Бригадный генерал Великой армии
Художник Р. Кнётель
Поговорив с Корбино, Наполеон отправил генерала в Студёнку подготовить все необходимое для наведения мостов.
Наконец ближе к 14 часам курьер доставил в Неманицу, где в то время находилась штаб-квартира императора, сообщение от К. Виктора. В утренней депеше из деревни Ратутичи маршал писал об отходе к Лошнице, ссылаясь на препятствия, затруднившие его выход к Кострице (якобы по причине плохих дорог не могла проехать корпусная артиллерия). Худшие из опасений подтвердились: войска противника, не встречая сопротивления, могли первыми достичь Студёнки и закрыть переправу. В ответном послании раздраженный Наполеон приказал Виктору оставаться до утра следующего дня у Ратутичей, сдерживая неприятеля, а затем отправить две дивизии к месту переправы, оставив третью арьергардную в Борисове. На протяжении дня от К. Виктора поступили дополнительные донесения, в которых сообщалось «о чрезвычайно странном поведении Витгенштейна, ограничивающегося тем, что он (Витгенштейн. – А. Б.) идет по его (Виктора. – А. Б.) следам». Не догадываясь об истинных намерениях французского императора и будучи уверенным в его движении к местечку Березино (ныне город в Минской области. – А. Б.), граф П. Х. Витгенштейн, не проявляя особой инициативы, теснил 9-й корпус.
П. Х. Витгенштейн (1768–1843)
Гравюра К. Зенфа с его же оригинала. 1813 г.
Эти сообщения Виктора успокаивающе подействовали на императора.
В окрестностях Неманицы Наполеон лично провел рекогносцировку местности. Жандармские команды получили приказ не пропускать вперед отставших солдат и безлошадных кавалеристов, направляя их в корпус генерала Ж.-А. Жюно. Преднамеренно был распущен слух об организации переправы южнее Борисова, куда и повернула часть безоружных толп.
Проанализировав военную обстановку, император пересел в карету и в сопровождении офицеров свиты быстро двинулся к городу, опережая войска. Конвоировали кортеж польские шеволежер-уланы Императорской гвардии бригадного генерала В. К. Красинского и кавалеристы «Священного эскадрона». Не доезжая до восточной границы Борисова, очерченной небольшой рекой Сха, кортеж остановился. Для императора с большим трудом удалось разжечь костер. «Наполеон приказал генералу Красинскому послать поляка с крестьянином, чтобы проверить брод в четверти лье (1100 м. – А. Б.) вправо, но эти люди возвращались не так быстро, как хотел Его величество. Он приказал: “По коням!” – и мы направились к городу, – вспоминал командир бригады 2-й пехотной дивизии 1-го армейского корпуса генерал А.-Б.-Ж. Дедем ван дер Гельдер. – Поляк получил приказание размерить переправу и выстрелить, если можно перейти через брод. Но он упал в воду, и его пистолет вымок. Это помешало исполнить приказ. Император вышел из кареты и болтал с нами, как будто ничего не случилось. Оттуда, где мы находились, виднелись позиции, занимаемые русскими по ту сторону моста…». Последнее замечание голландского генерала позволяет предположить, что императорский экипаж, проехав город, остановился на набережной Березины, в непосредственной близости от полуразрушенной мостовой переправы, примерно там, где сейчас находится въезд на металлический пешеходный мост, связывающий противоположные берега реки. Именно с этой точки можно было различить очертания тет-де-пона. К примеру, с рыночной площади – самого высокого места в тогдашнем городе – по причине удаленности, темного времени суток, а также застройки генерал А.-Б.-Ж. Дедем ван дер Гельдер предмостное укрепление видеть не мог.
Шеволежер-улан полка Императорской гвардии
Художник Р. Кнётель
Маршрут императора с привязкой к современным названиям улиц старой части города, вероятно, был следующим: ул. 1-й Московской дивизии → мост через р. Сха → ул. им. Ф. Дзержинского → ул. 3-го Интернационала → перекресток улиц 3-го Интернационала и им. Н. Гоголя.
Предполагаемый маршрут императора Франции
(с привязкой к современным названиям улиц старой части города)
В какое время Наполеон прибыл в Борисов? На этот счет имеются различные свидетельства и предположения. Префект императорского двора барон Л.-Ф.-Ж. Боссе писал о 15 часах. По замечанию французского военного писателя, участника русской кампании маркиза Ж. Шамбрэ, Наполеон достиг города за час до полуночи. Вероятно, ближе к истине утверждение инспектора смотров в кабинете Главного штаба барона П.-П. Денье, отмечавшего, что император был в Борисове «в 5 часов вечера». На прибытие Наполеона «в 5-м часу пополудни» также указывал в своем известном «Дневнике» очевидец тех событий преподаватель Борисовского уездного училища профессор И. И. Сухецкий. Авторитетные исследователи Березинской операции – Ф. Бокур, Р. Билецкий, В. И. Харкевич, И. Н. Васильев – также сходятся во мнении, что император прибыл в Борисов около 17 часов.
