тайлера и в занятии его войском Тауэрского Холма.
Было уже ясно, что назавтра крепость неминуемо подвергнется осаде; и были сделаны все приготовления к обороне. Но было не менее ясно, что даже самые отважные и доблестные из рыцарей, а именно сэр Симон Бурлей и сэр Евстихий де Валлетор, не надеются на успех — у них были основания опасаться измены гарнизона.
По приказанию короля сэр Джон Голланд был освобожден из заточения в башне Вошан, но ему не было разрешено возвратиться во дворец. Его послали держать стражу на стенах крепости.
Глава IIВступление Уота Тайлера в Тауэр
На следующее утро всякий, кто смотрел со стенных бойниц крепости и с вершины сторожевой башни, мог видеть, что Тауэрский Холм покрыт несметным полчищем вооруженных мятежников. А крики этих дикообразных людей наводили ужас. Вскоре часть мятежников со знаменем св. Георгия начала спускаться с холма и подъехала возможно ближе к Бастионным Воротам. Затрубив в рога, они объявили, что если король не выйдет немедленно для переговоров с их предводителем, то их рать тотчас же приступит к осаде крепости и изобьет всех находящихся в ней.
Это дерзкое поручение было передано Ричарду и сильно взволновало его. Собрав Совет, он обратился к нему за указаниями. Сэр Симон Бурлей высказался в том смысле, что королю следует согласиться на свидание перед Бастионными Воротами, а во время этих переговоров его сторонники постараются захватить главаря мятежников, втащить его в Тауэр и немедленно казнить. Этот план был встречен всеобщим одобрением. Со стенных бойниц раздались призывные звуки труб; и мятежникам дано было знать, что через час король выедет из ворот крепости для краткого совещания с их предводителем.
Осаждающие выразили свое удовольствие громкими криками. Незадолго перед тем, как должно было произойти свидание, большой отряд арбалетчиков двинулся с холма в направлении к Бастионным Воротам. Во главе их ехал Уот Тайлер, сопровождаемый конвоем телохранителей из двухсот отборных ратников.
Не смущаясь видом этих огромных сил, Ричард, вооруженный с головы до ног и сидя на могучем коне, выехал из ворот крепости. Его сопровождали сэр Симон Бурлей, сэр Евстахий де Валлетор, сэр Осберт Монтакют, бароны де Вертэн и де Гоммеджин — все в полном вооружении и на прекрасных конях. В тылу их находились сотня арбалетчиков.
Увидя выехавшего короля и его спутников и заметив также, что у Бастионных Ворот теснятся лучники и арбалетчики, Уот Тайлер приказал своим перейти в наступление и ринулся вперед. В то же время отряд пеших мятежников с громкими криками устремился вслед за конницей.
Встревоженный этими признаками нападения, король немедленно повернул коня. Как ни старались сэр Симон и сэр Евстахий остановить его, он возвратился в крепость; и они были вынуждены последовать за ним. Уот Тайлер и его ратники стремительно бросились за ними, они помешали затворить ворота, поднять подъемный мост и спустить забрало.
Натиск был так быстр и удачен, что не прошло и четверти часа после отступления короля, как тысячи две мятежников вошли уже в крепость — Тауэр был взят Тайлером почти без боя. Стража у ворот и на стенных бойницах была удалена и заменена мятежниками.
Только верхняя часть Белого Тауэра была еще в руках приверженцев короля, ее занимали сэр Симон Бурлей, сэр Евстахий де Валлетор и другие рыцари.
Архиепископ кентерберийский и лорд верховный казначей нашли убежище в часовне Белого Тауэра. Но предводитель мятежников решил не тревожить их до поры до времени и оставить там, где они находились.
Единственными лицами во дворце, с которыми он желал теперь иметь дело, были король, принцесса и Эдита.
Глава IIIПредложение Уота Тайлера королю
Вторжение мятежников в Тауэр было так неожиданно, и они ворвались в таком огромном количестве, что гарнизон крепости отчасти со страха, отчасти, как и предполагалось, по тайному сочувствию делу мятежников не пытался оказать сопротивление. Только стража, находившаяся на дворцовых воротах, сохранила верность королю: она геройски воспротивилась пропустить главаря мятежников и его спутников. Но и эти храбрецы скоро были перебиты.
Сойдя с коня на дворе Тауэра, Уот Тайлер в сопровождении дюжины ратников вступил во дворец. Узнав от одного из привратников, что король находится в покоях принцессы, он приказал испуганному прислужнику вести его туда. Когда предводитель мятежников гордой поступью проходил по дворцовой галерее, он чувствовал, что цель его честолюбивых стремлений наконец достигнута: верховная власть была уже почти в его руках. А обитателями дворца овладела сильнейшая оторопь. Грумы, пажи и йомены разбежались. Смертельно перепуганные придворные дамы принцессы заперлись в своих комнатах.
Около принцессы осталась одна только Эдита. Они были вдвоем, когда Ричард вошел в покои своей матери. Присутствие духа и мужество не изменили принцессе даже при этом тяжелом испытании; Эдита также проявляла много твердости и мужества.
Король сообщил им, что Тауэр взят мятежниками и что они должны с минуты на минуту ожидать посещения Уота Тайлера. Оттого-то они нисколько не удивились, когда дверь вдруг отворилась — и в комнату вошел предводитель мятежников, оставив своих спутников за дверью.
Сделав несколько шагов, он остановился. Его мощная фигура, казавшаяся еще крупнее в доспехах, его надменная осанка и крайняя суровость во взоре придавали ему чрезвычайно грозный вид. Он не поклонился ни королю, ни принцессе и ждал, пока заговорят с ним. Но король молчал. Тогда принцесса собрала всю свою твердость духа и сказала дерзкому пришельцу:
— Как ты смеешь осквернять этот покой твоим присутствием?
— Я нахожусь здесь по праву победителя, сударыня, — отвечал Тайлер. — Тауэр в моих руках, и я могу входить во всякую комнату, в какую мне заблагорассудится. Я пришел сделать некоторые предложения вашему сыну, королю. И я буду сильно удивлен, если вы ввиду его же безопасности и благополучия не посоветуете ему принять их.
— Говори, что ты намерен сказать! — воскликнул Ричард, к которому уже вернулось его самообладание.
— Во-первых, — высокомерно начал предводитель мятежников, — позволь тебе объявить (что, впрочем, и без того очевидно), что только я один могу удержать тебя на троне. В настоящее время я располагаю большей властью, чем твой дядя, Джон Гонт, дворец которого я вчера сжег, и чем графы Кембридж и Букингам. Хотя я веду войну против вельмож и рыцарей, а также против духовенства, но я не только не хочу свергать тебя с престола, а, наоборот, намерен при некоторых условиях поддержать твою власть.
— Излагай твои условия! — сказал Ричард. — Я готов их выслушать.
— Для того чтобы народ мог иметь к тебе доверие, ты женишься на девушке из народа, — продолжал Уот Тайлер. — А для того, чтобы я мог иметь к тебе доверие, твоей супругой должна быть моя дочь, Эдита.
Прежде чем Ричард успел ответить, принцесса поспешила вмешаться.
— Эдита вовсе не дочь народа, — смело сказала она. — Точно также она не твоя дочь!
