РГАНИ. Ф. 89. On. 17. Д. 1. Л. 7-13).
6 мая 1961 года в Тюмени собрался пленум обкома. Обсуждается организационный вопрос: о первом секретаре обкома партии.
«Тов. Полехин (заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР). В ЦК КПСС и сегодня на бюро обкома партии рассмотрен вопрос о первом секретаре Тюменского обкома партии. На этот пост рекомендуется т. Щербина Б. Е. Он здесь присутствует. Тов. Щербина имеет опыт руководящей партийной работы: был секретарем райкома, вторым секретарем Харьковского горкома партии и 10 лет работает секретарем Иркутского обкома партии, с 1956 года работает вторым секретарем Иркутского обкома партии. На работе проявил себя хорошо, условия работы в Сибири знает. Более подробно о себе расскажет сам.
Тов. Щуров (секретарь Тюменского обкома КПСС, председательствующий). Есть предложение послушать т. Щербину.
Тов. Щербина. Родился в 1919 году, член партии с 1939 года, закончил Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта, непродолжительное время работал по специальности, затем секретарем Харьковского обкома комсомола и позднее на партийной работе: инструктором обкома партии, заведующим сектором, после окончания партийной школы в Киеве — вторым секретарем Орджоникидзевского райкома КПУ и позже секретарем Харьковского горкома партии. С 1951 года в Иркутской области секретарем обкома и вторым секретарем обкома партии.
Тов. Щуров. Есть ли вопросы?
Голоса. Нет.
Тов. Щуров. Есть ли другие кандидатуры?
Голоса. Нет.
Тов. Щуров. Кто за то, чтобы избрать первым секретарем и членом бюро обкома КПСС т. Щербину Бориса Евдокимовича и просить ЦК КПСС утвердить настоящее постановление, — прошу поднять руки. Кто против? Кто воздержался? Нет. Принимается единогласно. (Аплодисменты.)
Тов. Щуров. Разрешите работу пленума на этом закончить» (Госархив социально-политической истории Тюменской области. Ф. 124. On. 151. Д. 13. Л. 1-73).
Ученый дурак — бедствие цивилизации
Что знал тогда Борис Евдокимович о Тюмени? И много и мало. Конечно, по давней привычке он порылся в литературе, исторических источниках. Эти записи позже пригодились в работе над книгой «Тюменский меридиан». Ее открывает небольшая, весьма содержательная глава о русских землепроходцах, добравшихся до Югры, к востоку от Урала, еще в XI веке. Тюмень же основана в 1586 году. Об этом в Сибирской (Кунгурской) летописи сказано так: «Лета 7093 посланы воеводы с Москвы Василий Борисович Сукин да Иван Мясной, да письменный голова Данило Чулков с тремя сты человек, поставивши град Тюмень июля в 29 день».
Город поднялся на месте старинного татарского селения Чимги-Тура, основанного в XIII веке. Считают, что слово «Тюмень» происходит от тюркского «тумен» — десять тысяч. Так называли татары отдельные административные единицы или районы своей территории. Есть и другие толкования: «нижний, низовой», то есть находящийся в низовьях реки, или «окраина, отдаленное место».
Вначале Тюмень отражала вражеские набеги, а когда граница отодвинулась к востоку, стала торговым и ремесленным центром. Ее по праву называют матерью сибирских городов. Отсюда на север и восток Сибири уходили отряды, заложившие новые города — Тобольск, Тару, Сургут, Березово, Томск…
Через Тюмень пролегал Сибирский тракт. Тянулись в поисках счастливой доли переселенцы… Деревянная Тюмень мало менялась с годами, ее даже называли столицей деревень.
Однажды по весне, миновав рынок, Борис Евдокимович неторопливо дошел до городской окраины. Там был пустырь, рядом с железной дорогой, скрывающейся за защитной полосой начинающих зеленеть берез и тополей. Среди прошлогодних засохших будыльев вздымалась широкая труба, порядком изъеденная ржавчиной.
— Лет десять назад здесь буровая стояла, — пояснил словоохотливый абориген. — Нефть искали.
— Ну и как — нашли?
— Ищут, — усмехнулся старожил и махнул рукой куда-то в сторону севера.
Нефтяную Тюмень Щербине еще предстояло узнавать и открывать вместе с геологами, нефтяниками, строителями.
Нефть в этих краях искали давно, поначалу в Восточной Сибири. Западная Сибирь у ряда спецов считалась бесперспективной. В споре о возможных районах поисков нефти сталкивались две школы геологов. Они представляли прямо противоположные теории происхождения нефти: неорганического и органического.
«Неорганики» утверждали, что нефтяные месторождения строго фиксируются в местах их происхождения. Следовательно, поиск нефти необходимо вести в местах с ее обильными и ярко выраженными поверхностными проявлениями. Если там не удается обнаружить промышленную нефть, то вести ее поиски бесполезно — это бесперспективные районы. «Органики» считали, что нефть обладает высокими миграционными свойствами и наиболее богатые месторождения должны находиться в местах вторичных отложений.
