– Верно, Джакомо. Ты был печален, я тебя утешила! Ты был беден, я дала тебе денег. Ты был слаб, и я пообещала тебе помочь… Надеюсь, я сдержала слово…
– Ах, синьора, конечно!.. Потому что вы спасли остававшееся у меня сокровище… Из Хативы я приехал с дочерью… прекрасной Ниной, такой прекрасной, что я, глядя на нее, забывал порой, что ее мать умерла…
– Брось, Джакомо! Мне не нравится, что ты испытываешь на мне прочность своей памяти …
– Ладно!.. Но верьте, синьора, что не только моя память прочна… Я уже много лет жил в Риме… По вашим советам и, без сомнения, благодаря вашему оккультному влиянию я поступил сюда в качестве второго интенданта… По вашему приказу, я постарался завоевать абсолютное доверие синьоры Лукреции, так что я достиг желанного поста первого интенданта ее дворца… Однажды вечером – Нине тогда было четырнадцать лет – вы пришли навестить меня… И всё еще следуя вашим советам, я нанял маленький домик, в котором уединенно, с одной служанкой, жила моя Нина… Она выходила только по вечерам… Но в тот вечер, синьора, вы спасли мою последнюю привязанность… кто-то увидел Нину… И этим человеком оказался Чезаре, сын папы!.. Отец изнасиловал мою жену, а его сын хотел сделать то же с моей дочерью!.. Но вы же были там! Мы вместе пришли к дому, который я нанял для Нины… Спрятавшись за лачугой, мы наблюдали за окрестностями… Я не понял… Внезапно появилась дюжина вооруженных мужчин, они проникли в дом… Опьянев от бешенства и безнадежности, я хотел броситься за ними. «Нина! Моя бедная Нина!» – кричал я. Ты остановила меня: «Молчи! Она в безопасности!» И это было правдой… Вы знали, что должно случиться. И, не предупредив меня, вы отправили куда-то моего ребенка… Страшно ругаясь, мужчины опять прошли мимо нас. Шедшего впереди всех я узнал: это был Чезаре… С тех пор, синьора, я поклялся в такой же признательности к вам, в какой мне был ненавистен Борджиа.
– В признательности, которую ты демонстрируешь, отказывая мне…
– Ни в чем, синьора! Ни в чем я вам не отказываю!.. Потребуйте мою жизнь… Она ваша… А если я испугался, узнав, что вы задумали, так это за вас, а вовсе не за себя.
– За меня?.. Слушай, Джакомо, ты хочешь отомстить?
– Хочу ли я!
Джакомо поднялся. Лицо его пылало ненавистью.
– Хочу ли я! – повторил он. – Да я и живу только ради этого!.. Вот и оцените, сильна ли моя ненависть, если я долгие годы терпел муки ожидания!
Мага взглянула на него с мрачным удовлетворением.
– Хорошо, Джакомо, – сказала она. – Ты же должен понимать, что и мне пора насытиться местью. И надо сказать тебе, что мишень моей мести все та же. Пойми же наконец, что час мести, быть может, пришел!
Колдунья произнесла эти слова со странной и торжественной силой. Черты ее лица под влиянием оживлявшего их грозного чувства напряглись и на какое-то мгновение приблизились к девическому облику.
– О! – удивился Джакомо. – Мне кажется, что я вижу вас такой, как в молодые годы!
– Меня омолодила ненависть!
– Да… Вы почти такая же, какой я вас видел в Испании, в Хативе…
– Счастливой!.. Да, я была ею!.. Богатая, обожаемая всеми, гордость большого семейства Ваноццо[17]… Моей руки добивались самые титулованные и самые могущественные синьоры… Я была очень красива в пору своей восемнадцатой весны и мечтала о женском счастье… Отец и мать меня обожали. Мои капризы были законом в роскошном родовом дворце. Красивые молодые люди соперничали между собой, стараясь добиться моей улыбки… Я не любила никого из них. И вот однажды явился Он!.. Ворвался в наш дворец зловещим метеором. Семья Ваноццо была горда принять под своим кровом такого человека, как Родриго Борха, потомка арагонских королей и племянника папы Каликста III. Ему оказали редкое гостеприимство, какое только могли оказать гранды Испании принцу королевской крови. Я сразу влюбилась в него, как только его увидела. Он был отмечен печальной и фатальной красотой… Его жгучие глаза перевернули мою душу. Его пылкие речи увлекли меня. Я не видела большего счастья, как только принадлежать ему всем телом и душой. Уезжая, он подал мне знак… И я последовала за ним, покинув отца, мать, родной дом и семью… Я ехала за ним, радуясь, что испытаю счастье быть его рабыней! Я следовала за ним, сама не зная, почему… Возможно, потому что он просто сказал: «Пойдем!»
Мага была в эти минуты в таком критическом состоянии, когда мысли, скрывавшиеся в извилинах мозга, сами собой выскакивают наружу, когда тайны, дремавшие в глубине сердца, приливали к губам.
– В тот день, – продолжала Мага, – начались мои мучения… Когда я напомнила Родриго, что он обещал освятить наш союз, он расхохотался… А вскоре я пришла к горькой истине: любовь его глаз лжива, любовь в его словах лжива… Всё, что он делал и говорил, фальшиво… Шли годы, медленно, тяжело, тускло… Отец и мать умерли от горя. Я родила и пыталась обрести вкус жизни в материнской любви… Однажды Родриго заявил, что я ему мешаю. Я бросилась на колени, плакала, умоляла… На следующий день Родриго исчез, оставив мне записку: «Поскольку ты не хочешь уйти, придется это сделать мне». Как безумная, бросилась я в комнаты детей: дети тоже исчезли… Как я не сошла с ума?.. Как не умерла?.. А когда после шестимесячной лихорадки я снова встала на ноги, то обнаружила, что все еще люблю Родриго.