— Но она слывет за таковую, — ответил Уот Тайлер. — И этого достаточно.
Потом, обращаясь к королю, он добавил:
— Дай мне ответ, чтобы я знал, как мне действовать.
— Государь! — сказала Эдита. — Прежде чем вы ответите этому дерзкому человеку, позвольте мне, прошу вас, сказать несколько слов. Я не связана перед ним долгом дочернего почтения, которого вовсе и не питаю к нему. Отвергните его дерзновенное предложение, отвергните с презрением! Не бойтесь ни его угроз, ни злобы. Он не посмеет поднять руку на вашу царственную особу! Если же он обнажит меч, то пронзит им мою грудь, а не вашу!
Эти слова были сказаны с такой настойчивой твердостью, что Уот Тайлер отступил, а Эдита стала между ним и королем. Мгновение спустя предводитель мятежников уже оправился и воскликнул яростно:
— Не смей и думать становиться помехой моим замыслам, девчонка! Я задумал твой брак — и он должен состояться, иначе ты и твоя высокая покровительница горько в этом раскаетесь, а король утратит корону! Кто воспротивится моему решению?
— Я не против него, — ответил король.
— Ты слышала? — торжествующим голосом проговорил Уот Тайлер. — Король согласен. Теперь будешь ли ты повиноваться?
— Я никогда не выйду замуж! — сказала Эдита.
— Никогда не выйдешь замуж? — воскликнул Ричард. — Даже если я предложу тебе свою руку?
— Я уже помолвлена с Небесами, — ответила она. — Вчера вечером я произнесла торжественную клятву перед алтарем в присутствии архиепископа и ее высочества.
— Это правда! — вставила принцесса.
У Ричарда вырвался крик отчаяния.
— Не тревожьтесь, государь! — сказал Уот Тайлер. — Она все равно будет вашей. Архиепископ даст ей разрешение от обета, иначе он поплатится головой!
Сказав это, Уот Тайлер вышел из комнаты, с явным намерением привести в исполнение свою угрозу.
— Я удержу его! — крикнул Ричард, поспешно бросившись за ним.
Но он был остановлен стражей мятежников, поставленной у входа.
— Я оказываюсь пленником в своем собственном дворце! — воскликнул Ричард, возвращаясь.
На лице его отразилась мучительная тревога, и он добавил:
— Добрый архиепископ падет жертвой!
— Нет, сын мой! — возразила принцесса. — Небеса не допустят столь чудовищного деяния. Архиепископ находится в безопасности, в Белом Тауэре.
Глава IVКазнь архиепископа и лорда верховного казначея
Выйдя из покоев принцессы, Уот Тайлер оставил, как было уже сказано, стражу у дверей, отдав строгий приказ не выпускать из комнаты никого, не исключая самого короля. Взяв с собой новый отряд людей, главарь принялся обыскивать дворец. Вскоре он напал на одного из архиепископских слуг, который, будучи запуган угрозами смертной казни, провел его и его воинов потайным ходом в часовню Белого Тауэра, где они нашли архиепископа и сэра Роберта Гэльса за молитвой.
Обедня только что была отслужена, и оба приобщились св. Тайн. Не зная, что может случиться, архиепископ всю ночь провел в молитвенном бдении. Теперь же, склонив колена у алтаря, он молился и каялся в грехах. Рядом с ним, также преклонив колена, молился сэр Роберт в то время, когда мятежники ворвались в часовню. Встревоженные шумом, оба почтенных мужа оглянулись. Завидя этих дикообразных людей, вооруженных пиками и топорами, они сразу догадались об их намерении, но не изменили своего коленопреклоненного положения.
Устремившись к архиепископу, который был в полном епископском облачении, в вышитой далматике, в стихаре и в черной бархатной шапочке, Уот Тайлер грубо схватил его за плечо и заставил подняться. Лорд-казначей тотчас же поднялся сам.
— Что тебе нужно? — спросил архиепископ.
— Иди со мной, Симон Сэдбери, и освободи одну молодую девицу от обета, который она произнесла перед тобой вчера вечером в присутствии принцессы! — отвечал Уот.
— Я не могу освободить ее, если бы даже хотел, — сказал архиепископ. — Но я не захотел бы этого сделать, если бы и мог.
— В таком случае, ты должен умереть, — объявил Уот.
— Я прекрасно знаю, что не получу пощады от тебя, безжалостный хам! — воскликнул архиепископ.
— Ты прав, Симон Сэдбери! — ответил Уот. — Ты уже давно приговорен к смерти за твою измену народу: я не мог бы пощадить тебя, если бы даже ты исполнил мою просьбу. Ты так же приговорен умереть смертью изменника, — добавил главарь, обращаясь к сэру Роберту Гэльсу, который сурово смотрел на него. — Выведите их отсюда! — продолжал Уот, обращаясь к своим спутникам.
— Да, пусть нас ведут! — сказал архиепископ лорду-казначею. — Мы оба вполне готовы к смерти. И, право, лучше умереть, когда уж нет больше отрады в жизни!
— Но я предпочел бы умереть с оружием в руках, — сказал сэр Роберт.
Во все продолжение этой тягостной сцены оба держались со своим обычным достоинством. Их слова, осанка и движения были так величественны, что мятежники не дерзнули даже прикоснуться к ним, когда выводили их из часовни.
Этот захват был совершен с такой быстротой, что сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий де Валлетор, находившиеся в верхней части башни, даже не знали о случившемся.
Первоначально Уот Тайлер намеревался казнить архиепископа и лорда верховного казначея на лужайке перед часовней Св. Петра. Но потом он передумал и решил, что казнь должна происходить на вершине Тауэрского Холма, там оставлены были Джон Бол с большей частью мятежников, потому что всем немыслимо было войти в крепость. Вот почему он отдал приказ, чтобы пленников вели туда, а сам, сев на коня, поехал во главе шествия.
С вершины Белого Тауэра сэр Симон Бурлей, сэр Евстахий де Валлетор и другие рыцари могли наблюдать это грустное шествие. Они видели двух почтенных сановников, шедших узниками, под конвоем толпы мятежников; видели подле них какого-то зверского вида негодяя, несшего секиру на плече, а перед ним Уота Тайлера на коне. Но они не могли ни защитить, ни освободить узников: ратники и арбалетчики гарнизона отказались им повиноваться.
Из окон дворца Ричард и его мать с Эдитой были свидетелями этого душу разрывающего зрелища. Они видели ожесточенную толпу мятежников, шедшую следом, с пиками и топорами, слышали грозные возгласы: «Смерть изменникам! Смерть притеснителям народа»! Они отлично знали, к чему все это клонится.
Таким образом, шествие миновало ворота Садового Тауэра, пересекло задний двор и выступило из Бастионных Ворот. На всем пути пленники подвергались оскорблениям и поруганиям со стороны гнусных чудовищ, следовавших за ними; а оба почтенных мужа все время держались с неизменным достоинством. Они подверглись еще более грубому обращению, когда приблизились к Тауэрскому Холму; добрый архиепископ должен был собрать всю сбою твердость духа, чтобы пройти через это страшное испытание. Что же касается лорда-казначея, то отвага поддерживала его: он так грозно смотрел на своих мучителей, что те невольно отступали прочь.