Школу «неоргаников» возглавлял профессор К. П. Калиц-кий, школу «органиков» — академик И. М. Губкин. Первое крупное сражение между этими школами разыгралось, образно говоря, на картах Волжско-Уральской провинции. Сторонники профессора Калицкого утверждали, что промышленной нефти на равнине быть не может. Молодые геологи во главе с Иваном Губкиным доказывали обратное. Их называли авантюристами.
Ну и кто в конечном итоге оказался прав? То же происходило и в отношении перспектив нефтегазоносное™ Западной Сибири.
«Нефть и уголь — члены одного генетического ряда битумов, которые начинаются на одном конце графитом и антрацитом, на другом вдут до жидкой нефти и газообразных углеводородов, — писал Губкин. — Генетическая причина возникновения этого ряда, в сущности, одна и та же». Он считал необходимым использовать для разведки нефти геофизику и сейсмографию. «Перспекгавы и значение разработки нефти в этих районах огромны, — не уставал повторять ученый. — Добыча нефти может обеспечить потребности не только УралоКузнецкого комбината, но и всего народного хозяйства СССР».
Первые экспедиции нефть не нашли… В 1945 году на сессии только что созданного Западно-Сибирского филиала АН СССР выступил профессор Томского университета М. Коровин. Он говорил о необходимости «снять с Западно-Сибирской равнины маскирующий ее плащ новейших отложений и решить вопрос о природе скрытых в ее глубине геологических структур».
Профессор Коровин предположил наличие нефти в глубоких слоях. Он также сформулировал блестяще подтвердившееся впоследствии предположение, что «нефтеперспективные районы Западной Сибири нарастают по числу и площади к северу, а к югу, наоборот, они уменьшаются».
Снаряжаются экспедиции на Крайний Север. Начальник одного из отрядов докладывал руководству: «К берегам Ныды подходы очень трудные из-за отмелей. Иногда приходится отдаляться от берега на 4–5 километров и к обнажениям высаживать десанты, добираясь вброд. А отдел снабжения выдал нам всего две пары резиновых сапог, поэтому приходится бродить по холодной воде босиком. Да и эти сапоги, хотя и новые, уже расклеились. Сейчас еще терпимо, но как мы будем выходить из положения в сентябре, когда появится снег и лед у берегов? Если будет возможность, то срочно посылкой по почте пришлите 2–3 пары резиновых сапог с длинными голяшками, так как достать их здесь не представляется возможным, и резинового клея».
Между тем «неорганики» требовали прекратить бессмысленную трату народных средств на поиски нефти и газа там, где их быть не может. Они выдвинули планетарно-космическую теорию происхождения нефти. Опираясь на нее, саратовский ученый Н. Назаркин разработал «экваториальный вариант». Он утверждал, что залежи нефти тяготеют к южным экваториальным районам. Добыча и потенциальные запасы сосредоточены в южных широтах, утверждал он. Его позицию укрепляло бурное развитие добычи нефти на Ближнем Востоке. Профессор настаивал: надо усилить поиски нефти в южных районах Союза и свернуть поиски на Севере. Своих оппонентов он называл противниками советской власти.
Фарман Курбанович Салманов, один из первооткрывателей сибирской нефти, немало натерпевшийся от нападок На-заркина, однажды высказался в его адрес так: «Одно из величайших бедствий цивилизации — ученый дурак. Здравым разумом от него не отобьешься…»
Случай подтвердил известную истину об ограниченности теории. На севере Тюменской области, в районе села Березова, некогда приютившего опального Меншикова, ударил мощный газовый фонтан. Шел сентябрь 1953 года. В Москве принимают решение активизировать поиски нефти и газа… Сентябрь, наверное, удачный месяц для геологов. В сентябре 59-го ожила нефтяная скважина у поселка Шаим. И хотя она давала всего тонну нефти в сутки, этот аргумент перевешивал выкладки оппонентов.
В редкие минуты откровения Борис Евдокимович, министр строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности, рассказывал мне, своему заместителю, как непросто входила в его жизнь Тюмень. Он принял свое новое назначение со смешанным чувством. Радовала возможность развернуться на земле, на которой постепенно становилось все меньше «белых пятен». В 1960 году на берегу речки Мулы-мьи близ таежного поселка Шаим из скважины № 6 был получен первый в Сибири фонтан нефти с суточным дебитом около 300 тонн. Затем у поселка Мега на Средней Оби начала бурно фонтанировать нефтяная скважина. За ней последовали впечатляющие фонтаны на Усть-Балыке и на Красноленинском своде. Все это убедительно доказывало, что в этих труднодоступных землях большая нефть есть…
Порой он как-то стеснительно сознавался, что им овладевала робость: слишком уж нереальной, запредельной казалась задача промышленного освоения громаднейшего региона. Случалось, наталкиваясь на холодную стену непонимания, а то и равнодушия, опускал руки. Бывало, сомневался: «Совладать ли мне с этой громадой?» На короткий миг, в редкие моменты отчаяния, терял веру в себя. Он гнал сомнения прочь, не позволяя им овладеть собою. Он знал: с этого рубежа отступать нельзя. Как под Москвой в сорок первом. Он привык бороться, преодолевая яростное сопротивление, физическую и душевную боль. До конца, до победы. Как бы не было трудно!