Большинство людей именно с этим связывают свое представление о газе, волшебном даре природы. Между тем на «кухонные» расходы идет лишь малая часть из сотен миллиардов кубометров «голубого топлива». Львиная же его доля, 93–95 процентов, идет на заводы — металлургические, химические, преображаясь в продукцию, востребованную и на производстве, и в быту.
XX век называли и химическим, и атомным, и космическим. Но он, несомненно, еще и век газовый. Как и XXI век…
В 1955 году Советский Союз добыл около 9 миллиардов кубометров газа, в 1960-м — 45, в 1980-м — уже 435 миллиардов. Итак, всего за четверть века — рост почти в пятьдесят раз! Качественный рывок, перевернувший представления о возможности газификации, связан с 1966 годом, когда был открыт Уренгой, а вслед за ним и другие месторождения природного газа на севере Тюменской области.
Может возникнуть вопрос: а разве до этого Советский Союз не был могучей газовой державой? Был. Люди средних лет хорошо помнят такие громкие в свое время стройки, как газопроводы Саратов — Москва и Ставрополь — Москва, а затем могучие газовые артерии, пришедшие в центр страны с украинской Шебелинки и узбекского Газли. К началу восьмой пятилетки, к 1966 году, в Союзе действовало более 500 месторождений природного газа, от которых в индустриальные центры тянулись нити трубопроводов.
…На Уренгойское месторождение десант нефтеразведчи-ков перебросили по воздуху. Следом тяжелые транспортные вертолеты доставили оборудование. И пока Нарыкарская экспедиция перебралась в Уренгой, бригада «десантников» уже получила мощный газовый фонтан. Этим коллективом руководил буровой мастер Николай Глебов. Буровики искали нефть, а открыли несметные запасы природного газа.
Вначале геологи Нарыкарской нефтеразведочной экспедиции, переименованной через два года в Уренгойскую, блестяще провели рискованную операцию: впервые доставили на точку в Заполярье сорокаметровую буровую вышку. Махину весом более 20 тонн отправили не по частям, а в собранном виде. От поселка Хе на берегу Обской губы ее тащили мощными тракторами до Ныды. Полтора дня затратили на 120 ледовых километров. Потом еще 50 километров, но уже по реке, туда, где намечалось смонтировать буровую Р-2.
Буровую поставили в 70 километрах от поселка геологоразведчиков Уренгой, раскинувшегося на берегу извилистого Пура. Командовал на точке начальник участка глубокого бурения Л. Горновидов.
Честно сказать, геологи и сами не представляли, какие богатства открыли. Первый вскрытый пласт оказался газовым. За ним — конденсат. Еще ниже — нефть! У геологов есть термин — этажи газоности. Так вот, на Уренгое, нефтегазоконденсатном месторождении, таких этажей — пятнадцать.
В союзе с Кортуновым
Борису Евдокимовичу было в ту пору за сорок — время зрелости. В его «копилке» — иркутский опыт, способность впитывать все новое, умение определять направление главного удара, дарованное далеко не каждому управленцу.
Разумеется, Щербина понимал, что открыть нефть и газ — это только начало. Главное — как можно быстрее пустить эти богатства в оборот. Значит, нужно создавать в области крупные строительные организации с мощной промышленной базой. Но профильные, строительные министры один за другим отказываются от непосильной, на их взгляд, ноши. Страшно рисковать карьерой в гиблых хлябях. И только Алексей Кириллович Кортунов, министр газовой промышленности, выслушав геологов, нефтяников и газовиков, партийных работников и строителей, говорит, указывая на карту:
— Я это беру!
Сегодня слово «беру» воспринимается иначе. Беру — значит прихватываю, набиваю мошну. Алексей Кириллович Кортунов брал, чтобы взвалить на себя еше одну ношу. Так он брал и защищал плацдарм, переправившись с первыми ротами своего 629-го полка через Вислу. И тогда, в сорок четвертом, и сейчас вызывал огонь на себя. Таким он, Герой Советского Союза, был по жизни. Мингазпром стал генеральной организацией по строительству в Тюменской области. Это и есть государственный подход.
Работники Газпрома конечно же в полной мере оценили огромные перспективы, которые открывала перед отраслью Тюмень. Но знали они и то, что велики и во многом непредсказуемы трудности, с которыми придется здесь столкнуться. Конечно, опыт строительства, в том числе и в сложных природных условиях, был уже накоплен. И немалый. Подразделения Газпрома преодолевали раскаленные пески Средней Азии, крутогорья Кавказа и Карпат, болотистые низины северо-западных областей страны. Многие из будущих новоселов Западной Сибири кочевали по стройкам с первых послевоенных лет, когда жильем для нефтегазостроителей нередко служили землянки, а траншеи для трубопроводов копали лопатами, когда на пути попадались минные поля, затаившиеся со времен войны.
Вот только северные края были для них загадкой. Не было готовых ответов и на многие другие вопросы, волновавшие будущих северян. Взять хотя бы сварку труб. Запретной чертой для нее на прежних стройках считался 25-градусный мороз. Как же вести ее в сибирские холода? Как тянуть нитки — так называют трубопроводы — через многокилометровые топи? Как снабжать стройки при полном бездорожье?