До тех пор на Тауэрском Холме никогда не было лобного места: здесь не происходило ни одной казни. Только на этот раз место обагрилось самой благородной кровью в Англии. На гребне холма остановился Джон Бол, сидевший на своем ослике. Он следил за мученическим прохождением жертв, ликуя от восторга при тех оскорблениях, которым они подвергались. Когда они стали медленно подыматься в гору, он спустился вниз навстречу архиепископу и обратился к нему с насмешливым приветствием:
— Добро пожаловать, Симон Сэдбери, на Тауэрский Холм! Наконец-то ты получишь награду за твои преступления.
— Что я сделал такого, что вы хотите убить меня? — спросил архиепископ. — Я хочу знать, в чем моя вина.
— Ты причинил много зла народу, — ответил Джон Бол. — И ты уже давно обречен на смерть. Не так ли, друзья мои?! — воскликнул он, оглядываясь кругом на ожесточенную толпу. — Разве он не должен умереть?
— Он должен умереть! — заревела толпа, словно в один голос.
— Слышишь, Симон Сэдбери? — крикнул Джон Бол. — Твой приговор произнесен.
— Я не желаю говорить с тобой, вероотступник! — сказал архиепископ. — Но я хочу обратиться к твоим ослепленным товарищам. Прошу не о пощаде моей жизни; спрашиваю только: какое зло я сделал?
— Ты грабил нас! — закричали в ответ тысячи голосов.
— Ошибаетесь! — ответил архиепископ. — Я работал для вашего блага; я тратил на вас свои деньги. Пусть за меня ответит город Кентербери! Вы же знаете, что я сделал для этого города. Ведь я наполовину отстроил его.
— Не слушайте его! — крикнул Джон Бол. — Он врет.
— Он должен умереть! — кричала неумолимая толпа.
— Выслушайте меня, обманутые люди! — воскликнул архиепископ таким голосом, который невольно заставлял насторожиться. — Если вы убьете меня, то навлечете на себя гнев справедливого Мстителя. Вся Англия будет подвергнута отлучению[23].
Когда интердикт налагался на целую страну (interdictum generate), совершался мрачный, потрясающий нервы обряд с погашением свечей в храмах. Алтари и иконы покрывались трауром; службы и требы прекращались; никто не смел есть мясо и стричься; все каялись ежедневно; браков не совершалось; младенцев не крестили; трупы валялись на улицах и дорогах без погребения. Понятно, что народ приходил в страшное возбуждение — и нужно было умилостивить папу: интердикт был важным орудием церкви в борьбе с государством.
В ответ раздался яростный крик толпы. Когда она несколько успокоилась, Джон Бол сказал:
— Мы не только не боимся отлучений папы Григория[24], но и вовсе не признаем его власти. Ты был великим притеснителем народа, и правосудие наконец постигло тебя. Приготовься к немедленной смерти.
— Я уже приготовлен, — с твердостью ответил архиепископ. — Всю прошлую ночь я провел в молитве и покаянии. И когда твой бессовестный командир напал на меня, я молился, преклонив колена, у алтаря. Дай Бог, чтобы ты был так же приготовлен встретить свой конец, который уже близок! Я прощаю тебя, и да простит тебя так же Господь.
Лорд верховный казначей добавил вдруг грозным голосом:
— Я же не даю своего прощения такому негодяю, как ты, который отрекся от своей веры и поднял народ на мятеж! Кровь моя будет вопиять к Небесам об отмщении тебе. Призываю тебя на суд перед Престолом Божиим не далее как в трехдневный срок!
Эти слова были так ужасны, что навели тревогу на всех, слышавших их. Заметив произведенное впечатление, Уот Тайлер, державшийся все время в стороне, чтобы дать Джону Болу высказаться, вдруг выехал вперед на своем коне и отдал приказ приступить к казни.
Во время всех этих пререканий из соседней лавки мясника был принесен большой чурбан. Возле него уже встал разбойничьего вида палач, он опирался на свою секиру и зловеще посматривал на свои жертвы. Вокруг столпились рассвирепевшие, жаждавшие крови люди с пиками и секирами в руках. В этом же кружке находились Уот Тайлер на своем коне и монах — на ослике. Подле пленников стояли с полдюжины звероподобных негодяев, назначенных помогать палачу в его работе.
Первым должен был пострадать архиепископ. Он оглянулся кругом на толпу зрителей, но не встретил ни в едином взоре выражения жалости. Потом он спокойно расстегнул нарамник тонкого полотна, перекинутый через его плечи, и снял его, а так же стихарь. Это были его единственные приготовления.
После этого он обратился к палачу и сказал, что прощает и его. Сумрачный злодей ничего не ответил, он только знаком показал архиепископу опуститься на колени.
Архиепископ повиновался. Но прежде чем положить голову на плаху, он поднял руки к небу и воскликнул:
— О, блаженные чины ангельские и святые угодники! Помогите мне вашими молитвами!
Раздраженный этим промедлением, палач заставил его наклониться и хватил его секирой. Но удар оказался не смертельным, архиепископ слегка приподнялся и с радостным, блаженным выражением лица воскликнул:
— Господу угодно сопричислить меня к сонму мучеников!
Только после седьмого удара голова этого доброго человека была отделена от тела.
Лорд верховный казначей встретил свой конец с поразительной твердостью. С виду безучастный к возгласам зрителей, он сурово посмотрел на обоих главарей мятежа, потом, сбросив с себя свой бархатный кафтан и золотую цепь, сказал палачу:
— Эй, ты, подлый холоп! Возьми это себе и сделай твое дело попроворнее, если можешь!
Обрадованный подарками или, быть может, пристыженный своею прежнею неловкостью, палач одним ударом секиры отсек голову лорда-казначея.
Рассвирепевшая толпа не удовольствовалась этим мщением. Мятежники, воткнув на пики головы казненных, понесли их к Лондонскому Мосту и водрузили на воротах Сити, где обыкновенно выставлялись головы казненных изменников. Чтобы можно было узнать голову архиепископа, к черепу приколотили гвоздем его черную бархатную шапочку.
Тела обеих знаменитых жертв были оставлены на Тауэрском Холме. Они пролежали там до следующей ночи — никто не смел убрать их. Затем останки казненного лорда верховного казначея были похоронены в Темпле. А добрый архиепископ, заслуживший мученический венец, хотя ему не суждено было получить его на земле, нашел достойное место последнего успокоения в кентерберийском соборе. Когда несколько лет спустя гробница его случайно была вскрыта, оказалось, что место головы занимает свинцовое ядро. В прежние времена раз в год лорд-мэр и альдермены города Кентербери имели обыкновение посещать его могилу и молиться за упокоение его души.
Глава VКатерина де Курси в дартфордском монастыре
В ту ночь Конрад Бассет тайно покинул Эльтгемский дворец. Он отправился на сильном коне с Катериной де Курси позади себя в дартфордский монастырь и мчался с такой быстротой, что прибыл туда менее чем через час.
Ворота были заперты. Прошло несколько времени, прежде чем старик привратник вышел отворить и, уступая просьбам Катерины, впустил всех во двор.
