Профессиональная судьба самого Геннадия Михайловича во многом типична для «птенцов гнезда Щербины» — его аппаратного окружения в бытность первым секретарем Тюменского обкома партии. Борис Евдокимович охотно брал в аппарат специалистов самых разных отраслей и, дав время опериться, развить общественное чувство на партийном поприще, отправлял, как правило с повышением, в рабочий коллектив.
А вот к чему Борис Евдокимович относился безо всякого энтузиазма — так это к работе на трассе женщин, в том числе и в качестве инструктора или ответственного организатора. Благо если человек занят в столовой или магазине, но мотаться по трассе, будучи обремененной семьей, — женское ли это дело?
С подобным его настроем все были хорошо знакомы. Так, он не переставал удивляться, когда слышал имя жены Юрия Беляева — Валентины.
— Что она там делает на трассе? — сурово вопрошал он.
Со временем Щербина признал ее право быть там, где все. Но после шаимской встречи с Беляевой, вспоминал Борис Евдокимович, он был изрядно сконфужен. А дело было так…
«С Борисом Евдокимовичем я впервые познакомилась, когда мы строили нефтепровод Шаим — Тюмень, — вспоминает Валентина Яковлевна Беляева, в те дни мастер участка, потом прораб и, наконец, руководитель крупнейшего строительно-монтажного треста. — Я работала мастером, у меня там было несколько стеллажей для сварки труб. Вертолетом возили трубу, вертолетом возили и продукты. Самый северный нефтепровод в мире был. Многие сомневались, что мы его вообще построим. Опыта строительства нефтепроводов в северных условиях в тот момент не было».
На энтузиазме построили этот нефтепровод. Борис Евдокимович прилетал на трассу не раз. Самые последние стыки варили в октябре. Эти завершающие несколько сот метров строителям очень тяжело достались. Сварщики во время работы стояли почти по пояс в студеной жиже. Борис Евдокимович сразу же поспешил к ним с восклицанием:
— Ребята, вы же настоящие герои! Да за такой труд — просите, что хотите! Что смогу — сделаю…
Ребята попросили непромокаемые костюмы на меху — такие были у летчиков, — чтобы можно было продолжать работу. Через пару дней вертолет доставил обещанный груз для всех сварщиков. Как же приятно было рабочим, что слова секретаря обкома не разошлись с делом, что порой случалось при посещении трассы некоторыми другими руководителями: похвалят, пообещают и забудут.
Трудностей добавляло и то, что пришлось почти за 250 километров возить трубы трактором — никакой другой вид транспорта туда пройти не мог. Люди жили прямо на трассе больше месяца.
«И вот на последний стык — помнится, в тот день немного подморозило, но было все равно очень грязно, — мы все и собрались, — продолжает В. Я. Беляева. — Я добиралась туда со своего участка на трубовозе. Вертолетом прилетел Борис Евдокимович. Он наблюдал, как работают наши сварщики. Они были в болотных сапогах, варили стыки в грязи, которая была выше колен, — того и гляди оступишься и захлебнешься, да еще холод. А ведь представьте: никто не жаловался! В таких невыносимых условиях никто не стал бы работать. Наверное, с тех пор у него зародилась мысль сделать и из меня героя. И звезду Героя Социалистического Труда я получила в 1983 году вместе с Борисом Евдокимовичем за трассу Уренгой — Помары — Ужгород. После шаимской трассы мы с ним встречались еще не раз…»
Старые газеты хранят выступление Бориса Евдокимовича на митинге, посвященном встрече шаимской нефти в Тюмени. Вот отрывок — почувствуйте едва сдерживаемое волнение и гордость, которые переполняли первого секретаря обкома.
«Сегодня мы собрались здесь, — сказал он, — по случаю одного из выдающихся событий на Тюменской земле: сдается в эксплуатацию первый сибирский нефтепровод Шаим — Тюмень.
Родилась новая нефтяная река! Шаимская нефть, пройдя более чем четырехсоткилометровую трассу, достигла Транссибирской железнодорожной магистрали. Началась круглогодичная эксплуатация первых нефтяных месторождений области.
В Западной Сибири, и прежде всего в Тюменской и Томской областях, происходят события, которым суждено сыграть выдающуюся роль в развитии экономики всей страны. Центр нефтяной и газовой промышленности перемещается в наши края. И наша главная задача: в самые короткие сроки поставить нефть и газ — богатства области — на службу Родине, советскому народу.
Геологи и нефтяники, строители и речники, люди самых разных профессий, не считаясь со временем, преодолели сибирские топи и болота, реки, морозы, непроходимые таежные дебри и совершили за пятьсот дней в рекордно короткие сроки подвиг — проложили первую тюменскую артерию, — усиленный динамиками, гремел на студеном ветру голос Щербины. — Сегодня мы выражаем им чувство особой признательности и славим тех, кто своим самоотверженным трудом ковал эту победу».
26 декабря 1965 года первые 1980 тонн тюменской нефти, поступившей по стальному руслу, были отправлены эшелоном на перерабатывающий завод. За несколько дней до этого события была введена в действие нефтеперекачивающая станция в Тюмени. Пуск трубопровода Шаим — Тюмень положил начало круглогодичной эксплуатации нефтяных месторождений области.
