П. В. Чичагов (1767–1849)
Неизвестный художник. Не позже 1824 г.
Очевидно, по этой причине император уделил повышенное внимание осмотру борисовской мостовой переправы и тщательному изучению позиций противника. Он периодически останавливался и задавал генералу Я.-Г. Домбровскому уточняющие вопросы. Как вспоминал квартирмейстер Калоссо, император «остановился в нескольких шагах от нас и, не спешиваясь, направил свою подзорную трубу на лагерь врага, который находился на возвышенности». У переправы он спешился и, по заверению герцога А.-О.-Л. Коленкура, вместе с ним «прошелся по оставшейся в целости части моста». В свою очередь капитан 1-го швейцарского пехотного полка Т. Лег- лер припоминал, что свита осталась в шестидесяти шагах от моста, а Наполеон «один подошел к мосту до нашего последнего караула, отстоявшего от русского всего на 50 шагов… После 5–8 минут стоянки император вернулся обратно и в сопровождении свиты подъехал к бивуакам нашей дивизии». С высот противоположного берега за ними пристально наблюдали солдаты из корпуса генерал-лейтенанта А. Ф. Ланжерона, обеспокоенного «активизацией» противника на минском направлении, чему в немалой степени способствовала неприятельская батарея орудий, установленная на виду у российских войск, и зарево от множества кострищ биваков наполеоновских солдат, стоявших лагерем в предместье. «Прибыв в Борисов 13 (25) ноября, Наполеон лично руководил всеми обманными мероприятиями по подготовке фальшивой переправы в районе Борисова, – писал советский военный историк генерал-майор Н. Ф. Гарнич. – На берегу реки южнее Борисова в больших размерах вели работы, подготавливая постройку мостов. Продолжали усиленно пускать ложные слухи о предстоящей переправе всей армии Наполеона южнее Борисова. Это подтверждалось пребыванием самого Наполеона в Борисове. Его видели там 13 (25) ноября местные жители. Его наблюдали там засланные в город русские лазутчики». Впрочем, утверждение о «лазутчиках» не заслуживает доверия. Город находился в оцеплении, вдоль левого берега Березины стояли плотные пикеты швейцарцев 9-й пехотной дивизии генерала П. Мерля, препятствовавшие проникновению неприятеля с укреплений. Дороги контролировали кавалерийские разъезды.
Я.-Г. Домбровский
(1755–1818)
Полковник швейцарского пехотного полка
Художник Р. Кнётель
Вспоминая о событиях вечера 25 ноября, маркиз А.-Д. Пасторе писал: «Все мы сидели на площади Борисова печально задумчивые, бросая грустные взгляды на все окружающее, всматриваясь во взоры друг другу, чтобы в них найти надежду, но находя в них только тупую покорность судьбе… Наши солдаты были изнурены усталостью, голод лишил их мужества, холод – бодрости; половина из них была безоружна… При таких-то обстоятельствах, после пятидневного перехода, требовалось переправиться через быструю и трудно переходимую реку, брать неприятельские позиции и одолевать три армии, ждавшие нас и готовые нанести нам последний удар. Немало рассеялось тогда надежд, немало храбрых пало духом, и только один вид той долины, по которой течет Березина, и окружающих высот, усыпанных врагами, вливал ужас в души тех, кого менее страшила смерть, чем невозможность вернуться на родину». Отчаяние безраздельно владело каждым, от солдата до маршала.
Фузилер швейцарского пехотного полка
Художник Р. Кнётель
Рекогносцировка длилась немногим более часа. Березина, разлившаяся, словно озеро, с плывущими по ней льдинами, батарея орудий на господствующем берегу, полуразрушенный мост и отсутствие понтонов, сожженных еще в Орше, убедительно демонстрировали тщетность любых попыток переправиться в Борисове. На созванном совете Наполеон объявил генералам и маршалам, находившимся на тот момент в штаб-квартире, о своем окончательном решении наводить переправу в Студёнке. Ловушка, устроенная императором Александром I на Березине, грозила вот-вот захлопнуться. Понимая это, Наполеон деятельно приступил к решению сложнейшей тактической задачи по спасению остатков своей армии. Он провел несколько напряженных часов над расстеленными картами, размышляя и периодически прерываясь на диктовку приказов. Адъютанты спешили доставить депеши командирам воинских подразделений. Корпус маршала Н.-Ш. Удино и дивизия генерала Я.-Г. Домбровского должны были, соблюдая полную тишину, выдвигаться к Студенке. 8-й и 4-й корпуса, за которыми тянулась основная масса дезорганизованных толп, получили приказ замедлить движение. В частности, генералу Ж.-А. Жюно предписывалось по прибытии в Борисов собирать отставших и, создавая видимость большого войска, демонстрировать их неприятелю. Остальным корпусам надлежало ускорить движение к Березине. Замыкал отступление 9-й корпус маршала К. Виктора. По распоряжению Наполеона был увеличен объем «демонстрационных работ по устройству переправ возле испорченного борисовского моста и ниже последнего», т. е. у деревни Большая Ухолода. В романе «Шел снег», повествующем об отступлении Великой армии в 1812 году, французский писатель П. Рамбо вложил в уста Наполеона такие слова: «Сделаем вид, что мы надолго останемся в Борисове. Пусть их шпионы думают, что мы намерены ремонтировать старый мост». Император также распорядился усилить охрану своей казны. Маршал Л.-А. Бертье просил принца Е. Богарне выделить «хорошего генерала» и 1200 солдат для сопровождения обоза с императорской казной, которую охранял польский Легион Вислы дивизионного генерала М.-М. Клапареда.
