Боря стал для меня больше чем другом – действительно близким по духу человеком. Мы с ним объездили много стран с концертами, исколесили всю Америку. Я увидел в этом человеке гения. В любой обстановке, в любой компании он своими шутками был способен довести собравшихся до экстаза. Люди были мокрыми от слез, а может быть, и от других источников влаги в организме. Бывали и такие случаи! Боря Сичкин – это каскад остроумия. Причем шутки его всегда спонтанны. Он никогда не готовился, не признавал домашних заготовок. Ему хватало природного дара, где всё было на своих местах: уникальный голос, мимика, жесты… В его исполнении даже “бородатые” анекдоты звучали блестяще. Люди рыдали от смеха. Лучшего рассказчика, чем Боря, я в своей жизни не встречал!
При этом он не нашел себя в Штатах. Не раскрыл свой талант так, как он сумел сделать это в Советском Союзе. Правда, в конце жизни его заметили. Он снялся в целом ряде голливудских картин у больших режиссеров, и стоит отметить, что его игру американцы приняли с восторгом. Но со славой после роли куплетиста Бубы Касторского, которую он имел в Союзе, это, конечно, нельзя сравнить.
Да, он собирал полные залы, но это не были серьезные залы. Не “Карнеги-холл”, не Кремлевский дворец. Это были помещения школ, синагог. Нои там надо было платить за аренду, за аппаратуру. Публика приходила на его выступления, но жить с этого было невозможно. Во-первых, нет и не было необходимой концентрации русскоязычного населения в Нью-Йорке, чтобы артист даже такого уровня, как Сичкин, мог выступать пусть не раз в неделю, но хотя бы раз в месяц. Во-вторых, это совершенно иная публика. Просто потому что люди в чужой стране больше думают не о развлечениях, а о том, как заработать на кусок хлеба. Поэтому Сичкин давал большой концерт примерно раз в год. Порой были трудности и с продажей билетов.
Ведь эмигранты воспринимали своих артистов не как артистов, а как соседей, которые ходят с ними по одним улицам, отовариваются в одном магазине…
Порой я слышу, что Борис Сичкин стал заложником образа Бубы. Я категорически не согласен с такими заявлениями. Сичкин как артист был ярок и многолик. Посмотрите, как он сыграл Брежнева в фильме Оливера Стоуна! Если от него требовалось быть серьезным, он, поверьте, полностью соответствовал требованиям режиссера. Но взгляните на Борю, когда он в концертах показывал пародию на Леонида Ильича, и вы увидите абсолютно другую личность. Эта реприза была его коронным номером. На совместных концертах я всегда выходил в зал посмотреть “Брежнева”. Причем каждый раз пародия звучала по-новому.
Благодаря его обаянию и юмору на него с восхищением (а может, и с вожделением) глядели молодые девушки. Они просто млели в его присутствии, грелись в лучах его остроумия. Сичкин пользовался успехом у слабого пола.
Иногда мне задают вопрос: “Почему Боря не выступал в ресторанах Брайтона?” Боря Сичкин и ресторан несовместимы. Его не поняли бы там. Он был артист, артист от Бога. Прийти, спеть, не обращая внимания на жующую, орущую, дерущуюся публику, он не мог. Ему необходимо было демонстрировать свое искусство, а кабак не то место, где народ всегда готов воспринимать талант. Ресторанная эстрада имеет свою специфику, и артисту ее не осилить, стихия Бори – концерты. Он, по-моему, пробовал несколько раз выступать в ночных клубах Брайтон-Бич, но понял, что это не для него.
У Сичкина был обширный репертуар, состоявший прежде всего из пародий и куплетов, поэтому, несмотря на многолетнюю дружбу, я никогда не писал песен специально для Бориса. Он не нуждался в этом, но героем одной из моих вещей он действительно стал. Она звучит так:
С добрым утром, тетя Хая!
Вам привет от Мордехая,
Он живет па Пятой авеню,
Боря Сичкин там с соседом
Угощал меня обедом,
Я ему в субботу позвоню…
История ее возникновения такова. Сичкин жил в Квинсе, в социальном доме для людей с низким доходом, где часть ренты покрывается за счет государства, и у него был сосед, который жил там же, но еще имел квартиру в самом центре Нью-Йорка, на Манхэттене, на знаменитой 5-й авеню. Каким-то загадочным путем он купил эти фешенебельные апартаменты. Сам жил в Квинсе, а эту квартиру сдавал. И однажды он пригласил нас туда в гости. Впечатление грандиозное! Представьте, квартира стоимостью несколько миллионов, с мебелью и всеми аксессуарами класса люкс. Как этот эмигрант сумел ее приобрести, я не спрашивал, неудобно такие вопросы задавать».
Конфликт
В книге Бориса Сичкина «Мы смеемся, чтобы не сойти с ума» есть глава «Виктор Шульман». Шульман – профессиональный музыкант, в эмиграции оказался в 1976 году, открыл один из первых русских ресторанов; записал несколько пластинок с известными блатными песнями, но кроме них пел много лирики, Владимира Высоцкого, романсы. По правде говоря, «одесские штучки» получились куда как лучше. Продолжать карьеру певца не стал. С начала 80-х Виктор Шульман – самый успешный импресарио «русской Америки»: он устраивал выступления Высоцкого, Пугачевой, Розенбаума, Лещенко и Винокура… Легче припомнить, кого из наших звезд Шульман не привозил в Штаты. Однако Сичкин хоть и с юмором, но пишет об этом человеке остро, резко…
«Когда по приезде в Америку я впервые увидел в газете огромную тупую морду, я не сомневался, что внизу будет подпись: “Обезвредить преступника”. Оказалось, что морда была помещена на анонсе к предстоящему концерту Виктора Шульмана. Забегая вперед, в Израиле мне довелось услышать выступление Шульмана, и, как говорят одесситы, это было что-то особенное. Я слышал разную мелодику речи – кавказскую, украинскую, среднеазиатскую, но мелодика речи Шульмана…
Подразумевается, что Шульман – еврейская фамилия, но я не сомневаюсь, что это псевдоним: на его фоне Симон Петлюра выглядит как благообразный патриархальный местечковый еврей.