Было довольно поздно, но настоятельница не удалилась еще на покой, она была занята молитвой. Теперь вместе с сестрой Евдоксией она вышла на крыльцо. При виде их Конрад немедленно ссадил с седла свою прелестную спутницу. Когда свет лампы, принесенной сестрой Евдоксией, упал на лицо вновь прибывшей, у настоятельницы вырвалось восклицание удивления.
— Я думала, что это Эдита! — воскликнула она.
— Нет, я — Катерина де Курси, — ответила молодая девушка. — Я явилась просить у вас убежища, святая мать.
— Добро пожаловать, Катерина! — отвечала настоятельница, нежно обнимая ее. — Мои мысли заняты были одним молодым существом, о защите которого я только что молилась.
Конрад Бассет при столь благоприятном обороте дела почувствовал такое облегчение, как будто с его плеч свалилась огромная тяжесть, и удалился, не проронив ни слова. Он пустился в обратный путь с не меньшей поспешностью и прибыл в Эльтгемский дворец так же тайно, как и покинул его.
Сэр Лионель очень обрадовался и совершенно успокоился, когда узнал, что его дочь в безопасности. После непродолжительного разговора со старым рыцарем Конрад хотел уже удалиться, но сэр Лионель остановил его.
— Я хочу предложить вам один план, — сказал он. — Если вы его примете, то нужно немедленно приступить к делу. Из одних ли мятежников состоит гарнизон?
— Я сильно этого опасаюсь, — отвечал Конрад. — Все они присоединились к Союзу.
— Решитесь ли вы предложить им перейти на сторону короля?
— Попробую порасспросить некоторых из них нынче вечером. Если найду почву благоприятной, то созову завтра весь гарнизон и отправлюсь с ним в Лондон.
Попытки, сделанные Конрадом, были так хорошо встречены, что он решился на следующий же день выполнить свое намерение. Рано утром он собрал весь гарнизон на дворе замка.
Конрад Бассет в полном вооружении, сидя на своем коне так же, как и сэр Лионель, находившийся подле него, обратился к своим людям с пространной речью. Он высказал уверенность в их неизбежном и полном поражении, если они будут продолжать мятеж, и обещал не только прощение, но и награду, если они возвратятся к своему долгу и пойдут на защиту короля. Эти доводы, обращенные к людям, которые ему сочувствовали, а главным образом, конечно, обещание награды и прощения, подействовали на слушателей. Оглашая воздух громкими криками сочувствия королю и потрясая в воздухе оружием, они пообещали следовать за Конрадом, куда бы он ни повел их.
— В таком случае, мы немедленно отправимся в Лондон! — воскликнул Конрад, решившись не дать остыть их вновь пробудившейся преданности королю. — Следуйте за мной!
— Помогите сразить врагов короля, — и ваши проступки будут забыты и прощены! — воскликнул сэр Лионель.
Еще раз восклицания верности королю огласили эхом здания дворца, когда бывшие мятежники вслед за Конрадом и старым рыцарем переходили через подъемный мост. Таким образом, королевский дворец был на время совершенно покинут. Впрочем, для него это было даже лучше, чем вмещать в себе таких гостей, как за последнее время.
Когда проезжали по аллее, сэр Лионель от души поздравил Конрада с успехом.
— Я нисколько не удивлен этим, — ответил тот. — Люди начали уже немножко побаиваться; и они очень обрадовались, что могут заручиться помилованием.
По приезде на Блэкхит по совету старого рыцаря Конрад приказал сделать остановку и, обратившись к своим людям, сказал:
— Нам необходимо действовать теперь с чрезвычайной осторожностью. Когда мы войдем в Лондон, то должны показывать вид, будто все еще принадлежим к мятежникам. Только таким образом мы избежим нападения и будем в состоянии оказать поддержку королю. Мы заявим о себе в надлежащую минуту. Ждите, когда я подам вам знак!
Пообещав в точности исполнять его приказания, новые сторонники короля продолжали свой путь. Когда они приблизились к Саутварку, множество опустошенных и сожженных домов свидетельствовали им о тех неистовствах, которые были совершены их бывшими товарищами. Зрелище было до того уныло и безотрадно, что невольно пробуждало чувство жалости даже в самых ожесточенных сердцах.
Прежде чем перейти через Лондонский Мост, Конрад снова сделал остановку, чтобы переспросить свои войска; полученные ответы заставили его решиться немедленно продолжать путь к Тауэрскому Холму.
Незадолго перед тем на воротах Сити были выставлены головы архиепископа и лорда верховного казначея. Это зрелище до того возмутило Конрада и сэра Лионеля, что они, не будучи в состоянии сдерживать свои чувства, разогнали толпу, глазевшую на останки.
Глава VIКонрад Бассет — победитель Беглого и рыцарь
Никогда еще Лондон не был поприщем столь странных и ужасных деяний, как в те времена, к которым относится наш рассказ.
Тем временем как двое из лучших и мудрейших сынов Англии были зарезаны на Тауэрском Холме, приверженцы короля сделали успешную попытку изгнать из Тауэра мятежников, оставшихся в крепости после того, как Уот Тайлер удалился, чтобы присутствовать при казни.
Вследствие предательского бездействия арбалетчиков и ратников, из которых состоял гарнизон, сэр Симон Бурлей, сэр Евстахий де Валлетор и все рыцари и эсквайры не могли предотвратить вступление Уота Тайлера в крепость и сами были вынуждены запереться в верхней части башни. Лишь после того, как Уот Тайлер повел свои жертвы на Тауэрский Холм, они незаметно пробрались в конюшни и сели на коней.
Пока они собирали всех воинов, которых могли только найти, к ним присоединился король, который до того распалился гневом, что пожелал лично руководить нападением на мятежников. Вскочив на коня и выхватив копье у одного эсквайра, он ринулся вперед, призывая всех следовать за ним. Затем он стремительно произвел нападение на мятежников, оставшихся на верхнем дворе.
Совершенно застигнутые врасплох, лишенные возможности защищаться, мятежники ударились в бегство. Многие из них были смяты рыцарями и перебиты, хотя большинство успели броситься на задний двор и выбежали из ворот.
Возбужденный погоней и сгорая желанием отомстить за оскорбления, нанесенные ему лично Уотом Тайлером, Ричард опрометчиво выехал за Бастионные Ворота. Напрасно спутники кричали ему, умоляя возвратиться. Король бешено проскакал вперед более чем на двести ярдов. Вдруг он увидел страшного всадника на вороном коне, который бешено мчался прямо на него с обнаженным мечом в руках и с явным намерением взять его в плен или убить.
Только тогда король остановился, но было уже слишком поздно. Прежде чем Ричард мог повернуться назад и ускакать, на него налетел этот грозный всадник, узнавший его издали.
Страшный противник, с которым королю предстояло иметь дело, хотя он и не догадывался об этом, был не кто иной, как Беглый. Незадолго перед тем грозный главарь мятежников появился па Тауэрском Холме со своим отрядом. Заметив, что множество мятежников бегут из крепости, он поскакал вниз, к Бастионным Воротам, чтобы удостовериться, в чем дело. Как только Беглый узнал короля и понял возможность взять его в плен, он еще больше пришпорил свою лошадь. Накинувшись на Ричарда и схватив его коня под уздцы, он закричал грозным голосом:
— Сдавайся, как мой пленник!