Родина высоко оценила труд строителей. Около ста из них были награждены орденами и медалями, а бригадир электро-сварщиков-потолочников Я. А. Полторацкий удостоен звания Героя Социалистического Труда.
Трассовики преодолели сотни километров тайги и болот, сделали 47 переходов через реки и топи, переработали более полутора миллионов кубометров грунта, вывезли на трассу 42,6 тысячи тонн труб, сварили 52 тысячи стыков. Позднее на этой магистрали вступили в строй Шаимская и Куминская нефтеперекачивающие станции. При монтаже последней впервые в наземном строительстве на Тюменском Севере были применены блочно-комплектные устройства, о чем мы уже говорили.
Шаимская нитка, безусловно, была событием стартовым. И если хотите, открытием целой трубопроводной эпохи на Тюменской земле.
В еще более суровых условиях сооружался первый в Сибири магистральный газопровод Игрим — Серов. Эта энергетическая артерия протяженностью 528 километров и диаметром 1020 миллиметров прокладывалась к промышленному Уралу от ближайшего к нему Березовского газоносного района, расположенного в северо-западной части Ханты-Мансийского автономного округа. Здесь начиная с 1953 года тюменские геологи открыли группу месторождений, центром освоения которых стал поселок Игрим. Наиболее крупное из месторождений — Пунгинское — расположено между реками Пунга и Малая Сосьва, в 60 километрах от Игрима. Оно и стало истоком первой «реки» тюменского «голубого» топлива, вышедшей за пределы области. В те годы это был самый северный газопровод в стране.
Перед участниками этой стройки стояли в основном те же трудности и проблемы, что и на шаимской трассе. Но в одном отношении их задача была значительно сложнее. Впервые в отечественной и мировой практике этот газопровод сооружался из труб диаметром 1020 миллиметров. Естественно, такая труба намного тяжелее «пятисотки». И чтобы пройти с ней по болотам, нужно вложить гораздо больше труда в устройство дорог, подготовку монтажной зоны. Более трудоемкими становились все виды работ.
3 февраля 1966 года газ Игрима пришел на Урал. Металлургические заводы и другие предприятия высвобождали сорок тысяч тонн угля в сутки. Увеличился выпуск стали, цемента и электроэнергии — без ввода в строй новых производственных мощностей.
Основную часть тюменской нефти в начальный период должно было дать крупное Усть-Балыкское месторождение. Его начали разрабатывать в 1964 году. Сырье танкерами доставлялось на Омский нефтеперерабатывающий завод. Однако объемы поставок были невелики. Теперь предстояло намного увеличить мощности нефтедобычи на Усть-Балыке и соединить его с Омском подземным стальным руслом.
Трассе Усть-Балык — Омск, протянувшейся почти на тысячу километров, предстояло форсировать 85 водных преград, в том числе Юганскую Обь и Иртыш. Нефтяная магистраль, как и газопровод Игрим — Серов, сооружалась из труб диаметром 1020 миллиметров. В то время только 10 процентов общего километража трубопроводов страны имело диаметр свыше 800 миллиметров. А в США, например, не было ни одной магистрали с такой пропускной способностью.
К сооружению нефтепровода-гиганта были привлечены силы шести крупнейших трубопроводных трестов страны.
Большинство подразделений сконцентрировалось вначале на сравнительно небольшом северном участке протяженностью 284 километра. Ставилась задача: в первую же зиму 1966 года довести стальное русло от Усть-Балыка до Иртыша. И задействовать на реке в навигацию новый нефтеналивной причал. Это давало возможность более чем на 600 километров сократить путь танкеров в Омск и почти на треть снизить стоимость перевозок. Однако нефть к Иртышу пришла лишь весной 1967 года.
Темп сооружения этого участка в немалой степени сдерживали трудности перебазировки, недостаток опыта работы в столь сложных условиях. Сказались и организационные промахи. Многочисленные генподрядные и субподрядные коллективы нередко действовали разобщенно, хотя должны были составить вместе неразрывный технологический поток.
Придавая важное значение вводу в эксплуатацию нефтепровода, Щербина вынес этот вопрос на заседание пленума обкома партии. В его решении говорилось: «Считать важнейшей задачей Главтюменьнефтегаза, Главтюменьнефтегазстроя, Главтюменьгеологии, всей областной партийной организации ускорение окончания строительства нефтепровода Усть-Балык — Омск. А также — резкое увеличение добычи нефти на месторождениях, тяготеющих к нефтепроводу, с таким расчетом, чтобы обеспечить к 1970 году безусловное перевыполнение плана ее максимальной добычи, предусмотренное Директивами XXIII съезда КПСС, и в 1971–1972 годах загрузить нефтепровод на полную мощность. Ускорить наращивание мощностей по добыче нефти на Шаимских нефтепромыслах и довести к концу пятилетки до 5 миллионов тонн».
«Мы ощущали повседневную заботу и внимание Тюменского областного комитета КПСС, — вспоминал Отто Яковлевич Блеч, известный строитель трубопроводов, работавший на Усть-Балыкской трассе. — Здесь чувствовал