– Вот теперь понимаю! – пробормотала я, когда у нас не хватило воздуха и он на мгновение отстранился. – Но для большей уверенности можно повторить…
Бонни привстал и положил голову мне на колени, я тут же двинула его кулаком по носу, тогда он наступил мне на ногу всем весом. Я едва слышно застонала, и Иван понял это как призыв.
Он снова потянулся к моим губам и даже закрыл глаза в предвкушении, но вдруг между нами появилась огромная золотисто-песочная морда. И вместо того, чтобы поцеловать меня, Иван поцеловал слюнявую физиономию Бонни!
Всю оставшуюся дорогу мы просидели рядом на скамейке, а это чудовище развалилось посредине и смотрело нахальным взглядом.
«Я вас насквозь вижу! – читала я в этих глазах. – Ишь чего выдумали. Ты моя и только моя, мы будем вместе, и никто нам не нужен. Подумаешь – сводный брат! Это еще доказать нужно. Понаедут тут, наши морепродукты кушать…»
Иван все больше мрачнел, я совершенно растерялась.
В квартире было тихо, пыльно и неубрано, в последнее время я запустила хозяйство. Бонни решительно настроился портить нам жизнь, он всюду следовал за нами. Пробовали закрыть дверь – она тотчас начинала трещать под ударами огромной головы. Пробовали умилостивить его салатом из свежей каракатицы и осьминогов – негодяй только усмехался и выпускал на пол очередную порцию слюны.
– Это еще что, – вздыхала я, – что ночью будет…
Уразумев, что ночью Бонни намерен спать в моей постели, Иван озверел.
– Черт знает что! – вскричал он. – Это же просто извращение какое-то!
– Я не виновата, – вспыхнула я, – это его так приучили! Ему одиноко, он потерял хозяев…
– Так… – протянул Иван, – эй, сирота казанская, пойдем, выйдем! Поговорить надо!
– Ванечка, не надо! – испугалась я. – Он тебя съест!
– Ничего, авось подавится! – мрачно пообещал Иван и закрыл передо мной дверь кухни.
«Как бы они посуду не побили!» – подумала я без напряжения, на самом деле мне было на посуду наплевать.
На кухне было тихо. Я послушала немного под дверью и удалилась в гостиную смотреть телевизор. Через некоторое время явились оба, внешне неповрежденные. Иван смотрел победителем, Бонни был тише воды ниже травы.
– Как ты с ним справился? – изумилась я.
– О, это наш секрет! – усмехнулся Иван. – Вообще-то мы заключили с ним соглашение. Он оставляет нас в покое, а я за это везу его завтра на тот склад в Удельной, у него там сердечная симпатия появилась.
– Не может быть! – Я пришла в ужас. – Бонни! Неужели тебя понравилась одна из этих грязных дворняжек? Ты с ума сошел! У нее же могут быть блохи!
Бонни посмотрел снисходительно – мол, не твоего ума дело, понимала бы что-нибудь…
– Так это из-за нее ты так рвался на этот склад? А вовсе не затем, чтобы защитить меня? – догадалась я. – Ну ты и прохвост!
Бонни сделал вид, что сильно смущен, и прикрыл голову лапами.
Мы с Бонни направлялись на продуктовый рынок. С некоторых пор это был наш обычный маршрут – поздним утром, когда Иван давно уже на работе. Хотя Иван всячески настаивал, чтобы я ни в чем не отказывала несчастной осиротевшей собаке и покупала догу все, к чему он привык – элитный сухой собачий корм и свежие морепродукты, я решила потихоньку переводить пса на обычное питание. Ничего с ним не сделается, если поест мяса с кашей! Витамины нужны – овощей туда добавим, морковку пускай погрызет, рыбий жир в аптеке купим.
– Так-то Бонечка, – приговаривала я, – у меня ты быстро от своих богатеньких привычек отучишься! И нечего так смотреть, иные собаки и того не имеют!
Все это говорилось мною исключительно для Ивана, поскольку Бонни в смысле питания оказался очень покладистым, ел, что дают, быстро проникшись своим положением. Подозреваю, что Иван тайком подкармливал его морепродуктами, но застукать их за этим делом я никак не могла.
Итак, мы шествовали на Андреевский рынок, где продавец по имени Ахмет оставлял нам мясо подешевле. Ахмет очень хорошо относился к Бонни, дог, когда хотел, умел понравиться. Была и вторая причина: обратно Бонни сам нес сумку с мясом и овощами, я такие тяжести таскать не нанималась.
– Васенька! – вдруг услышала я, но не оглянулась – наверное, мальчишку какого-нибудь зовут или кота.
– Вася, Василиса! – позвал снова женский голос.
Бонни в это время, несмотря на внушительные размеры, шустро юркнул в проем между ларьками с самым заинтересованным видом. Крысы у них там, что ли?
Я оглянулась и увидела, что ко мне спешит маленькая тетя с кривоватыми, как у французского бульдожки, ногами. На тете был скромненький летний костюмчик серого цвета того дешевого непонятного материала, который моя бабушка когда-то давно называла «маргарин с лавсаном». И еще шляпка – серая панама с вышитой сбоку розой. Шляпку я узнала – она валялась у нас в доме на комоде в коридоре, Альбина надевала ее, когда шла в сад, ей вредно было долго находиться на солнце с непокрытой головой. Во всяком случае, она так утверждала.
