Даниэль хмыкает.
— Ты идиот. Она должна знать, что он думал о ней и хотя бы упоминал ее.
— Да, но я уже это сказал.
Я улыбаюсь, наблюдая за тем, как эти двое ходят туда-сюда.
— Очевидно, не очень хорошо.
— Я соглашусь, что не хорошо, — голос Майло чуть повышается.
— Мне очень жаль, что так получилось, — Даниэль возвращает свое внимание ко мне. — Мы склонны быть немного упрямыми и конфликтными.
Я тихонько смеюсь.
— Я понимаю. Не хотелось бы откладывать это на потом, но у меня суд через час…
— Нет, нет, — вмешивается Майло. — Я все продумал, и понимаю твои сомнения, но это не будет твоей проблемой, когда ты продашь дом. Я знаю, что это, возможно, не то, что ты хочешь услышать, но как только ты подпишешь договор, ты потеряешь право диктовать, как использовать землю.
Я откинулась на спинку кресла и позволила словам улечься в моей голове. Конечно, я все это знала. Но все же я надеялась, что это будет милая семья из Чикаго, которая устала от городской жизни, хочет разводить коров, а не зарабатывать деньги. Жизнь, как известно, очаровательна.
— Ты хочешь сказать, что я должна принять это предложение?
— Нет.
— Да.
Майло и Даниэль отвечают одновременно.
— Сидни, — начинает Даниэль раньше, чем он успевает, — я из Штатов, поэтому считаю себя более компетентной, чем Майло, чтобы говорить об этом. Если ты продашь, это наследство, о котором ты говорила, оно будет разрезано и распродано. Ты можешь принять это предложение, которое очень выгодно, и заработать кучу денег…
— Именно так ты и должна поступить, — говорит Майло.
— Уверяю тебя, ни одна семья не придет и не купит твою землю по такой цене. Такой застройщик, как «Довтейл», получит большую прибыль и заплатит запрашиваемую тобой цену.
Все это логично, но как-то неправильно.
По линии раздается сочувственный вздох.
— Я понимаю твою нерешительность, — голос Даниэль мягкий. — Я знаю, что ты хочешь действовать быстро.
— Мне нужно двигаться. Мне нужно обосноваться. Я не могу здесь оставаться.
Лучше всего продать дом, переехать и сообщить Деклану о ребенке.
— Тогда дай мне еще несколько дней, — предлагает Майло.
— Позволь мне поглубже изучить эту компанию. Посмотрим, смогу ли я найти способ сделать так, чтобы все получилось так, как ты надеешься.
— Я ценю это. Правда. Эта ферма принадлежит моей семье уже почти сто лет, просто… это сложно.
Я все время пытаюсь представить себе жизнь не в Шугарлоуф, и каждый раз терплю неудачу. Моя сестра уехала и больше не возвращалась. Моя мать сказала, что была совершенно не против передать ферму мне, когда уезжала, и не против, чтобы я продал ее сейчас.
Майло прочистил горло.
— Дай нам немного времени, единственное, чему я научился за свою жалкую жизнь — это то, что всегда есть другой путь. А пока не забудь довести Деклана до чертиков за то, что он тебя отпустил. Мы, задумчивые, глупые натуры, не можем устоять перед женщиной, которая нас не хочет.
Даниэль разразилась смехом.
— И поверь мне, он знает о чем говорит.
— Опять убегаешь? — спрашивает Сьерра, допивая свой кофе.
Проведя утро за просмотром домов, я зашла в кофейню в ее городе и позвонила ей, надеясь получить сестринский совет. Теперь я жалею о своих мыслях.
— Нет, я приехала, чтобы убедиться, что поступаю правильно, и найти место, где можно жить.
Сьерра поставила чашку и пожала плечами.
— И ты уже поняла, правильно ли поступаешь? Ты уже рассказала Деклану о ребенке?
Я качаю головой.
— Я планирую это сделать, как только дом будет продан и я буду знать, что уезжаю. Если я сделаю это раньше, и он предложит мне какую-то грандиозную жизнь, я откажусь, я знаю, что откажусь.
— Думаю, это разумный план. Чувство правильного и неправильного у Деклана победит.
В этом-то и проблема.
— Он предложит жениться на мне, потому что хочет поступить так, как считает нужным, а не потому, что любит меня.
Ее рука касается моей.
— Прости.
Я фыркаю и отстраняюсь.
— Это самое печальное, Сьерра, он действительно любит меня. Я знаю, что любит. Он просто не считает, что заслуживает счастья.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что он признал это. Он сказал мне, что хочет меня, он целует меня, как человек, который отчаялся, но он такой упрямый и не хочет отступать. Я не понимаю. Почему он считает, что оттолкнуть меня — это лучше для меня, вместо того чтобы полюбить меня и позволить нам быть вместе? Мне кажется, я могла бы принять все, если бы знала, что он меня не любит.
Сьерра откинулась на спинку стула и потерла нижнюю губу.
— Вы, ребята, всегда казались такими непоколебимыми, знаешь? Думаю, я была удивлена его уходом больше, чем уходом отца. Как будто все было бессмысленно.
— Ни черта подобного.
— Ты спрашивала его?
— Конечно, я его спрашивала.
Сьерра мягко улыбается.
— Нет, я имею в виду в упор. Почему вы расстались?