Французская империя.
Золотой наполеондор
Поздно вечером из Студёнки вернулся маршал И. Мюрат и поспешил с отчетом к Наполеону. Борисовский помещик капитан жандармов М. Коркозевич, назначенный минским генерал-губернатором М. Брониковским проводником у Мюрата, вспоминал, что по возвращении в Борисов генерал-губернатор «присоединился к свите Мюрата, и все вместе отправились в Старый Борисов (или Радзивиллово), куда, как было слышно, ожидали прибытия самого Наполеона, назначившего себе здесь ночлег».
И. Мюрат (1767–1815)
Художник Ф.-П.-С. Жерар. 1808 г.
Сведения о времени, когда французский император покинул Борисов, также разноречивы, как и о времени прибытия его в город. По свидетельству генерала Дедема ван дер Гельдера, Наполеон выступил из города в 20.00. Другие очевидцы отмечали, что выступление произошло на 2–3 часа позже. По утверждению Ж. Шамбрэ и Ф.-Д. Сегюра, император покинул Борисов в 22.00. Барон П.-П. Денье, не указывая времени ухода, писал, что в 23 часа Наполеон уже достиг имения. Между тем, согласно свидетельству маркиза А.-Д. Пасторе, Главная квартира в 23.00 еще находилась в Борисове, ожидая распоряжений. Секретарь-архивист личного кабинета императора барон А.-Ж.-Ф. Фэн также указывал, что Наполеон оставался в городе до 23.00. В частности, барон детально описал маршрут, по которому французский главнокомандующий уходил из Борисова (Наполеон, немного пройдя тем же путем, когда въезжал в город, затем свернул влево, вышел из предместья и направился по дороге, которая шла вдоль левого берега Березины). Император шел, опираясь на посох, сохраняя невозмутимость и бодрость духа, а «Бертье, Ней, Мортье, Рапп и несколько высших должностных лиц сопровождали его с караулом из Главного штаба». Генерал А.-О.-Л. Коленкур, не уточняя времени, писал, что «Корбино возвратился ночью, и тогда артиллерия, обозы и различные корпуса были направлены к Веселову и Студянке, помещичьей усадьбе, куда ночью же пришел с гвардией сам император».
В имение М. Радзивилла (князь был старшим братом несвижского ордината Д. Радзивилла, командира 8-го уланского полка, воевавшего в составе Великой армии) они двигались тремя вероятными маршрутами. Ввиду разночтений относительно местонахождения штаб-квартиры Наполеона отправной точкой послужит современная площадь им. 900-летия Борисова, бывшая в 1812 году центром города.
Если придерживаться воспоминаний А.-Ж.-Ф. Фэна, то первый маршрут мог бы пролегать по сегодняшним улицам старой час- ти города в следующей последовательности: ул. 3-го Интернационала → ул. им. Ф. Дзержинского → ул. Парашютистов → ул. Набережная → ул. Красноармейская. Неувязка в том, что дороги на месте улиц Парашютистов и Набережной в описываемый период не существовало. Известно также, что улица Красноармейская (в 1812 году это была неприметная луговая дорога, шедшая по левому берегу Березины и бывшая с незапамятных времен связующим звеном между Борисовом и Старо-Борисовом) начиналась в месте, где она ныне сходится с улицей М. Морозова. Помимо прочего у этой дороги был серьезный недостаток. Ежегодно весной и осенью, когда разливалась река, некоторые участки дороги уходили под воду. В предыдущие годы в конце ноября Березина была скована крепким ледовым панцирем. Но в 1812 году из-за продолжительной оттепели река, не успев основательно замерзнуть, вскрылась и вышла из берегов. Следовательно, нижняя дорога могла быть частично затоплена. Кроме того, в середине XVIII века с постройкой нового, более удобного верхнего пути из Борисова в Вильно нижняя дорога постепенно утратила свое приоритетное значение. Причем утратила настолько, что не была обозначена на плане Борисова и предместья, составленном в мае 1810 года офицером свиты Его императорского величества по квартирмейстерской части полковником А. С. Вистицким.
Второй вариант предусматривает движение по былой Виленской дороге, участок которой в современном городе за вычетом неизбежных выпрямлений, а также небольшого застроенного отрезка (прямая от дома № 85 на улице 3-го Интернационала до пересечения улиц М. Морозова и Г. Лопатина. – А. Б.) сохранился и является ул. Г. Лопатина. В месте пересечения улиц М. Морозова и Г. Лопатина от основной дороги к реке дугообразно отходила короткая дорога, которая теперь частично совпадает с ул. Заречной, выходящей на ул. Красноармейскую. По мнению В. И. Харкевича, по этой дороге (на приведенной им карте она прочерчена примерно. – А. Б.) покидал город единственный спасшийся батальон 55-го полка из плененной 12-й дивизии генерала Л. Партуно. Барон А.-Ж.-Ф. Фэн также указал означенную дорогу на своем плане.