«Багратион ранен пулею в левую ногу».
Ранение князя П. И. Багратиона (худ. И. Жерен)
Адъютант Кутузова А. И. Михайловский-Данилевский:
«Черепок чиненого ядра ранил князя Багратиона в правую ногу и пробил переднюю часть берцовой кости».
Как видим, мнения разнятся: нога называется и правая, и левая, а в качестве причины ранения указывается и пуля, и черепок ядра, и обломок гранаты…
Письмо П. И. Багратиона императору Александру:
«Я довольно не легко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости; но ни малейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту отечества и августейшего престола…»
Как видим, князь Багратион снимает все вопросы: он был ранен в левую ногу, и ранен пулей.
Но вот когда это произошло?
Генерал Э. Ф. Сен-При:
«В это время, около 9 часов утра, был ранен пулей в ногу князь Багратион».
Однако, как мы помним, Н. Б. Голицын говорил, что это произошло в одиннадцать часов…
Здесь, на наш взгляд, правильнее будет доверять свидетельству генерала Э. Ф. Сен-При, бывшего в 1812 году начальником штаба армии Багратиона. Он находился рядом в момент ранения князя и сам был ранен почти в ту же минуту.
Итак, согласно свидетельству генерала Сен-При, князь Багратион был ранен около девяти часов утра. Безусловно, выход из строя командующего 2-й армии в разгар сражения стал тяжелейшей потерей для русских. Но слава П. И. Багратиона не нуждается в том, чтобы прибавлять к ней лишних два часа пребывания на поле битвы.
К сожалению, Петр Иванович Багратион скончался 12 (24) сентября 1812 года. Причиной смерти стало заражение крови, и умер князь после долгой и мучительной агонии.
Генерал-губернатор Москвы граф Ф. В. Ростопчин:
«Многие из моих знакомых являлись ко мне просить карет для перевозки в Москву их близких родственников, раненых (в сражении). Часть их прибыла на третий день, и в том числе князь Багратион. Я поспешил к нему: он был в полном сознании, страдал ужасно, но судьба Москвы не давала ему ни минуты покоя. Кость его ноги была разбита повыше щиколотки; но сделать ему немедленную ампутацию не рискнули, так как ему было уже около 50 лет, и кровь у него была испорченная. Когда, утром того дня, в который Москва впала во власть неприятеля, я приказал объявить ему, что надо уезжать, он написал мне следующую записку: „Прощай, мой почтенный друг. Я больше не увижу тебя. Я умру не от раны моей, а от Москвы“».
Конечно же, ранение князя Багратиона само по себе не было смертельным.
Репродукция фрагмента панорамы Бородинской битвы «Раненного генерала П. И. Багратиона увозят с поля битвы» худ. Ф. А. Рубо. Холст, масло. 1910–1912 гг. Из Музея-панорамы «Бородинская битва»
Чиновник при штабе князя Багратиона А. П. Бутенев:
«Будь в то время известен хлороформ, может быть, еще на многие годы спасена была бы жизнь этого доблестного и наиболее любимого в русском войске генерала. Ему было всего каких-нибудь 50 лет от роду».
Памятник П. И. Багратиону в Москве
Адъютант Кутузова А. И. Михайловский-Данилевский:
«Его львиная храбрость, величавое спокойствие, быстрые соображения получали полное развитие в пылу сечи, составлявшей стихию Багратиона. С удалением главного начальника прекратилась общая необходимая связь в действиях, не направляемых более одною мыслью, одною волей».
Разумеется, речь в данном случае идет о 2-й армии, стоявшей на левом фланге. В 1-й армии такая «одна воля» осталась, и ею был М. Б. Барклай-де-Толли, кстати, много сделавший и для поддержки 2-й армии.
Новая атака на Семеновские флеши
В десять часов русские потеряли флеши в очередной раз; при этом ранены князь А. И. Горчаков и генерал Д. П. Неверовский.
Генерал Арман де Коленкур:
«Маршал Ней, подкрепленный частью корпуса вице-короля, поддерживал правый фланг, и к 10 часам неприятель потерял всю территорию, находившуюся впереди большого редута в центре. Он потерял, следовательно, позицию своего левого фланга и деревню, на которую опирался центр, но его резервы подходили».
В самом деле, подошли к месту боя 3-я дивизия П. П. Коновницына и четыре кирасирских полка. Они ударили во фланг французам, опрокинули их и снова заняли флеши.
В одиннадцатом часу, к очередной атаке на флеши, Наполеон сконцентрировал около 45 000 человек пехоты и кавалерии, а также почти 400 орудий.
Защитников флешей было приблизительно 20 000 человек. Завязался жестокий рукопашный бой, продолжавшийся более часа. К этому времени весть о ранении князя Багратиона уже распространилась по рядам русских войск и оказала на них огромное воздействие. Русские начали отступать.
Эпизод Бородинского сражения (худ. С. Федоров по рисунку Д. Скотти)
Вахмистр 2-го кирасирского полка Огюст Тирион:
«Тела убитых затрудняли движение сражающихся, они ходили по крови, которую насыщенная земля отказывалась поглощать».