Виктор Шульман и Алла Пугачева
…Его страшно раздражала необходимость платить артистам какие-то деньги… Крайне не любил артистов, которых ему не удавалось обмануть; так, в частности, говорил гадости о Володе Высоцком, который, будучи предупрежден, потребовал платить ему перед выходом на сцену за каждый концерт. Впоследствии я всё же поехал с ним в Израиль, и это оказалось крупнейшей ошибкой: помимо того что я фраернулся с деньгами, у меня еще украли весь реквизит. За реквизит отвечал Шульман, но… Шульман говорил, что он закончил две консерватории (мало того что это невозможно – с дипломом одной во вторую просто не примут документы, но зачем?) – московскую и свердловскую, однако, когда я ему дал ноты куплетов Бубы Касторского, он их положил в сторону и сказал: “Лучше напой – я слухач”».
Предоставим возможность самому Виктору Шульману высказаться на этот счет:
«О мертвых плохо не говорят. Про конфликт с Сичкиным мне вспоминать не очень хочется. Хотя на самом деле всё просто. Борис сильно комплексовал и был зол на весь белый свет. Вот и фраернулся – приехал в Америку и захотел тут слишком многого. А куда здесь без импресарио? Та же самая история с Ниной Бродской. Вроде такой известной была в России! А в Америке полный провал. Кто виноват? Правильно – евреи. Значит, Шульман.
Как-то собрал я группу известных артистов для поездки в Израиль. Сич-кин напросился сам. Выступали бесплатно, зато страну посмотрели и отдохнули хорошо. Сичкин приволок с собой какую-то акгрисульку и кучу аппаратуры на продажу. Так эта его мадам сама продала всё, а потом кинула старика. И смех и грех. Конечно, его было жаль»[24].
Оба пассажа мы, авторы, оставляем без комментариев.
«Наши люди в Голливуде»
К середине 80-х в делах Бориса Сичкина наметились положительные тенденции. В 1987-м он снялся в своем первом американском (правда, малобюджетном) фильме «Свит Лорейн», а двумя годами позже ушел в «большое кино», в Голливуд.
«В кино попадают случайно. Закономерности нет, если ты не жена режиссера. Случайно и я попал. Снимался фильм про любовь. Открытие ресторана. Им нужен был русский повар, который там работает. Создатели пришли в «Черное море» и спросили, не знают ли там хорошего русского актера. Им сказали: “Мы знаем Сичкина”, – и дали телефон. Мне позвонили, была кинопроба, я понравился. Играл на английском языке огромную роль.
Закономерностей не было, чтобы снялся в первой роли и тебя увидели. Снялся – и забыли тебя. Агент не появился, заплатили мне нехорошо. Люди путают: получают много денег только звезды, только большие. Есть какая-то группа – десять – пятнадцать человек, – на которых ходят. Это не значит, что они хорошие артисты. Шварценеггер такой же артист, как я химик. Он нравился нашим женщинам престарелым. Здесь же понимают, что если люди идут и покупают билет “на кого-то”, сразу он делается самым главным артистом. Такой, как я, получает очень мало. Это по сравнению с Советским Союзом – много. Но по сравнению с “здесь” это нищенская оплата. Трагедия заключается в одной вещи. Там, в Союзе, медленно снимали. Роль Брежнева я бы мог растянуть на полтора месяца и получить, скажем, за 15 съемочных дней. А здесь я отснялся за два дня. Они уплатили 3000 долларов за съемочный день. Но два дня!
Над ролью Брежнева я работал в 1989 году. Все очень милые люди, с которыми работать одно удовольствие. Никто не кричит. Никто не сходит сума. Всё готово. Тебя кормят, одевают. У меня был домик, написано BREZHNEV. Там у меня был душ, холодильник забит фруктами, овощами, соками. Мне дали пятикомнатную гостиницу. А я с кипятильником шел, чтобы сэкономить. Потому что там, где я жил, если бы выпил кофе, остался бы без штанов. Как снимали в Союзе и как снимают в Штатах – это небо и земля.
Самая моя любимая роль и самый мой любимый фильм – это “Неуловимые мстители”. Я снимался у моего друга, мы понимали друг друга. Это же счастье! На съемочной площадке мне с ним было удобно. Но никто ничего не получал, это же копейки! Я, работая над фильмом в главной роли – никто же поверить не может, – доплачивал 20–30 рублей в месяц своих денег. Мой договор за фильм “Новые приключения неуловимых”, как сейчас помню, составил 1270 рублей – сюда входят трюки, танцы – примерно 115 рублей в месяц. Я жил в гостинице в Ялте, и номер стоил 6 руб. 60 коп. А мне они платили 1 руб. 56 коп. Короче говоря, 4 рубля я каждый день доплачивал. В месяц я доплачивал 120 рублей, а получал 115.