С некоторым удивлением я узнала и саму Альбину. Где тщательно уложенные волосы? Где томный и вместе с тем повелительный взгляд? Где зычный голос, вроде бы и по-доброму скажет: «Васенька, детка, не принесешь ли ты мне стаканчик соку?» – а попробуй откажи или попроси немного подождать, так дело повернет, что два дня потом возле нее скакать будешь. Так что, услышав знакомые визгливые интонации, я все бросала и неслась выжимать сок – эта ведьма признавала только натуральный, из свежих фруктов.
– Васенька, – Альбина подбежала ко мне, запыхавшись, и схватила за руку, – как же я рада тебя видеть!
Новое дело! Не она ли недавно выкрикивала мне всякие гадости, называла приблудной кошкой и подкидышем? Не она ли топала ногами и визжала вовсе что-то несуразное? Что за странная метаморфоза! Медведь в лесу умер, что ли?
Неужели я так плохо выгляжу, и она от жалости… Чушь собачья, Альбине чувство жалости несвойственно. И потом, приглядевшись, я сообразила, что сама-то Альбина выглядит не блестяще.
Этот дешевенький костюмчик, суетливые движения, эти искательные заглядывания в глаза… И что она делает на продуктовом рынке, хотела бы я знать? Да полно, уж не покупает ли она сама здесь продукты?
Так и есть, поскольку я заметила у нее в руках сетку, из которой торчал рыбий хвост и свекольная ботва.
Огромная голова тихонько боднула меня в бок.
«Одно твое слово, – прочитала я в глазах Бонни, – и я перекушу ее пополам».
«Повремени пока, – я незаметно сжала ему загривок, – послушаем, что она скажет…»
– Собачка! – Альбина слегка отпрянула, увидев Бонни во всей красе. – Это твоя?
– Угу, – нелюбезно ответила я, – это бордосский дог, очень свирепый.
Хотелось добавить, что питается он исключительно интеллигентными женщинами средних лет, как называла себя Альбина раньше, но я промолчала. Потому что насчет интеллигентности полное вранье – я прекрасно помню, что она орала мне с лестницы в последнюю нашу встречу. Да и насчет средних лет тоже преувеличение, то есть преуменьшение – сейчас было видно, что возраст у Альбины приличный.
– Мы вообще-то по делу идем, – буркнула я, – за мясом. Сами понимаете, если его вовремя не накормить, может и на человека броситься.
После такого прозрачного намека любой человек должен был бы повернуться и бежать от нас без оглядки. Но Альбина была во власти более сильных чувств, во всяком случае, перспектива быть съеденной заживо ее не слишком взволновала.
– Дорогая! – Она оттолкнула слегка оторопевшего Бонни и снова взяла меня за локоть. – Ты не представляешь, что у нас случилось!
– Да я… – Я хотела сказать, что ничего не знаю и знать не хочу, но Альбина затараторила быстро-быстро, чтобы я не успела вырвать свою руку и уйти:
– Эта выскочка, эта приблудная девка полностью забрала Володечку в руки! Он смотрит ей в рот, он ничего не может решить без нее! Она влезла в нашу семью тихой сапой, тайком, подколодной змеей вползла и в дом и в его сердце!
– Короче! – Я вырвала свою руку. – Мне неинтересно про них слушать!
– Васечка, дорогая! – В голосе Альбины послышались слезы. – Ты не представляешь, что она мне наговорила! Будто бы я всю жизнь сидела на шее у Володечкиного отца, а потом пересела на его шею. И что она не позволит мне этого делать и дальше, поскольку родится ребенок, и все, что может Володя дать, он должен отдать им – жене и сыну.
– Она вроде бы еще не жена… – против воли вырвалось у меня.
– Вот именно! – обрадовалась Альбина. – Я ей так и сказала. Тут-то все и началось.
Да уж, думала я, второй такой дуры, чтобы приносила тебе кофе в постель и выполняла все твои капризы, больше в природе не найдешь. Ты-то, небось, думала, что если поможешь сыну избавиться от меня, он из благодарности станет и дальше тебя содержать как королеву. Ан нет, оказалось, что чувство благодарности Володечке чуждо. Верность, честность, благородство и благодарность – это вообще слова не из его лексикона.
– Это все она, злодейка! – Альбина прослезилась и аккуратно промокнула глаза платочком. – Если бы не она, мой мальчик никогда бы не сделал этого…
И только я хотела спросить, что же с ней все-таки сделали, как Альбина выпалила:
– Можешь себе представить, эти сволочи выпихнули меня в коммуналку!
– Да ну? – весело удивилась я. – В ту самую комнатку, которую вы прочили мне?
Я даже ощутила к Ольге некоторое уважение – и как это ей удалось? Альбина – тот еще фрукт, Ольга совершенно правильно описала ее характер, своего пасынка она, конечно, не любила, но вовремя сообразила, что лучше ей жить с ним в мире и согласии, тогда все материальные проблемы будут решены. Со мной этот номер у нее прошел легко, но вот со следующей невесткой дело застопорилось.
– Она сказала, что мы с Вовой всегда были чужими людьми и что никаких моральных обязательств у него передо мной нету… – тяжко вздохнула Альбина.
Однако! Хорошо устроился мой бывший муженек, всю неприятную работу делают за него другие. Но сочувствия к Альбине я все равно не испытывала.