Когда он доходит до двери, я окликаю его.
— Дек?
— Да?
У меня будет ребенок от тебя.
Я хочу, чтобы все было иначе.
Я все еще люблю тебя.
Хотела бы я этого не делать.
Это не те слова, которые будут сказаны.
— Спасибо.
Его глаза фиксируются на моих.
— Я мало чего не сделал бы для тебя, Сидни.
Ничего, кроме единственного, чего я когда-либо хотела.
— Так ты продаешь ферму? — спрашивает Девни, когда мы садимся за мой стол.
— Да.
В комнату входит Элли и смотрит на нас двоих.
— Что я пропустила?
Девни вздыхает и смотрит вверх.
— Сид двигается дальше.
— Переезжает? — кричит Элли и садится в кресло. — Что значит «переезжает»?
Эти двое собираются поджарить меня, и я пришла с двумя порциями печенья. Я поставила перед каждой из них по чашке, а печенье положила посередине. У меня есть еще один пакет на случай, если мне понадобится подкрепление.
— Мне пора двигаться дальше, — говорю я совершенно серьезно.
Ни одна из них не сможет ничего сказать, чтобы изменить мое решение.
— Я собираюсь продать дом и переехать поближе к Сьерре и моей матери.
Рука Элли тянется к моей.
— Это из-за того, что случилось несколько месяцев назад?
— Что случилось? — Девни садится ровнее.
Я никому, кроме Элли, об этом не рассказывала, потому что было стыдно. Как только Девни узнает, не избежать миллиона вопросов и обвинений относительно истинной причины моего отъезда. Она слишком хорошо меня знает.
Возможно, она уже предполагает, что это из-за Деклана, но когда она узнает, что произошло, у нее не останется никаких сомнений.
Я думаю, что лучше выложить все сейчас.
— Я переспала с Декланом, думала, что могу быть беременна, а теперь, когда он вернулся, я не могу от него отделаться. Я не могу сбежать от него, кроме как продав свою ферму. Он просто… здесь. Я больше не могу этого выносить.
— Но он здесь всего на несколько месяцев, — говорит Элли.
— Он ясно дал понять, что не собирается оставаться, так что ты собираешься оставить свой дом и свою практику из-за короткого срока?
Девни кивает.
— Серьезно, Сид, возьми отпуск, ради всего святого. Не продавай то, за что ты так упорно боролась.
Боже, они даже не представляют.
— Вы не можете понять. Ни одна из вас. Элли, когда ты узнала, что Коннор тот, кто он есть, что ты хотела сделать? Убежать, верно? Ты не хотела оставаться с ним. Черт, ты боролась с ним на каждом шагу. Почему? Потому что братья Эрроувуд не дают покоя своим мишеням. Каждый раз, черт возьми. Они пронзают сердце, и ты никогда не можешь оправиться. Это случилось со мной, когда я была маленькой девочкой, и эта стрела до сих пор во мне. Мне нужно уйти от него, убрать ее, двигаться дальше, туда, где у него не будет шансов выстрелить еще раз. А дело в том, что я ему даже не нужна!
— Сид… — Элли говорит с таким сочувствием, что становится больно.
— Нет, в том-то и дело. Он не хочет меня. Может, он и любит меня. Может, он и хочет дружить, но я не могу с ним дружить, Элли. Не могу. Я не могу говорить с ним и не хотеть его поцеловать. Я не могу смотреть на него и не хотеть броситься в его объятия. Когда мы переспали, словно прорвало плотину, которую я закрыла. Все эмоции, любовь, чувства хлынули обратно, и я собираюсь утонуть, — говорю я, когда на глаза наворачиваются слезы. — Это слишком. Я должна уехать туда, где смогу начать все сначала.
Элли бросается ко мне, притягивая к себе, когда я начинаю плакать.
Боже, эти гормоны просто сумасшедшие.
— Это не ты, — говорит Девни сбоку от меня. — Ты не убежишь от драки.
Я поворачиваюсь к ней и качаю головой.
— Иногда драка — это не выход.
— Когда дело доходит до этого, это так. Он — то, что тебе нужно. Эта ферма — то, что тебе нужно, не сдавайся.
Она спятила. Ей не стоит говорить.
— Не надо мне говорить о том, что ты сдалась или решила не бороться.
Шон любил ее, а она любила его с самого детства, и единственные два человека, которые, похоже, не догадываются об этом — это сама Девни и Шон.
— Я? Что, черт возьми, я должна была делать? — пискнула Девни.
— Ничего. Прости, я просто разволновалась.
Я не собираюсь ее осуждать, и… может, это и к лучшему. Любить Эрроувуда и не знать, что ты его любишь, гораздо лучше, чем знать и не быть любимой в ответ.
Они вдвоем хватаются за печенье, пока мы все не успокоились.
— Я не могу притворяться, что знаю, что ты чувствуешь, — говорит Элли. — Мои отношения с Коннором совсем не похожи на ваши с Декланом, но я люблю тебя и, эгоистично, хочу, чтобы ты осталась.
Я улыбаюсь и беру ее руку в свою.
— Я тоже люблю тебя, Эллс. Правда люблю, и мне нелегко уезжать. Я прожила здесь всю свою жизнь. Я знаю только этот город и… — я борюсь с нахлынувшими эмоциями. Уехать из этого дома будет невозможно, но я не могу остаться. — Ну, это просто убьет меня, но время пришло.