— Прочь, негодяй! — воскликнул Ричард. — Разве ты не видишь, что я король?
Но, к его крайнему изумлению, нападающий не отпускал его и воскликнул вызывающим голосом:
— Я это знаю! Тем не менее ты все-таки мой пленник.
Вдруг на помощь королю подоспел защитник. Как раз в это время появился Конрад Бассет.
За несколько минут перед тем он поднялся на Тауэрский Холм и проезжал по нему во главе своего отряда рядом с сэром Лионелем, как вдруг увидел, какой опасности подвергается король. Обнажив свой меч, он в ту же минуту бросился вперед, восклицая:
— Оставь сию же минуту его величество, негодяй, или…
— Что ты задумал, Конрад? — воскликнул Беглый, не выпуская короля.
— Защищайся, негодный! — отвечал Конрад.
Не сомневаясь более в намерениях Конрада, Беглый выпустил короля, который, отъехав немного, остановился, желая видеть исход поединка.
— Ты изменник, предатель, Конрад! — воскликнул Беглый.
— Нет, это ты — изменник! — ответил Конрад. — А я — мститель.
Затем последовал непродолжительный, но страшный поединок, на который король и сотни других зрителей смотрели, затаив дыхание. Он окончился смертью главаря, которому Конрад пронзил горло мечом. Беглый свалился с лошади. С последним издыханием у него вырвался крик:
— Будь ты проклят! Ты похитил у меня корону!
Тем временем сэр Лионель де Курси подъехал к королю.
После объяснений, которые он успел дать его величеству, сэру Симону Бурлею и другим рыцарям, Конрад был приглашен вступить в крепость, куда он привел с собой и весь свой отряд.
Король и молодой человек не обменялись ни словом до тех пор, пока они не достигли внутреннего дворца. Здесь Ричард вынул свой меч и в присутствии всех дворян посвятил в рыцари своего избавителя.
Глава VIIОкончательное совещание короля с Тайлером
С гребня Тауэрского Холма Уот Тайлер был свидетелем освобождения короля и смерти Беглого от руки Конрада Бассета. Как ни был он взбешен и изумлен тем, что Конрад Бассет перешел на сторону короля, он почти прощал ему эту измену: она избавляла его от единственного человека, который мог оспаривать у него верховную власть.
Уот Тайлер не опасался никаких препятствий со стороны Джона Бола; но за последнее время он начал сильно побаиваться, что скоро между ним и Беглым возгорится смертельная вражда. Тем не менее, прикидываясь глубоко опечаленным, он горько оплакивал своего собрата-командира и клялся жестоко отомстить за него. Он приказал перенести тело убитого в Лиденхолл, куда вскоре последовал и сам, чтобы овладеть сокровищами, накопленными Беглым.
Перед своим отъездом он оставил довольно большой отряд на Тауэрском Холме под начальством Готбранда, чтобы отрезать всякие подкрепления осажденным, а также препятствовать всякой их попытке к вылазке. Джон Бол отправился вместе с Уотом в Лиденхолл, где у них состоялось продолжительное совещание относительно дальнейшего образа действий.
Теперь, когда Уот Тайлер должен был отказаться от своих честолюбивых замыслов насчет Эдиты, он решил захватить в плен молодого монарха, чтобы его именем приводить в исполнение все, что ему заблагорассудится.
Чтобы завладеть снова Тауэром теперь, когда его гарнизон увеличился с приводом отряда из Эльтгема, уже требовалось немало времени; захватить же крепость хитростью было трудно. По совету Джона Бола Тайлер приказать Готбранду сделать оповещение, приглашая Ричарда встретиться с ним на следующий день в Смитфилде, где между ними должно произойти совещание с тем, чтобы король мог выслушать требования народа. Со стороны Уота Тайлера предполагалось дать торжественное обещание, что ни королю, ни его приближенным не грозит никакой опасности. А между тем главари мятежников не намеревались сдержать слово: Тайлер задумал схватить молодого монарха и умертвить его свиту.
Об оповещении Уота Тайлера было доложено королю, который находился в то время в обществе сэра Симона Бурлея, сэра Евстахия де Валлетора, сэра Джона Ньютоуна, сэра Лионеля де Курси и вновь посвященного молодого рыцаря, Конрада Бассета. Двое членов Совета тотчас же высказались, что король не должен соглашаться на предложенное свидание.
— Это — просто уловка со стороны дерзкого мятежника, который хочет завладеть вами, государь — сказал сэр Симон. — Если вы покинете Тауэр, то уж никогда не вернетесь в него.
— Но я буду находиться под охраной лорд-мэра, сэра Джона Филпота и всех честных и преданных граждан, — возразил Ричард. — Кроме того, я могу рассчитывать на поддержку сэра Роберта Нольса и сэра Пердукаса д‘Альбрета с их дружинами.
— В том, что Уот Тайлер затевает какое-либо предательство, нисколько я не сомневаюсь, государь, — заметил Конрад Бассет. — Но он никогда не выполнит своего намерения. Ваше величество может без страха отправиться на совещание. Я убью его, как убил его собрата — командира. С его смертью окончится восстание, так как никто другой не может заменить его и встать вместо него во главе мятежников.
— Сэр Конрад прав, — сказал сэр Лионель. — Ваше величество не подвергнетесь опасности, между тем представляющийся случай избавиться от этого могущественного мятежника столь удобен, что им не следует пренебрегать.
— План заманчив, но опасность слишком велика, — заметил сэр Евстахий.
— Я беру весь страх на себя! — воскликнул сэр Конрад. — Я с радостью готов пожертвовать жизнью, чтобы избавить его величество от этого рабства и помочь ему возвратить верховную власть, которую он чуть-чуть не утратил.
— Вы избавите не меня одного, — сказал Ричард, — но еще многие тысячи моих верных подданных, жизни и имуществу которых угрожает этот негодяй с его разбойнической ордой. Милорды, я намерен отправиться на совещание в Смитфилд.
Оба члена Совета уже не предъявляли дальнейших возражений, хотя они и не переменили взгляда на крайнюю опасность предприятия, однако надеялись на успех.
Согласно с этим решением, был дан призывный трубный знак; и мятежникам было объявлено, что завтра в полдень король отправится в Смитфилд для совещания с их предводителем, готовый согласиться на все справедливые требования народа.
Когда этот ответ был доставлен Уоту Тайлеру и монаху, которые пировали в Лиденхолле, Джон Бол воскликнул:
— Прекрасно! Мы так же легко завладеем им, как птицелов запутавшеюся в тенетах птичкой.
Глава VIIIНовое предостережение отшельника
На следующее утро были сделаны все приготовления к этой встрече, от исхода которой зависело дальнейшее существование монархии в Англии. Вельможи и духовенство были уже обречены мятежниками на истребление. Через несколько часов должно было выясниться, разделит ли их участь сам король. Что касается Уота Тайлера, то он твердо был убежден, что если трон Англии освободится, то только он один может занять его.
