Ну а председателем городской думы стал удобный Немцову, совершенно аполитичный 37-летний Иван Карнилин. Про таких иногда говорят «человек без лица». Никогда не был замечен в политических скандалах, никогда не сказал ни одной яркой фразы, никогда не высказывал своего определенного мнения ни по одному из острых вопросов. Это был типичный выходец из горьковского комсомола, как всем известный Сергей Кириенко, упомянутый Александр Сериков, Евгений Люлин (на момент написания книги вице-губернатор Нижегородской области). Все они начинали карьеру на заводах, потом переходили на комсомольскую работу. Карнилин, будучи родом из Ленинского, самого депрессивного района, трудился на местном «Теплообменнике» (фактически секретный завод авиакомпонентов), а на заре перестройки дослужился до секретаря Ленинского райкома ВЛКСМ. Откуда плавно перетек на работу уже в районную администрацию. Карнилин примечателен тем, что символизирует эдакую связь времен от Немцова до современности. Двадцатью двумя голосами из двадцати пяти он был избран председателем гордумы. И эту должность он (хоть и с перерывом) занимает по сей день! А вот бывший председатель областного Совета Евгений Крестьянинов, в выборах в Заксобрание по понятным причинам не участвовавший, получил почетный пост представителя президента по Нижегородской области. Ранее эту должность по совместительству занимал Немцов. Учитывая тот факт, что Борис Ефимович все равно фактически представлял в регионе интересы Ельцина и пользовался его полным доверием, роль Крестьянинова оставалась по сути формально-почетной.
В заключение темы стоит отметить, что все СМИ, которые проявили лояльность к губернатору в ходе конфликта, были сразу же щедро вознаграждены. Так, газеты «Земля нижегородская» и «Нижегородские новости» получили госдотации в размере 150 и 434 миллионов рублей соответственно, а областная студия телевидения – 2 миллиарда 678 миллионов. «Вообще, если разобраться, деньги получили те, кто завязан непосредственно на областную власть, – писала независимая газета „Ленинская смена“. – С одной стороны это и понятно, с другой – эти деньги наши с вами налоги, деньги налогоплательщиков… Почему местные власти, ратуя на словах за независимую прессу, содержат экономически зависимые от них газеты и телевидение?»
Эпизод со срывом выборов был рассмотрен так подробно, потому что он воочию показывает, как именно «либералы», точнее, люди, называвшие себя либералами, находясь у власти, понимали этот самый «либерализм». Под «демократией», видимо, имелись в виду такие выборы, когда народ голосовал «правильно», избирая только нужных, «хороших» людей. Если же глупый народ ошибался, никак не хотел понимать, кто «хороший», а кто «плохой», то мнением этого народа можно было и пренебречь. И это был далеко не первый и не последний случай в политической карьере Немцова, считавшего себя чуть ли не главным российским либералом. Эта кампания также во многом объясняет тогдашние и последующие бесконечные разногласия между «правыми», так и не сумевшими создать сколь-нибудь влиятельную партию или объединение. Каждый из них, как и Немцов, представляли либерализм как возможность свободно реализовывать свои личные природные нужды и амбиции, распихивая и затаптывая на пути всех остальных. Прямо как говорил известный монарх: либерализм – это я!
Ракетовоз для ОМОНа
В 1994 году страна жила в условиях полной свободы. В прямом смысле слова, то есть кто что хотел, тот то и делал. В политике тоже царила «свобода нравов»: депутаты и чиновники чуть ли не в прямом эфире крыли друг друга матом, а также обливали соком… Народ, еще не уставший от демократии, с трепетом ждал очередных выпусков новостей. Ибо они позволяли хоть как-то отвлечься от тягот жизни. А их хватало! К примеру, литр молока на нижегородских базарах за год подорожал со стольника аж до 800 рублей. Стоимость хлеба за тот же период выросла в 5–8 раз, картошки в 7–8 раз, капусты в 30 раз, а репчатого лучка аж в 40! Впечатляла также разница цен по регионам. Ведь тогда еще не было крупных торговых сетей, а ценообразование определяли мелкие продуктовые магазинчики и рынки. Так, в Лыскове кило капусты можно было взять за «штуку» рублей, в то время как в Балахне она продавалась по 2500. В среднем цены росли на 2–5% в неделю, причем это тогда даже называли «стабилизацией». Если в середине 1992 года хорошей зарплатой считалось 5 тысяч рублей в месяц, а проезд в автобусах стоил 3 рубля, то летом 1994 года прожиточный минимум составлял 50 тысяч рублей, а проезд в автобусах – уже 200 рублей!