— Может, ты хотя бы подождешь до свадьбы? До нее осталось всего несколько недель.
— Я бы ни за что не пропустила это событие. Тебе не стоит об этом беспокоиться.
Девни берет меня за другую руку и сжимает ее.
— Мне неприятно видеть, что тебе так больно. Я могу убить его за то, что он заставил тебя покинуть свой дом.
— Он не виноват, виновата я. Я всю жизнь ждала, что мужчина вернется и будет бороться за то, за что он никогда не хотел бороться. Деклан ясно дал понять о своих намерениях, когда ушел от меня. Он не любит меня так, как мне нужно. Ему не нужна семья. Он хочет жить так, как живет, а я хочу большего. Просто мне потребовалось время, чтобы понять это.
Мне не нравится скрывать от друзей главную причину, но я никому не скажу об этом раньше, чем Деклану. Он заслуживает того, чтобы узнать о ребенке раньше, чем мои друзья.
— Мне это не нравится, но я понимаю твой выбор. Когда ты уедешь? — спрашивает Элли.
Я поднимаю одно плечо.
— Это зависит от того, когда я смогу продать дом.
Глава двенадцатая
Сидни
— Сидни, по-моему, ты суетишься из-за пустяков, — говорит Джимми, когда я в третий раз протираю стол.
— Я не знаю, что они ищут.
— Землю, и она у тебя есть. Много.
Да, но у меня есть и этот дом, и он чего-то стоит. Именно здесь я спустилась по лестнице и нашла Деклана, который ждал меня на выпускной. Он наполнен рождественскими воспоминаниями и небольшой вмятиной от того, как Сьерра сделала стойку на руках и упала, проделав дыру в стене.
Даже у плохих воспоминаний есть голос.
— Но я не хочу, чтобы кто-то плохо оценил дом.
Он берет кружку с кофе и делает длинный глоток, не сводя с меня взгляда.
Я знаю, что он хочет что-то сказать.
— Просто скажи, Джимми.
Он ставит кружку на место и скрещивает руки на груди.
— Ты думаешь, что обманываешь весь мир, Бин, но ты не обманешь этого старика. У тебя есть секрет.
О, Господи. Не сегодня, пожалуйста.
— У меня много секретов.
— Не со мной.
Ну, тут он не прав, но я не собираюсь спорить. Дело в том, что он меня знает. Он всегда умел видеть все насквозь, и мне никогда не сходило с рук лгать или говорить ему полуправду. Тем не менее, я не готова ему рассказать.
— Происходит что-то, о чем я не могу сейчас говорить, но обещаю, что со мной все в порядке, и когда я смогу тебе рассказать, я это сделаю.
Джимми откидывается назад, наблюдая за мной.
— Я ценю твою честность, но это не объясняет, почему ты уезжаешь из города. Это твой дом, дорогая.
— Люди переезжают.
— Да, но разве это то, чего ты действительно хочешь?
Я бы осталась здесь, если бы не была беременна? Да. Я бы осталась, но я беременна и не настолько глупа, чтобы думать, что растить ребенка одной будет легко. Мне нужна поддержка. Поэтому я делаю то, что должна.
— Все, чего я хочу — это чтобы ты была счастлива, и если это означает, что ты уедешь отсюда, то так тому и быть.
Я подхожу к нему и целую его в щеку.
— Знаешь, я всегда хотела, чтобы ты был моим папой.
Он притягивает меня к себе, упираясь подбородком в мою голову.
— Я тоже, Бин, но Господь знал, что мы нужны друг другу, и соединил нас. Твой отец не заслуживал тебя. Оставить ребенка — немыслимо. Ты — лучшее, что случилось со мной в жизни, а ты даже не моя.
Мы мало говорим о Хэле Гастингсе. Никто не вспоминает о нем, потому что нечего сказать, кроме того, что он был засранцем.
Я отступаю назад, мне нужно немного пространства.
— Как ты думаешь, он жалеет об этом?
— Он должен. Если это не так, значит, он еще больший дурак, чем тот, каким мы его уже знаем. Он наказал тебя и Сьерру, когда вы не сделали ничего плохого. Как он может держаться подальше от своих детей, ума не приложу, но не знать своих внуков? Ну, это просто непростительно.
На секунду меня охватывает паника, и я задаюсь вопросом, знает ли он, но потом вспоминаю, что у моей сестры двое мальчиков.
— Я пытаюсь сказать себе, что это не имеет значения, но это так.
— Я не думаю, что ребенок может не переживать, когда родитель его не любит. Я потерял мать, когда был младенцем, и отсутствие ее в моей жизни изменило меня. Но у вас с Сьеррой был Хэл в течение многих лет, прежде чем он ушел. Вы бы обманывали себя, если бы не думали, что это изменит вас.
Я сглатываю нахлынувший страх. Это то, чего я боюсь из-за ребенка, которого ношу. Не лучше ли ему никогда не знать Деклана, чем смириться с тем, что он его не хочет?
— Но разве это делает меня лучше?
Он улыбается, касаясь моей щеки.
— Это сделало тебя сильной.
Забавно, что несколько минут назад он говорил, что я бегу.
— Достаточно сильной, чтобы продать ферму.
Он усмехается и качает головой.
— Полагаю, ты меня раскусил.
Задняя дверь распахивается, и я подпрыгиваю, увидев темно-каштановые волосы и зеленые глаза, которые я бы узнала где угодно.
— Извини, я стучал в переднюю дверь, но никто не ответил.