Приверженцы короля были такого же мнения. Они считали, что решительный час в борьбе знати с народом наступил и все зависит от того, удастся ли им убить главаря мятежников или же он сокрушит их. Уот Тайлер не уйдет живым с места свидания — таково было их твердое решение. Странное дело! Главарь, со своей стороны, вполне полагался на свою счастливую звезду, он был вполне уверен, что возвратится невредимым и торжествующими
Одетый с ног до головы в стальную броню, поверх которой красовался плащ, расшитый королевскими гербами, и сидя на превосходном боевом коне, Ричард покинул Тауэр, в сопровождении сэра Евстахия де Валлетора, сэра Симона Бурлея, сэра Конрада Бассета, де Гоммеджина, де Вертэна и прочих рыцарей и баронов. Он не знал, суждено ли ему будет когда-либо возвратиться обратно. Среди спутников короля находился и его сводный брат, сэр Джон Голланд; но высокомерный молодой вельможа держался в стороне и ехал рядом с сэром Робертом де Монтакютом.
Отряд бывших мятежников, приведенных из Эльтгемского дворца, на верность которых теперь можно было вполне положиться, был оставлен для охраны Тауэра под начальством лейтенанта крепости и сэра Лионеля де Курси. Бойницы стен и башни были усеяны лучниками и арбалетчиками. Ворота крепости были заперты, как только из них выехал королевский отряд.
Тем временем все войска мятежников передвинулись с Тауэрского Холма на Смитфилд.
В те времена Смитфилд[25] представлял обширную равнину позади Тауэра, прилегавшую к восточным стенам города. Она замыкалась старою заставой и задними воротами у Тауэрского Холма.
На этом обширном плоском поле, замечательно приспособленном для состязаний и турниров, устраивались в былое время великолепные празднества; здесь происходили также судебные и обыкновенные поединки. В 1374 году Эдуардом III был устроен здесь блестящий семидневный турнир в честь его любимицы, красавицы Алисы Перрерс, которую околдованный король привез в роскошной колеснице в сопровождении пышной свиты рыцарей и придворных дам на боевых и выездных конях.
Но времена этих блестящих торжеств миновали. На Смитфилде расположились мятежники, у которых была одна только цель — ограбить богатых граждан, а потом поджечь город со всех четырех концов.
От храма св. Витольда и Францисканского Креста, близ которого находилась убогая обитель монахинь ордена св. Клары, вплоть до восточных окраин равнины расположилась теперь вся огромная рать мятежников, достигавшая, как мы уже упоминали, до ста тысяч человек. Передовые ряды состояли из лучников и арбалетчиков; остальные же мятежники была вооружены пиками, бердышами, топорами, мечами, тесаками и секирами. Все войско было пешее, за исключением Уота Тайлера, Готбранда и Джона Бола; двое первых сидели на конях, а последний — на своем ослике.
Голова Уота Тайлера была покрыта стальным шишаком с пучками конских волос. На нем были металлическое ожерелье и латы; оружием ему служили кинжал и короткий обоюдоострый меч. Джон Бол был в своей обычной серой монашеской рясе. Его сдвинутый назад капюшон совершенно открывал его лицо, носившее теперь почти дьявольское выражение.
Уот Тайлер медленно объезжал чело своего войска, думая о том, какую непобедимую силу представляет эта рать, как вдруг он увидел приближающихся к нему монаха и женщину. Тотчас же узнав брата Гавэна и свою жену, он хотел было приказать, чтобы их прогнали, но какое-то безотчетное чувство помимо его воли заставило его удержаться и принять незваных гостей.
— Что тебе нужно от меня? — сурово спросил он отшельника, когда они приблизились.
— Я пришел еще раз, и уже в последний раз, предостеречь тебя, — отвечал монах.
— Я презираю твои предостережения! — крикнул Уот Тайлер. — Ты лжепророк, пустой сновидец! Разве ты не видишь, что я властелин и повелитель этого огромного города? Сейчас сюда должен прибыть король для заключения со мной условий.
— Ты рассчитываешь поймать его в свою ловушку, — возразил отшельник, — но сам попадешься в тенеты и погибнешь.
— Не дошли ли до тебя какие-нибудь слухи? — быстро спросил Уот Тайлер, пристально глядя на отшельника.
— Нет! То, что я слышал, было открыто мне, но не человеком, — отвечал отшельник. — Спасайся немедленно, или ты наверняка погибнешь!
— Теперь я понимаю тебя, предательский монах! — воскликнул Уот Тайлер. — Ты подослан, чтобы запугать меня твоими льстивыми баснями. Ты хочешь спасти короля.
— Я хотел спасти тебя, маловерный! — с гневом воскликнул отшельник. — Ну, так погибай же в своей гордыне!
— Уот, было время, когда ты не пренебрегал моими советами! — вмешалась его жена. — Не отвергай же их и теперь. Ищи спасения в немедленном бегстве!
— Прочь, женщина! Я тебя не знаю! — закричал Уот. — Ага, вон и король. Прочь! Не то вас обоих выгонят отсюда.
— Итак, прощай навсегда, жестокосердый человек! — крикнула ему жена. — Ты вполне заслужил свою участь!
Жена удалилась вместе с отшельником. Однако, дойдя до храма св. Витольда, она остановилась, чтобы посмотреть на предстоящее свидание. Но отшельник увел ее, говоря:
— Это зрелище не для тебя, женщина!
Глава IXСудьба главаря мятежников
Возле задних ворот, ведущих от Тауэрского Холма в Смитфилд, Ричард нашел лорд-мэра и сэра Джона Филпота с отрядом в сто двадцать ратников. Оба рыцаря были вооружены с головы до ног — первый в латах, второй в кольчуге. К седельной луке сэра Уильяма Вальворта была привязана тяжелая палица, а с его пояса спускался длинный меч. Вооружение сэра Джона Филпота состояло из меча, щита и боевой секиры.
— Неужели это — все войско, которое вы могли собрать, сэр Уильям? — спросил король, с упреком глядя на него.
— Государь! — отвечал лорд-мэр. — Все верные граждане, собрав своих друзей и слуг, заперлись в своих домах, но они готовы по первому знаку тревоги сделать вылазку и поспешить в Смитфилд. Сэр Роберт Нольс и сэр Пердукас д‘Альбрет приведут с собой каждый по сто двадцать человек храбрых воинов; и я не сомневаюсь, что нам удастся собрать пять или шесть тысяч надежных людей.
— Этого будет достаточно, — ответил Ричард.
Затем король сообщил лорду-мэру и сэру Джону Филпоту о составленном его приверженцами плане убить главаря мятежников.
— Очень рад, что ваше величество сообщили мне об этом, — заметил лорд-мэр. — Я немедленно пошлю гонцов к сэру Роберту Нольсу, к сэру д‘Альбрету и ко всем главным гражданам чтобы они немедленно явились, со всеми своими ратниками и были наготове на Тауэрском Холме; так, при первой же тревоге они могут явиться на Смитфилд через задние ворота.
Вступив на Смитфилд, король и его спутники были поражены при виде огромного войска, расположившегося на противоположной стороне равнины. Королевский отряд вдруг остановился. Ричард, составивший уже план действий, выехал вперед на незначительное расстояние в сопровождении одного только сэра Джона Ньютоуна. Он послал его к предводителю мятежников с уведомлением о своей готовности вступить с ним в переговоры.