Ну и криминальный беспредел… Если в 1990 году у МВД СССР имелись данные на 785 организованных преступных групп, то к лету 1994 года их число выросло почти до 6 тысяч. При этом лишь 300 из них возглавляли «заслуженные товарищи», то есть «воры в законе». Остальные вожаки выдвинулись уже в годы беспредела. Общую численность мафиозной «армии» правоохранительные органы оценивали в 100 тысяч человек. Оргпреступность полностью контролировала шоу-бизнес, торговлю Москвы, Питера и других крупных городов, включая Нижний Новгород, почти все производство и продажу алкогольных напитков и экспортные поставки сырья. 90% бизнесменов были обложены данью. Как тогда говорили, «имели крышу» и «платили». Прогнозы также не радовали. Эксперты предсказывали скорое начало криминальных войн за передел сфер влияния, а также приход выдвиженцев мафии или ее прямых ставленников на посты мэров, руководителей регионов и крупных федеральных чиновников. Ну а улицы, в особенности темные и вечерние, заполонили гопники. Сотовых телефонов и дорогих айфонов на руках у жителей еще не имелось, посему отнимали в основном наличность, часы и одежду. В «Ленинской смене» по этому поводу даже вышла характерная статья Александра Кобезского под названием «Лучше бей первым, Федя!», в которой автор инструктировал сограждан, как лучше действовать при встрече с уличными хулиганами.
На улицах Нижнего Новгорода в 1994 году появились многочисленные беженцы из Таджикистана и Узбекистана. Сейчас, спустя два десятилетия, все мы уже привыкли к гастарбайтерам. В роли строителей, подсобных рабочих, водителей маршруток и даже трамваев, ну и конечно же торгашей на рынках. А тогда дома еще строили обычные русские мужики, да и автобусы водили они же. «Гости с Востока» первоначально явились нам в образе попрошаек. «Вместе с детьми, грязными, оборванными, они ходят по квартирам – просят деньги, – писала пресса. – Сколько их в Нижнем – сказать не может никто. Дело в том, что беженцы в официальные структуры, занимающиеся этой проблемой, за помощью не обращаются. Предпочитают ночевать где придется. И жить на подаяния. Оно и понятно. У многих, если не у всех, узбеков и таджиков нет официальных документов, удостоверяющих статус беженца. А без этих документов какую-то помощь от государства получить невозможно. Да и для „официальных“ беженцев денег нет…» На Нижегородчине на оборванцев поначалу смотрели сквозь пальцы, к тому же никаких специальных ведомств по этой теме еще не существовало. Пионером борьбы с нелегалами стал тогда новый мэр Москвы Юрий Лужков. И именно в столице сделали «неожиданное открытие», что после высылки за пределы РФ «беженцы» быстро прибегают обратно… Кстати, первыми, кто серьезно пострадал от азиатов в материальном плане, стали… нижегородские бомжи и алкоголики. Они еще с советских времен традиционно держали рынок попрошайничества и сбора пустых бутылок. Теперь же львиная часть выручки от сердобольных сограждан стала перепадать приезжим, в то же время цена на бэушную стеклотару в рыночные времена резко упала. Вследствие этого между старыми и новыми попрошайками периодически стали возникать драки и потасовки, особенно из-за наиболее хлебных мест на вокзалах и рынках. Впрочем, попрошайки серьезной угрозы не представляли. Куда больше людей пугал разгул бандитизма.
Страшный случай произошел в Нижнем Новгороде в конце марта. Ему предшествовали следующие события. В ранжирном парке Горьковской железной дороги, что в глухом районе между масложиркомбинатом и заводом «Красная Этна», происходила обыденная перегрузка заключенных, прибывших из Калуги. Оцепление осуществляли военнослужащие внутренних войск. Когда операция закончилась, одного из них недосчитались… А через три дня в полночь из микрорайона Мещерское озеро поступило сообщение о разбойном нападении на прохожего. Молодой парень в черном полушубке и военных брюках, угрожая пистолетом, отнял у него норковую шапку, кожаную куртку и часы. На место прибыла оперативная группа с кинологом, однако собака след не взяла. В то же время по описанию стало ясно, что это тот самый вооруженный дезертир. После этого весь микрорайон, расположенный на берегу Волги, был оцеплен нарядами милиции и внутренних войск. На всех выездах (а их было всего три) были поставлены патрули с гаишниками, проверявшие все выезжающие автомашины и автобусы. Наряды милиции встали у всех школ и детсадов, на Мещерку пригнали даже БТР! Такого в Нижнем Новгороде еще не было. В полдень следующего дня на улице Акимова был замечен человек, внимательно наблюдавший за действиями солдат в оцеплении. Затем очевидцы сообщили, что видели выбегавшего из многоэтажки мужчину с пистолетом. Милиционеры начали готовить операцию по захвату преступника. Однако тот неожиданно проявился сам. В 13:00 милиционера-водителя, проезжавшего по улице Карла Маркса, остановил парень и попросил отвезти на Автозавод, предложив за это часы. Сразу опознав подозреваемого, милиционер попытался его задержать, но тотчас получил пулю в живот. Действия правоохранителей, не привыкших к подобным операциям, вообще оказались довольно хаотичными и непрофессиональными.
Несмотря на то что раненый водитель сообщил по рации о случившемся, задержать бандита снова не удалось. А пока милиционеры и солдаты прочесывали дворы в районе улицы Карла Маркса, тот неожиданно появился на соседней улице Акимова. Там он внезапно столкнулся с рядовым внутренних войск и выстрелил тому в лицо. Только после этого, увидев приближающихся с разных сторон милиционеров и понимая, что уйти из закрытого со всех сторон микрорайона не удастся, дезертир застрелился. А если бы он вломился в проезжавший мимо троллейбус или автобус или