Как утверждает француз А. Фэн, план атаки Наполеон разработал с учётом опасности отхода русских войск в случае попытки французов обойти их позиции.
Наполеон провёл тщательную рекогносцировку. В. Н. Земцов достаточно подробно реконструировал это мероприятие на основе французских источников. Вот как это выглядело: «Наполеон “долго всматривался в русские биваки без помех” (Денье), чему способствовал “туман от дождя” (Фэн). Вероятно, проезжая с левого фланга на правый, возле с. Бородино, Наполеон был обстрелян русским орудием. Проследовав на правый фланг, Наполеон окончательно убедился, “что линия русских продолжается облическим образом, пересекая Московскую дорогу, до высоты большого леса, на который опирался наш (французский. — В. З.) правый фланг…” (Денье). По словам Денье, Наполеон увидел, что “многочисленные редуты прикрывают позиции русских”. Утром у Наполеона не было уверенности в “облическом загибе русских позиций”; именно поэтому он предполагал русскую атаку Шевардинского редута. Теперь же, когда он ясно увидел возводимые на южном фланге укрепления, русская линия уже определённо предстала в “облическом” виде. Это “окончательно убедило его, что он не ошибся: по своему возвращению он отдал соответствующие приказы” (Рапп). Наполеон окончательно решил начать главную атаку из района Шевардинского редута».
Здесь хочется обратить внимание на то, что Наполеон верно оценивал значение Шевардинского редута как основного укрепления левого фланга русской армии. Он понимал, чем грозит ему отбитие редута, и ожидал подобной попытки. Ведь в этом случае французы лишались пространства для развёртывания и вынуждались к перемещению главных сил севернее Новой Смоленской дороги, напротив сильного фронта русских войск. И если Кутузов не попытался взять обратно Шевардинский редут, то скорее всего в силу ожидаемого превосходства французов и нежелания русского полководца ставить судьбу страны на это сражение.
Как же оценивали французы характер русских укреплений? По мнению Денье, «позиции русских были хорошо защищены». Лежен считал, «что линия врага была защищена потрясающими позициями, хорошо укреплёнными, с редутами и редантами, в которых были пушки». Но это крайняя точка зрения. Гораздо более убедителен Фэн и особенно текст 18-го бюллетеня Великой армии: «Позиция была хорошо укреплена и давала возможность маневрировать и ретироваться. Но это (атака такой позиции) составляло честь, и эта позиция не была в такой степени сильной, чтобы отказаться от возможности сражаться. Было видно, что редуты не были закончены, рвы были неглубокими, не было палисадов…»
Во время рекогносцировки маршал Даву предложил Наполеону совершить глубокий обход русских позиций по Старой Смоленской дороге и южнее её. Для этой цели предполагалось выделить 1-й и 5-й корпуса. Наполеон не принял предложения Даву, бросив, по утверждению Сегюра: «Вечно вы со своими обходами! Это слишком опасный манёвр». И здесь Наполеон был совершенно прав, ибо в обход предполагалось отправить 40-тысячную армию по неразведанной и сильно заросшей местности без возможности надёжной связи. Каждая из частей французской армии оказывалась слабее русской армии. Тем более Наполеон знал Кутузова как полководца и уже имел опыт «отрезания» его армии меньшими, чем у Кутузова, силами, что привело к неудаче в районе Кремса корпуса Мортье и разгрому одной из дивизий этого корпуса под Дюрнштейном. Обычно отказ Наполеона от плана Даву рассматривают без учёта уже имеющегося у французского императора опыта боёв с Кутузовым.
Но что тогда остаётся? Ведь фронтальная атака на укреплённые позиции при отсутствии сколь-нибудь серьёзного превосходства выглядит грубой ошибкой. Ответ, скорее всего, кроется в артиллерийском образовании Наполеона. Когда после Шевардинского боя бесстрашный генерал Коленкур процитировал императору фразу Фридриха Великого: «Русского солдата мало убить, его ещё и повалить надо», император ответил «Завтра я повалю их своей артиллерией».
Если построение русской армии было достаточно традиционно для того времени и огневые средства были распределены по всему фронту боевого порядка, кроме батарей на укреплениях, то Наполеон пошёл на беспрецедентный шаг. Согласно распоряжениям императора, ночью были сооружены два эполемента для артиллерии; их делали «из фашин и мешков с песком» (Фоссен). Левая батарея была расположена напротив д. Семёновское; там должны были занять позицию 16 тяжёлых пушек и 8 гаубиц 3-го армейского корпуса под командованием генерала Фуше. Правая батарея, построенная для 24 орудий гвардии, сооружалась напротив Багратионовых флешей (её обычно называют батареей Сорбье). Обе батареи должны были вести огонь в направлении д. Семёновское и по укреплениям к югу от неё, а батарея Фуше должна была направить часть своих усилий и на Курганную высоту, обстреливая её совместно с орудиями 4-го корпуса перекрёстным огнем. Все остальные орудия на этом фланге предполагалось использовать в составе мобильных батарей. Так, в общей диспозиции и в приказе войскам Даву было предписано сформировать перед исходной позицией дивизии Компана батарею из 30 орудий под командованием генерала Пернетти (16 орудий корпусного резерва и 14 орудий дивизионной артиллерии); к ней должны были примкнуть 8 батарейных орудий дивизии Фриана и Дезе. Эти 38 орудий должны были вести огонь в тесном взаимодействии с 24 тяжёлыми орудиями гвардии, соединив таким образом огонь 62 орудий. Равным образом к батарее Фуше примыкала остальная артиллерия 3-го и 8-го корпусов, составляя передвижные батареи.