Передав это поручение, сэр Джон возвратился назад. Вскоре сделалось ясно, судя по медлительности Уота Тайлера, что зазнавшийся мятежник желает заставить короля ждать. Тогда сэр Джон снова отправился к нему и повелительным голосом пригласил его поторопиться.
— Когда будет досуг, тогда и приеду к королю, — повторил главарь. — Если же ты будешь мне надоедать, то я вовсе не приеду.
Испугавшись, что весь замысел расстроится, если он оскорбит Уота, сэр Джон снова удалился. После новой заминки дерзкий мятежник наконец медленно выехал вперед и надменно остановился перед королем.
— Что же ты не кланяешься королю, зазнавшийся холоп?! — закричал крайне возмущенный сэр Джон.
— Я вовсе не стану разговаривать с королем, если ты будешь находиться поблизости, — сказал Уот.
— Оставь нас! — сказал Ричард, делая незаметный знак сэру Джону.
Рыцарь удалился. Но он вместе с лордом-мэром и сэром Конрадом Бассетом зорко следил за главарем мятежников.
— Теперь дай мне выслушать без дальнейшего шума твои требования, — сказал Ричард, едва сдерживая свое негодование перед наглостью мятежника и желая как можно скорей положить конец этой сцене.
— Вот требования, которые я ставлю именем народа, главой которого состою! — заговорил Уот Тайлер, с расстановкой после каждого предложения. — Полное освобождение от рабства и крепостничества; раздел земель между крестьянами; окончательная отмена знати и духовенства.
Тут Ричард не мог удержаться от легкого восклицания, а Уот Тайлер продолжал:
— Отмена налогов, свободная охота для всех.
— Многое из просимого тобой может быть исполнено, — сказал Ричард. — Но я должен предварительно поговорить с моим Советом.
— Твое решение должно быть принято немедленно! — возразил Уот Тайлер. — Ты должен дать прямой ответ — да или нет. Я не сложу оружия до тех пор, пока все законы не будут упразднены, а все законодатели не будут предоставлены в мое распоряжение. Выслушай меня, король! — добавил он с необычайной заносчивостью. — Отныне в Англии не будет иных законов, кроме тех, которые исходят из моих уст.
Ричард посмотрел на него с удивлением, поражаясь его высокомерию, и ничего не ответил. А Уот Тайлер после краткого молчания добавил:
— Король! Я намерен сделать тебе одно предложение. Вот оно. Разделим королевство между нами. Менее половины не удовлетворит моего честолюбия. Что ты на это скажешь? Согласен ли ты? Право, по мне, это — щедрое предложение со стороны того, кто может взять все.
— И ты воображаешь, что можешь взять все? — насмешливо переспросил Ричард.
— Я уверен в этом! — отвечал Уот Тайлер, обнажая свой меч и играя им.
Он решился убить короля, но, смущенный величавым поведением Ричарда, колебался нанести роковой удар. Это колебание спасло Ричарда, оно позволило ему сделать знак лорду-мэру, который находился ближе всех к нему. Заметив движение короля, сэр Уильям Вальворт немедленно подъехал, схватившись за свой кинжал и готовый нанести удар.
— Эй, ты! — гневно крикнул Уот Тайлер. — Как ты смеешь нарушать нашу беседу? Ведь тебя никто не звал!
— Я нахожу, что королю не подобает оставаться наедине с таким презренным изменником, как ты! — воскликнул лорд-мэр с негодованием. — Прикажи только его величество — и я убью тебя.
— Это вы даете приют изменникам! — воскликнул Уот. — Вот среди вас один такой, который нарушил клятву верности Союзу и отплатил за мои милости низкой неблагодарностью! Подайте его сюда, я объяснюсь с ним!
Обрадованный этим вызовом, лорд-мэр подозвал Конрада Бассета. Тот немедленно подъехал для очной ставки со своим бывшим начальником.
— А, изменник! А, негодяй! — запальчиво воскликнул Уот Тайлер. — Посмеешь ли ты взглянуть мне в лицо после твоей измены и вероломства? Отдай мне твой меч, неблагодарный подлец! Клянусь св. Дунстаном[26], не стану есть до тех пор, пока не получу твоей головы.
В порыве гнева Уот Тайлер вдруг ринулся вперед и, наверно, сразил бы сэра Конрада, если бы лорд-мэр, вовремя подоспевший, не нанес рассвирепевшему злодею страшного удара кинжалом немного пониже ожерелья.
Смертельно раненный, Уот Тайлер все-таки повернул коня и попытался возвратиться к своим, но он был живо настигнут сэром Конрадом, который выбил его из седла и мгновенно прикончил его.
При этом зрелище Готбранд закричал во весь голос:
— Товарищи! Разве не видите, как предательски убили они нашего вождя?
В ответ из рядов мятежников раздался оглушительный крик: «Месть!»
Арбалетчики уже начали натягивать тетивы своих луков, чтобы перестрелять короля и его спутников, но в этот миг страшной опасности, когда его жизнь висела на волоске и королевство ускользало из рук, Ричард проявил отвагу, достойную его доблестного родителя. Не колеблясь ни минуты, он бесстрашно подъехал к мятежникам и, с величавостью, подействовавшей на всех, кто смотрел на него, воскликнул громким, звонким голосом:
— Что вы хотите делать, друзья мои? Неужели вы прольете кровь вашего короля только потому, что потеряли вашего вождя? Не сожалейте о смерти изменника и развратника! Я буду вашим вождем. Следуйте за мной, и вы получите все, чего добиваетесь!
Это воззвание, обращенное с таким удивительным присутствием духа, произвело столь сильное впечатление, что лучники и арбалетчики опустили оружие, отказываясь стрелять, а мятежники начали переглядываться друг с другом, как бы советуясь, что им делать.
Заметив их колебание и понимая, что все будет проиграно, если не сделать немедленно попытки, Джон Бол выехал вперед на своем ослике и закричал с видом и движениями беснующегося:
— Не слушайте его! Он хочет обворожить вас льстивыми словами и обманными посулами, чтобы привести к погибели! Теперь он в вашей власти. Убейте его, чтобы отомстить за вашего падшего вождя!
Но ему не суждено было продолжать эту речь. Его череп был раскроен мечом сэра Джона Филпота, который набросился на него в это мгновение; вероотступник монах свалился наземь со своего ослика.
Взбешенные гибелью второго главаря, мятежники еще раз подняли крик: «Месть!» С громкими восклицаниями: «Перебьем их всех!» — они снова подняли оружие и начали прицеливаться из луков, как вдруг громкий шум на другой стороне поля возвестил им, что королевская сторона получила подкрепления.
В то время как король мужественно переговаривался с мятежниками, сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий де Валетор помчались за помощью. Вслед затем сэр Роберт Нольс и сэр Пердукас д‘Альбрет выехали из задних ворот, каждый во главе отряда в сто двадцать арбалетчиков. Непосредственно за ними выступил конный отряд в две тысячи хорошо вооруженных граждан. При своем появлении на Смитфилде они огласили воздух торжествующими кликами, которые навели ужас на мятежников.