И та, которая больше не была колдуньей из Гетто, добавила:
– Увы! Несчастная и презираемая!.. Я любила его много лет… Издалека… Я последовала за ним в Рим… Проводила дни, шпионя за ним, считала его любовные истории… и мало-помалу чувствовала, как укрепляется в моем сердце необходимость мести. Долгое время любовь и ненависть боролись в моей душе… Ненависть восторжествовала.
– Ах, как вы должны были страдать!.. А ваши дети?
– Дети!.. Когда они стали большими, я хотела их видеть, сказать им правду… Чезаре хотел меня убить… Франческо хотел посадить меня в сумасшедший дом… Лукреция приказала выбросить меня на улицу…
– Синьора!.. Эти ужасные воспоминания плохо на вас действуют
– Нет, Джакомо, они оказывают благоприятное воздействие. Когда я раздираю раны моего сердца, лью на них яд, их разъедающий, мне кажется, что боль отступает… А эта боль и есть любовь… Но слушай, я же не кончила. Среди всех женщин, которых любил Родриго, была одна, которую я ненавидела больше других… Мне казалось, что Родриго любил ее по-настоящему… Благодаря связям с Ватиканом, которые я сумела наладить, я узнала в конце концов, что «она» беременна… Родился ребенок… Это была девочка… Мне трудно передать, до какой степени я ее ненавидела… И как же я обрадовалась, когда узнала, что мать, настолько же подлая, насколько жесток отец, эта мать бросила ребенка!..
– Вы приводите меня в ужас, синьора!
– Матерью была графиня Альма… Ребенка оставили на пороге церкви Ангелов… Я схватила девочку и унесла ее… Вся моя ненависть обрушилась на невинную голову. Я отдала девочку ужасной мегере, третировавшей малышку до тех самых пор, пока у меня внутри что-то не перевернулось, пока я не осознала, что мое сердце кровоточит при виде ужасных страданий ребенка… Девочке было десять лет. Я отвела ее к себе, всю трепещущую от мучений. Мое появление было для нее лучом света, ворвавшимся в ад. Я назвала ее Розитой… Она росла, ее необычайная красота созревала… И я, проклятая, я, чародейка, я испытывала тогда такую сладкую радость, что порой мое сердце, как мне казалось, готово было выскочить из груди… При ней я забывала о мести… Но Родриго сам мне напомнил… Мужчина… старик… воспылал страстью к моей Розите. И этот старик, который любит мою Розиту, который хочет ее соблазнить, знаешь ли ты, Джакомо, кто он? Папа, Родриго Борджиа, отец моих детей, любовник графини Альмы, отец Розиты.
– Убийца моей жены, – добавил Джакомо.
Мага странно улыбнулась.
– Как я спасла твою дочь Нину, так я только что спасла и Розиту, – сказала она. – Этой ночью она покидает Рим… В этот час она должна уже быть в безопасности… Ну вот, Джакомо, понимаешь ли ты, что настало время моей и твоей мести? Пойми, что я колебалась, пока у меня была Розита, а теперь мне остается выполнить в жизни только одно… А именно заставить страдать тех, от которых пострадала я!
– Да, синьора! И я помогу вам в этом всеми своими силами…
– Хорошо! А для начала Родриго должен знать, где меня найти…
– Вы думаете, что он захочет вас видеть?
– Уверена!.. Он будет искать меня в Гетто и не найдет. Он захочет знать, что произошло с Магой… Ты возьмешься сообщить ему об этом?
– Это же просто, синьора.
– Ты знаешь храм Сивиллы?
– В Тиволи… Возле папской виллы. Я бывал там с синьорой Лукрецией.
– Верно…У меня есть серьезные основания полагать, что папа захочет провести там несколько дней. В этом вертепе он обычно устраивает гулянки. Вот туда я и отправлюсь. В двадцати шагах от храма Сивиллы, над самой пропастью, находится пещера… Однажды я уже жила там… Именно в этой пещере Родриго найдет меня, если я ему понадоблюсь… А я ему скоро понадоблюсь… Надо, чтобы он знал.
– Он будет это знать синьора. Я об этом позабочусь.
– Хорошо, Джакомо. Ты – достойный слуга… А теперь отведи мать Лукреции к дочери.
– Синьора, берегитесь!.. – задрожал Джакомо. – Если она проснется, то убьет вас!
– Нет, Джакомо… Не убьет. Перед тем как навсегда проститься с прошлым, а может быть, и с жизнью, я хочу увидеть свою дочь… Так я хочу, Джакомо.
– Пойдемте, синьора, – согласился наконец старик.
Он зажег факел и взял Магу за руку. Старуху переполнила жестокая радость. Они вышли из комнаты и шли по темным коридорам, спускались по лестницам, пересекали затихшие залы и наконец оказались в узком кабинете.
– Это здесь! – прошептал старик Маге на ухо. – Никто никогда сюда не входит. Дверь, через которую мы только что прошли, никогда не открывается… Единственный ключ от нее находится у Лукреции, но я… сделал себе копию… По вашему приказу. Вон там – спальня… Кровать прямо перед вами… Ночные прислужники спят в соседней комнате…