В одном из первых приказов Газпрома СССР, посвященных освоению Западной Сибири, говорилось о государственной важности обустройства нефтяных месторождений и строительства трубопроводов. Такую позицию штаба отрасли определили личные качества министра Кортунова.
Алексей Кириллович родился в Новочеркасске, столице Войска Донского, весной 1907 года. Как и Щербина, был сыном железнодорожника. С мальчишеских лет работал кочегаром, помощником машиниста паровоза. Тех, кто хотел бы подробнее узнать об Алексее Кирилловиче, адресуем к книге «Кортунов», изданной в молодогвардейской серии «ЖЗЛ». Здесь же напомним любопытный факт: молодому помощнику машиниста паровоза частенько приходилось бывать в Дебаль-цеве, на родине Бориса Евдокимовича. Там Алеша в семье знакомого машиниста встретил свою судьбу — певунью Аню.
Кортунов считал своим долгом постоянно встречаться с рабочими, инженерами, всегда был готов принять дельный совет. Но и сам смело шел на эксперимент, ломал привычные организационные схемы, если они тормозили дело.
Когда строили первые магистральные трубопроводы в Тюменской области, проектные институты не успели подготовить техническую документацию на отдельные участки трасс. Руководитель Газпрома принял решение: стройки начинать, недостающую документацию разрабатывать полевым методом. Группы проектировщиков работали на трассах одновременно с изыскателями и, получая от них материалы, тут же готовили чертежи.
В Тюменской области формируются структуры Газпрома, которые занимаются рабочим снабжением, организацией труда, подготовкой кадров. В Сургуте, Усть-Балыке, Урае, Нижневартовске и Тюмени создаются производственные базы. Выступая на сессии Верховного Совета СССР в октябре 1965 года, Борис Евдокимович Щербина отмечает организаторскую роль Газпрома. Руководители отрасли и областного комитета партии действовали слаженно и дружно.
В начале марта 1964 года начальника Тюменского линейного речного пароходства А. Ботоногова и секретаря парткома И. Чиркова пригласили на совещание в обком партии. Перед речниками первый секретарь поставил задачу: подготовить суда для транспортировки сибирской нефти в Омск. Тогда в пароходстве не было специальных судов-нефтевозов. Решением этой проблемы по настоянию Н. К. Байбакова и министра речного флота РСФСР С. А. Кучкина занялся Тюменский судостроительный завод. На базе барж по перевозке леса в кратчайшие сроки начали производство наливных. Таких барж для перевозки первой тюменской нефти требовалось пятьдесят.
Ранним утром в кабинете начальника пароходства раздался звонок из обкома. Инструктор промышленно-транспортного отдела Е. П. Сартанова сказала, что должна ежедневно до восьми часов утра иметь данные о ходе подготовки нефтеналивного флота и о загрузке судов для геологов, строителей, нефтяников. На просьбу перенести срок информации хотя бы часов на десять, так как в это время идет уточнение плана работы на сутки, переговоры с судами, портами и пристанями, управлением Иртышского пароходства в Омске, она заохала: — Да меня Борис Евдокимович живой не выпустит из кабинета!
В мае первая баржа с сибирской нефтью взяла курс на Омск.
Радостный гудок буксира с нефтеналивной баржей над обскими просторами возвестил о том, что время разговоров о громких геологических открытиях осталось позади. Начиналось освоение разведанных месторождений, обустройство территории, создание промышленной базы…
Специальным уполномоченным Газпрома в Тюменской области Кортунов назначил Алексея Сергеевича Барсукова. Это был снайперски точный выбор. За плечами Барсукова были десятки крупнейших строек, которые в основном проходили под названием «почтовых ящиков». Опыт ударного строительства в военные и послевоенные годы удачно сочетался с душевной расположенностью к людям и даром большого организатора.
Щербина и Барсуков с первой же встречи прониклись взаимным уважением. Протокольная поначалу встреча, когда Барсуков пришел представляться первому секретарю обкома партии, продолжалась два часа.
Барсуков, оценив положение дел, предложил создать в области крупную, мощную нефтегазстроевскую структуру, способную обеспечить быстрый рост объемов строительства. Такой структурой и стал Главтюменьнефтегазстрой. В главке формировался энергичный, деловой аппарат. Среди перспективных управленцев выделился талантливый инженер, организатор Юрий Петрович Баталин. Он прошел отличную школу на угольных и нефтяных стройках Башкирии, получил солидный опыт по обустройству нефтяных промыслов, строительству новых поселков и городов… Начальник главка Барсуков и главный инженер Баталин прекрасно дополняли друг друга.
Юрий Петрович вспоминает: «Мы были горячими ребятами и сломя голову бросались внедрять новшества. А Алексей Сергеевич был очень аккуратен и очень осторожен. Он не мешал нам проводить эксперименты, но внимательно присматривался сначала, как бы со стороны, к тому, что мы изобретаем. И только убедившись в том, что новинка действительно дает эффект, подставлял свое сильное плечо.