Я тяжело вздыхаю, чувствуя, что на меня навалилась вся тяжесть мира.
— Думаю, да. То есть… может быть…
Я думаю об этом, постепенно понимая, что мы действительно ни к чему не пришли. Я спрашивала, а он уклонялся, или, когда он хотел поговорить, я не могла с этим справиться.
— Когда мы расстались, он сказал мне, что не любит меня.
— И мы все знаем, что это неправда.
— Хорошо. Я могу уступить в этом. Я тоже в это не верю. Он сказал, что делал то, что должен был, чтобы защитить меня.
Я вижу, как Сьерра пытается собрать все кусочки воедино. Может, я и юрист и умею во всем разбираться, но Сьерра меня превзошла. Она была бы отличным детективом.
— Защитить тебя от чего?
— От самого себя, я думаю. Думаю, он считает, что в нем есть много от отца.
Она закатывает глаза.
— Пожалуйста, ни в одном из этих мальчиков нет ничего от этого засранца.
— Согласна.
— Ну, тогда есть что-то еще. Я не знаю, что это и почему он тебе не говорит, но я не верю, что после всего того времени, что вы были вместе и планировали жизнь, он вдруг проснулся в какой-то случайный день и сказал: «Мы расстаемся».
Я обдумываю эту мысль и пытаюсь взглянуть на нее другими глазами. Я никогда раньше не смотрела на это под таким углом, но, возможно, случилось что-то, что убедило его в необходимости уйти от меня. Я ни на секунду не поверю, что он мне изменил — такое предательство не в крови этого человека. Но это единственное, что я могу придумать, чтобы подтолкнуть его к таким действиям.
Что бы это ни было, если это вообще было, я не понимаю, почему он просто не сказал мне. У нас не было секретов. Мои мысли, мое сердце, мой мир были открыты для него, и то же самое — по крайней мере, я так думала — было и с его стороны. Ничто из того, что он мог сказать или сделать, не изменило бы моих чувств к нему.
— Это действительно важно? — спрашиваю я.
— Не знаю, но для меня это важно.
— Думаю, в этом и есть смысл. Если он любил меня, любил всем сердцем, то почему бы ему не прийти ко мне со своей проблемой, если она вообще есть? Почему бы ему не довериться мне и не позволить мне помочь ему?
Сьерра поднимает руки и опускает их на стол.
— Не мне пытаться понять его мысли. Ты знаешь это лучше меня.
Может быть, много лет назад, но не сейчас. Я не знаю сегодняшнего Деклана. Он так сильно изменился, не смеется так свободно и не любит так открыто, как раньше. Как будто какая-то его часть закрыта.
— Я просто хочу сказать, что, в конце концов, все это не имеет значения. Я продаю ферму, переезжаю сюда и собираюсь родить ребенка.
— Да, но ты еще не продала ферму, не переехала и не сказала ему о ребенке, — замечает Сьерра.
И тут моя сестра ухмыляется так, что мне хочется ее придушить.
— Это ты предложила мне продать ферму!
— И когда, черт возьми, ты хоть раз меня слушала?
Клянусь, Бог создал сестер в наказание за Еву и ее глупое поедание яблок. Я бы никогда не подумал о продаже фермы, если бы Сьерра не предложила уехать из города.
— Почему ты говоришь это сейчас?
Сьерра поерзала на своем сиденье.
— Потому что не хочу, чтобы ты пожалела об этом. Да, пришло время двигаться дальше, но ты любишь этот город, ферму и свою жизнь в Шугарлоуф.
— Я буду одна, с ребенком, без помощи, с фермой, юридической практикой и еще миллионом причин, по которым мне нужно уехать оттуда.
— Джимми будет управлять фермой, — считает она.
— Да, но он хочет уйти на пенсию. Он занимается этим уже долгое время, и с моей стороны эгоистично просить его остаться. Если он уйдет, мне придется нанять кого-то другого и надеяться на Бога, что он будет делать то, что нам нужно для поддержания фермы. Но даже тогда я не знаю, смогу ли я это сделать. Мне нужна моя семья.
— А вот кто тебе действительно нужен, так это Деклан.
Моя голова откидывается назад, и я стону. Моя сестра еще хуже, чем я, а я беременна и эмоциональна. Деклан не даст мне того, чего я хочу, так что в этом разговоре нет смысла.
— Жизнь рядом с тобой может просто заставить меня наконец остепениться.
Она смеется.
— Пожалуйста, ты уже давно остепенилась. Послушай, я люблю тебя всем сердцем, но никто не говорил тебе, что ты должна выставить ферму на продажу на следующий день после моего предложения. Я не думала, что ты действительно откажешься от нее. Это ты мечтала растить там детей и стареть вместе с коровами. Я никогда не мечтала. Одна мысль о том, чтобы вернуться в Шугарлоуф, заставляет меня вздрагивать. Я сказала это, потому что хотела посмотреть, как ты поступишь…
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она поднимает руку.
— Не то, чтобы я не любила тебя и не хотела, чтобы ты была ближе. Бог свидетель, было бы здорово, если бы рядом был кто-то еще, кто помог бы справиться с мамой, но дело в том, что я не думала, что ты действительно это сделаешь. Пригрозишь, конечно. Может быть, поговоришь с риелтором, хорошо, но не сделаешь этого.