Вторая атака на Курганную высоту
В это же время была проведена вторая атака на Курганную высоту (батарею Раевского). В ней войска Эжена де Богарне поддержала дивизия генерала Морана из корпуса маршала Даву.
Генерал Н. Н. Раевский:
«С самого утра увидел я колонны неприятельской пехоты против нашего центра, сливавшиеся в огромную массу, которая пришла потом в движение, отделила сильную часть от себя, направившуюся к моему редуту».
В одиннадцать часов, несмотря на плотный огонь, солдаты 30-го линейного полка из бригады генерала Бонами сумели ворваться на батарею.
Капитан Эжен Лабом, инженер-географ из корпуса Эжена де Богарне:
«Горячность сражающихся, железо и огонь, изрыгаемые сотней пушек, несли всюду опустошение и смерть; солдаты нашего корпуса, построенные в боевом порядке, с оружием в руках встречали смертельные удары и без замешательства смыкали ряды, как только ядро уносило нескольких товарищей».
Офицер итальянской гвардии Чезаре Ложье:
«В данный момент 30-й полк под предводительством генерала Бонами бросается в атаку. Солдаты держат себя удивительно, и я не могу оторвать глаз от этой группы героев».
Капитан 30-го линейного полка Шарль Франсуа:
«Русская линия хочет нас остановить; в 30 шагах от нее мы открываем огонь и проходим. Мы бросаемся к редуту, взбираемся туда через амбразуры, я вхожу туда в ту самую минуту, как только что выстрелили из одного орудия. Русские артиллеристы бьют нас банниками, рычагами. Мы вступаем с ними в рукопашную и наталкиваемся на страшных противников. Много французов вперемешку с русскими падает в волчьи ямы. Я защищаюсь от артиллеристов саблею и убиваю нескольких из них. Солдаты были до того разгорячены, что перешли редут шагов на 50…»
При этом сам генерал Раевский лишь чудом не попал в плен.
Н. Н. Раевский (худ. Дж. Доу)
Генерал Н. Н. Раевский:
«По приближении неприятеля на выстрел моих орудий, пальба началась, и дым закрыл от нас неприятеля, так что мы не могли бы видеть ни расстройства, ни успехов его. После вторых выстрелов я услышал голос одного офицера, находившегося при мне на ординарцах и стоявшего от меня недалеко влево; он кричал: „Ваше превосходительство, спасайтесь!“ Я оборотился и увидел шагах в пятнадцати от меня французских гренадеров, кои со штыками вперед вбегали в мой редут. С трудом пробрался я к левому моему крылу, стоявшему в овраге, где вскочил на лошадь».
Пленение генерала Бонами
В русских войсках на время началась паника. К счастью, как принято считать, в это время поблизости оказался начальник штаба 1-й армии генерал А. П. Ермолов, который собрал первые попавшиеся под руку части, бросился на высоту и около полудня выбил оттуда французов. При этом израненный генерал Бонами был взят в плен.
Шарль-Огюст де Бонами, чтобы остаться в живых, назвался маршалом Мюратом, королем Неаполитанским.
Поручик артиллерии И. Т. Радожицкий:
«Но этот мнимый Мюрат был генерал Бонами. Когда русский гренадер хотел его колоть, то он для спасения своего вскричал: „Я Король!“ Тогда усач, взявши короля за шиворот, потащил его к главнокомандующему. Князь Кутузов тут же поздравил рядового унтер-офицером и наградил его знаком отличия военного ордена Святого Георгия».
Адъютант генерала Милорадовича Ф. Н. Глинка:
«Подскакал какой-то стройный гвардейский адъютант, с легкими рябинами на лице; левою сдержал коня, правою приподнял фуражку и, наклонясь к самому лицу главнокомандующего, доложил о чем-то тихо и стал наряду с другими. На лице Кутузова мелькнуло легкое сомнение. Но, после минутной задумчивости, он просиял, оборотился к своим, снял фуражку, перекрестился и сказал громко: „Мне донесли, что король Неаполитанский взят в плен!“ — прибавил: „Надобно подождать подтверждения“. Вот подъезжают два казака и между ними кто-то на маленьком крестьянском коньке <…> Этот кто-то малорослый, тучный, конечно, не сановитый король Неаполитанский! Это генерал Бонами. В порыве отчаянной храбрости, впереди 30-го линейного полка, он вскочил на большой редут и взят в плен, покрытый ранами. Солдаты, изумленные такою храбростью, почтили его, ошибкою, названием Мюрата. И вот он, в страшном растрепе, подъезжает, пошатываясь то на ту, то на другую сторону от ран или какой другой причины. „Доктора!“ — закричал Кутузов и, сказав несколько слов с пленным, велел его перевязать. Под мундиром французского храбреца нашли две фуфайки, а под ними — все тело, исцарапанное штыками. Раны были легки, но многочисленны: их насчитывали более двадцати».
Отметим, что Шарль-Огюст де Бонами был уроженцем Вандеи. Ему было 48 лет, и он пробыл в русском плену 22 месяца, после чего благополучно вернулся во Францию. Он умер 7 августа 1830 года.
Контратака русских
Кто же организовал эту контратаку? Принято считать, что это был генерал Ермолов, случайно проезжавший мимо. Но вот откуда пошла эта информация?