По мнению Фэна, общее число орудий перед 3-м корпусом составляло 60. Таким образом, против Багратионовых флешей, д. Семёновское и частично против Курганной высоты сосредоточилось в первой линии 102 орудия. И это были в основном 12-фн пушки и гаубицы 8“, 6“ и 24-фн. То есть основная масса тяжёлой артиллерии армии была сосредоточена на участке менее одной версты, на господствующей высоте, за укреплениями. При этом, несмотря на постоянные утверждения о небольшой, не более 500 саженей, эффективной дальности стрельбы орудий того времени, Наполеон осмелился разместить орудия на расстоянии 700–1000 саженей от Семёновских флешей и 1200–1300 — от Курганной батареи. Он считал, что использование тяжёлых орудий по укреплённым позициям и расположенным около них массам войск будет достаточно эффективным. При этом русская артиллерия, более сильная в ближнем бою, не могла ничего противопоставить артподготовке, которую могла провести эта «Гранд-батарея». Подобное массирование в полевом бою тяжёлой артиллерии ещё не применялось и было новшеством Наполеона, которое другие армии освоили полностью только через сто лет. Также новшеством являлось переподчинение таких сил артиллерии из состава корпусов и дивизий в прямое подчинение командования армии. С учётом огневой мощи «Гранд-батареи» именно её можно считать основным или по крайней мере одним из основных инструментов достижения победы на поле боя для Наполеона.
По такому же принципу, но на ещё большем расстоянии от основной цели — Курганной батареи, располагались тяжёлые батареи 4-го корпуса Богарне. Эта позиция находилась строго на запад от деревни Бородино и более чем в 1000 саженях от Курганной батареи и размещалась на господствующей над русскими позициями высоте.
При этом крайне необычным для полевого сражения было подобное размещение тяжёлых батарей на такой большой, почти предельной, дистанции от основных боевых порядков противника. Это давало возможность французам осуществить «игру в одни ворота», то есть поражать противника своим огнём практически безнаказанно. В то же время подобные дистанции не позволяли обеспечить стремительный огневой удар и быстро смести противника. И это также надо учитывать при попытке понять замысел Наполеона. Но очевидным было явно более высокое, чем принято в то время, значение, которое придавал тяжёлой артиллерии Наполеон.
Начало сражения. Первый этап
Вот как описывает начало сражения Михайловский-Данилевский (в дальнейшем будем опираться в основном на его описание как наиболее полное и коррелирующееся с остальными): «Услыша гул пушки, князь Кутузов, уже давно бодрствовавший, не предупредив своей главной квартиры, только что пробуждавшейся от сна, поехал один на батарею, за деревней Горками. <…>
Так же рано, как князь Кутузов, когда еще свет не боролся со тьмой, вышел из своей палатки Наполеон и поехал к Шевардину. <…>
Заря занялась, туман рассеялся, блеснул первый луч солнца. “Это солнце Аустерлица!” — сказал Наполеон. “Приемлем предвещание!” — воскликнули клевреты его. Заколебались чёрные линии неприятельских колонн. У Семёновского загремела канонада, и в самом Бородине закипела ружейная пальба. Наше левое крыло и центр были атакованы единовременно».
В отечественной историографии обычно принято считать началом сражения атаку дивизии Дельзона на деревню Бородино. Что это была за атака и с какой целью предпринималась?
«Бородино было занято гвардейским егерским полком, находившимся там с 24-го августа, для способствования в то время переправе арьергарда через Колочу. Гвардейским егерям велено было удерживать Бородино как можно долее. В селе стояло 2 батальона, а 3-й содержал впереди цепь и был вдруг атакован со всех сторон дивизией Дельзона, из корпуса вице-короля. Пользуясь туманом, дивизия скрытно подошла к Бородину. Завидя, с батареи у Горок, превосходство сил неприятельских, Барклай-де-Толли велел егерям отступить. Только что его адъютант проскакал небольшое пространство между Горками и Бородиным и подъехал к полку, как град пуль посыпался на егерей. 3-й батальон ударил в штыки, но обращён назад к первым двум, стоявшим в боевом порядке, и построился за ними. Неприятель, остановленный на несколько мгновений, продолжал наступать. Егеря очистили Бородино, отошли за мост и начали ломать его, но, теснимые целой дивизией, не успели его истребить вовсе. Французские стрелки появились на правом берегу Колочи и покушались атаковать 12-пушечную батарею, защищавшую мост. Нападение отбито, но батарею велено отвезти назад. Для удержания неприятеля, начинавшего в силах переходить через Колочу, посланы полковник Карпенков с 1-м и полковник Вуич с 19-м егерскими полками. Карпенков построил батальоны к атаке, за бугром, скрытно, на пистолетный выстрел от неприятеля, и когда, по да