В отличие от времени прибытия местонахождение и вид императорской ставки до сих пор окончательно не определены. Современный польский исследователь Р. Билецкий говорит о подвале какого-то разрушенного дома и императорском шатре. Барон П.-П. Денье писал о неизвестного рода «низком помещении», куда после разведки вошел император. Русский военный историк генерал-лейтенант В. И. Харкевич, конкретизировав Денье, сообщал о доме, стоявшем на берегу Березины.
Заслуживает внимания версия маркиза Ж. Шамбрэ. «Наполеон, – по утверждению писателя, – собирался расположиться на мельнице, которая находилась с правой стороны при входе в город со стороны Орши». С Ж. Шамбрэ солидарен современный российский историк И. Н. Васильев, который прямо указывает на эту мельницу как на место обустройства штаб-квартиры Наполеона. Бывшее местонахождение упомянутой мельницы – у современного автомобильного моста через реку Сха. Теоретически под императорскую ставку могли занять мало-мальски подходящее строение: один из домов городской администрации, здание костела, дом состоятельного мещанина или мельницу. Прояснить это могли бы воспоминания очевидцев – в первую очередь самих борисовчан. К большому сожалению, письменных свидетельств, в которых бы четко оговаривалось, где в городе располагался император, на данный момент не обнаружено.
Однако, где бы ни размещалась штаб-квартира Наполеона в Борисове, обустройство помещения для кабинетной работы императора осуществлялось одним и тем же образом. «Как только Наполеон вступал во владение своим временным обиталищем, – отмечал личный секретарь императора К.-Ф. Меневаль, – сразу же портфель с документами, географические карты, два или три ящика из красного дерева с отделениями для книг дорожной библиотеки – все это раскладывалось на столе, а если не было стола, то на толстых досках или на двери, положенной на козлы. Если в его распоряжении оказывалась одна комната, то в ней расставлялись его маленькая железная кровать и дорожный несессер. В такой комнате, приспособленной под кабинет, он обычно диктовал бесчисленные приказы, которые тут же отправлялись по назначению». Борисов исключением не был. Барон Л.-Ф.-Ж. Боссе припоминал, что по прибытии император отдал необходимые распоряжения и прилег отдохнуть на свою раскладную походную кровать. По замечанию главного интенданта Витебской провинции маркиза А.-Д. Пасторе, Наполеон спал не более часа, а пробудившись, приказал подать лошадь и отправился на разведку.
Итак, после кратковременного отдыха французский полководец в сопровождении свиты предпринял рекогносцировку города и левобережья Березины выше и ниже по течению реки. «Наполеон, как и все его маршалы, и офицеры его свиты были удивлены замечательным порядком, царившим во 2-м корпусе, вид коего странным образом контрастировал с видом толп несчастных, пришедших из Москвы, – вспоминал командир 23-го конно-егерского полка 5-й легкой кавалерийской бригады 2-го армейского корпуса полковник Ж.-Б.-А.-М. Марбо. – Наши части наверняка были менее красивыми, чем во время гарнизонной службы, но каждый солдат сохранил свое оружие и был готов смело им воспользоваться. Император, потрясенный их воинственным видом, собрал всех командиров полков и поручил им выразить полкам его удовлетворение отличным их поведением в многочисленных и кровавых сражениях, происходивших в Полоцкой провинции». У Наполеона нашлись ободряющие слова и для командира польской 17-й пехотной дивизии генерала Я.-Г. Домбровского, потерпевшего поражение в сражении за Борисов 21 ноября.
Французская пехотная полусабля образца 1803 г.
Предположительно сразу по прибытии в город или во время рекогносцировки император заслушал краткий доклад Н.-Ш. Удино. Вырисовывалась тревожная картина: из-за повышения уровня воды в реке брод стал непроходим, к постройке переправы еще не приступили (инженерные команды, подначальные маршалу, подготовили лишь опоры и материал для настила мостов), генералы Эбле и Шасслу-Лоба, вероятно, едва только достигли Студёнки. Ко всему прочему крупные силы неприятеля контролируют противоположный берег.
Еще на подходе к Борисову главнокомандующий Великой армией рассматривал два вероятных сценария развития событий:
1) оценить обстановку и при малейших шансах на успех стремительной атакой «вернуть себе борисовский мост»;
2) дезинформацией, ложными маневрами, показательными демонстрациями, собственной демонстрационной разведкой на виду у неприятеля постараться убедить командование 3-й Западной армией, что переправа состоится либо в Борисове, либо в Большой Ухолоде, либо где-то еще южнее. «Если пройти нельзя, то мы выкинем фокус», – говорил Наполеон Коленкуру. По расчетам императора, противник, приняв «фокусы» за истинные намерения, утратит бдительность и, может так статься, отзовет к Борисову свои войска, сосредоточенные на правобережье Березины, у деревни Брили, напротив Студёнки. В сущности, обескураженному адмиралу П. В. Чичагову не хватило проницательности для того, чтобы разгадать замысел императора Франции. В то время, когда Наполеон подходил к Борисову, крупные силы 3-й Западной армии во главе с самим адмиралом ушли вниз по берегу Березины в направлении деревни Забашевичи. Маневр неприятеля был замечен французами, и Н.-Ш. Удино при встрече сообщил о нем Наполеону.