Смущенные смертью Уота Тайлера, который один только мог ими руководить, мятежники не оказали решительного отпора. Когда на них напали грозные рыцари с их отважными товарищами, которые пронзали их копьями, топтали ногами своих коней, убивали сотнями, мятежники побросали оружие и ударились в бегство. Готбранд был убит при первом же натиске.
Тут нагрянули вооруженные граждане, также пылавшие мщением. Они довершили поражение мятежников, загнав их в открытое поле и травя их во всех направлениях, словно диких зверей. В этой резне погибли множество мятежников — никому не давалось пощады, никого не брали в плен.
Дело было сделано так быстро и основательно, что менее чем через два часа после смерти главаря мятеж, грозивший гибелью всей знати и джентльменам Англии, был окончательно подавлен.
Трупы Уота Тайлера и Джона Бола были разысканы среди целых груд мертвых тел, покрывавших Смитфилд. Их отправили в госпиталь св. Варфоломея. Потом их головы, отрубленные от тел, заменили на воротах Лондонского Моста головы погибших мученической смертью Симона Сэдбери и лорда верховного казначея.
Глава XБезвременная могила
После поражения мятежников Ричард отправился прямо в храм Св. Петра, чтобы принести Всевышнему благодарственную молитву за избавление от великой напасти. В сопровождении членов Совета, лорда-мэра, сэра Джона Филпота, сэра Джона Ньютоуна, сэра Конрада Бассета и других рыцарей он медленно проезжал по Эльдгему, Корнгилю и Чипсайду, повсюду встречая самые восторженные проявления верности и благоговения со стороны граждан.
Никто из тех, которые открыто сочувствовали делу мятежников, не решался теперь показываться из дому. Но Ричард приказал объявить воззвание на Стандарде и в Чипсайде о том, что всякий, кто немедленно возвратится к своим обязанностям, получит прощение.
Воздух оглашался кликами радости, но город представлял очень печальное зрелище. Всюду взор встречал остовы обгорелых и разрушенных домов, рынков и монастырей. Многие небольшие улицы были совершенно загромождены развалинами или грудами награбленного имущества, которого мятежники не могли унести. Лондон поистине имел вид города, разоренного во время осады. Хотя враги были изгнаны, но следы страшного погрома виднелись на каждом шагу. В то время еще нельзя было исчислить всех убытков, но не подлежало сомнению, что они были огромны.
Были и другие зрелища, еще более скорбные, чем сожженные и разрушенные дома. На улицах валялись не погребенные обезглавленные трупы; всюду бродили кучи лишенных крова священников, монахов и монахинь. Глубоко потрясенный этими картинами, король обратился к лорду-мэру, который пообещал немедленно отыскать пристанище для этих обездоленных людей.
Отслушав обедню в храме Св. Петра, куда собрались множество граждан, Ричард отправился затем в Тауэр. Сойдя с коня, он прошел прямо в покои своей матери, взяв с собой сэра Евстахия де Валлетора. Он нашел принцессу в обществе одной только Эдиты. С самого его отъезда они обе все время молились за него.
По радостному выражению его лица принцесса сразу догадалась о его победе и, бросившись к нему, заключила его в свои объятия, восклицая:
— О, дорогой мой сын! Как много я выстрадала за тебя! Я думала, что уже не переживу этих мук. Но теперь вся моя тревога миновала, я вижу тебя здравым, невредимым и торжествующим над врагами.
— Господь услышал ваши молитвы, государыня! — отвечал Ричард, возводя глаза к небу. — Мое королевство спасено. Мятежники разбиты наголову, все их главари перебиты.
Несколько минут царило глубокое молчание, во время которого принцесса и Эдита произносили мысленно горячие молитвы.
— Ты говоришь, сын мой, что все главари перебиты? — переспросила принцесса.
— Все, матушка, — ответил он. — Я совершенно избавился от моих врагов.
— И дай Бог, чтобы отныне ваше царствование ничем не омрачалось, государь! — горячо воскликнула Эдита.
— О, это слишком смелая надежда! — вмешалась принцесса. — Но дай Бог по крайней мере, чтобы все крамолы и опасные заговоры рушились.
— Государыня! — сказала Эдита с печальным взором. — Теперь я буду просить у вас милостивого разрешения мне возвратиться в дартфордский монастырь.
— Нет, вы слишком молоды, чтобы удалиться в монастырь! — прервал ее король.
— Там я буду счастливее, государь, — ответила она с горькой улыбкой.
— Но вы не видели еще ничего, кроме опасностей и распрей! — воскликнул Ричард. — Вы еще совсем не знаете радостей и забав придворной жизни. Теперь вы слишком взволнованы, но когда придете в себя, вы будете думать иначе.
Она тихо покачала головой и ничего не ответила.
— Останьтесь, умоляю вас, до тех пор, пока все эти грустные события не изгладятся совершенно из вашей памяти! — почти с мольбой в голосе просил Ричард. — Потом, если захотите, вы можете уехать.
— Государь мой! — печально, но твердо ответила она. — Решение мое уже принято. Я отказалась от мира.
Ричард пристально взглянул на нее с мольбой во взгляде. Видя ее непреклонность, он обратился к матери:
— Прошу вас, государыня, употребите ваше влияние на нее.
— Лучше будет, если она уедет, — ответила принцесса.
У Ричарда вырвался крик отчаяния.
— Одобряете ли вы мое решение? — тихо спросила принцесса у сэра Евстахия де Валлетора, который присутствовал при этом разговоре в сильном волнении.
— Вполне, государыня, — ответил он.
— Я нуждаюсь в отдыхе после этих ужасных треволнений, — сказала принцесса. — Мне хочется пробыть несколько времени в уединении. Тауэр возбуждает во мне слишком много тяжелых воспоминаний. Прикажите, прошу вас, приготовить немедленно баркас, чтобы мы могли отправиться в дартфордский монастырь!
— Кстати, смею доложить вашему высочеству, — сказал сэр Евстахий, — что сэр Лионель де Курси и сэр Конрад Бассет собираются отправиться сейчас в дартфордский монастырь, где укрылась леди Катерина де Курси.
— Вот как! — воскликнула принцесса. — В таком случае, попросите их сопровождать меня в баркасе. Я буду очень рада отправиться с ними.
Сэр Евстахий поклонился и немедленно отправился исполнять поручение.
В последние минуты Ричард казался совершенно растерянным. Потом, вдруг круто обернувшись, он сказал:
— Эдита, неужели вы меня покинете?..
— Она отправляется со мной, сын мой, — сказала принцесса. — Не противься ее отъезду!
И, взяв девушку за холодную, как мрамор, руку, она увела несчастную из комнаты.
Обернувшись, Эдита кинула взгляд на короля — последний взгляд.
Ей не суждено было увидеться с ним вновь. Менее чем через месяц она уже покоилась вечным сном на уединенном кладбище дартфордского монастыря. С тех пор сестра Евдоксия и настоятельница каждый день молились над этой безвременной могилой.
Почти одновременно с этим печальным событием в кентерберийском соборе состоялась свадьба Конрада Бассета с хорошенькой Катериной де Курси. Храбрый молодой рыцарь вскоре сделался любимцем короля, а Катерина стала лучшим украшением двора Анны Богемской[27].