Она падала.
Приборы скафандра, очевидно, свидетельствовали об этом, но Лизе казалось, что она висит, раскинув руки и ноги, на семидесятикилометровой высоте, где небо было черным, звездным, а свободного падения не ощущалось вообще.
Вязкая тишина нарушалась лишь ее собственным прерывистым дыханием да равномерным попискиванием датчиков, расположенных внутри гермошлема.
Разумом она понимала, что уже давно находится в границах стратосферы и молекулы разреженного воздуха неощутимо тормозят ее стремительное падение вниз, но чувства оказались прямо противоположны рассудку. Она ощущала в эти минуты какое-то великое, скорбное одиночество. Страх ушел, потонул в этом чувстве вселенского покоя, отрешенности.
Кто бы там ни появился в зоне высоких орбит, — ему уже не достать, не найти ее. Крохотная искра спасательной капсулы почти мгновенно истаяла во мраке, отсекая саму вероятность отступления, пути назад…
Нет. Лиза не собиралась отступать. Ей было все равно, что станется с капсулой и с теми, кого Форриган выслал на поиски самовольно стартовавшего аппарата.
Она падала навстречу своей судьбе.
На высоте десяти километров в последний раз отработали, сжигая остатки топлива, ранцевые реактивные двигатели, и их подвеска отстрелилась, освобождая парашютную систему окончательного торможения.
Лиза, уже порядком измотанная продолжительным падением, старалась смотреть исключительно вниз.
Затяжные прыжки с орбиты не являлись в ее время чем-то сногсшибательным. Она не сомневалась, что совершала их раньше, причем неоднократно, но память об этом стерлась, и ее сегодняшние ощущения были острыми, резкими, как будто все происходило впервые…
Граница десяти тысяч метров была отмечена появлением легких перистых облаков. Они возникли внезапно, будто неведомая сила оторвала невесомые белые полоски от серой, угрюмой массы облачности и, забавляясь, подбросила их вверх, навстречу падающему человеку.
Полосы зыбкого тумана промелькнули мимо и исчезли, уносясь ввысь, им на смену пришли слоистые облака, более плотные, почти материальные… Лиза пронзила в своем падении один такой слой. На несколько секунд ее окружила молочно-белая пелена, потом мир опять открылся взору, но из него внезапно исчезла бесконечность. Лиза оказалась в прослойке между двумя типами облачности. Над головой растеклось слоистое, молочно-белое покрывало, а внизу зловещими уступами громоздились гонимые ветром кучевые облака, чей цвет варьировался от пепельно-серого до иссиня-черного.
Боковой ветер дул здесь с постоянной скоростью, его напор казался ощутимым даже через оболочки скафандра.
Лиза продолжала падать свободно и равноускоренно, хотя ее вестибулярный аппарат протестовал против затянувшегося сверх всякой меры прыжка. Инстинктивный ужас, рожденный бесконечностью падения, накатывался тошнотворными волнами, хотелось прекратить это, рванув предохранитель парашютной системы, но было еще рано…
Она не должна использовать средство окончательного торможения, пока не пройдет сквозь фронт кучевых облаков, чьи клубящиеся пласты громоздились на высоте от двух до трех тысяч метров.
На тот случай, если она внезапно потеряет сознание, Лиза установила аварийный таймер срабатывания парашютной системы на высоту в пятьсот метров от поверхности.
Фронт напоенных влагой облаков оказался самым трудным испытанием.
Мир внезапно перестал существовать, все поглотила непроницаемая, сначала серая, а затем и грязно-черная мгла.
Ветер стал порывистым, где-то сбоку, в открывшейся внутренней прослойке ударила молния, и ее ветвистое, ослепительное сияние на миг озарило мрачный сюрреалистический пейзаж: два слоя дождевых облаков двигались, скользя параллельно друг другу, между ними вспышка высветила исполинские призрачные колонны, которые, вращаясь, как смерчи, подпирали клубящийся свод…
Это видение длилось не более секунды, молния вспыхнула и погасла, но Лиза успела заметить, как содрогнулись вихревые колонны от удара воздушной волны.
Мрак и грохот окружили ее, потом эта феерия зловещих чувств внезапно порвалась нудной хмарью дождя и…
Она одновременно увидела землю и услышала отчетливый писк передатчика.
Взглянув вниз, Лиза омертвела от мгновенного воспоминания.
Под ней в дождливой мути плавали полуразрушенные здания того самого поселка, где попал в засаду ее взвод.
Передатчики, разбросанные по склону развороченного взрывом холма, продолжали излучать навигационный сигнал, даже спустя два десятилетия после гибели выбросившего их десантно-штурмового модуля с бортовым номером 618…
Через несколько секунд, вырвав ее из оцепенения, над головой что-то громко хлопнуло, Лиза ощутила болезненный рывок и, задрав голову, увидела, как над ней распустилось белое полотнище «летающего крыла»…
Машинально схватившись за тяги управления стропами, Лиза потянула их, направляя свое снижение на окраину поселка, где, как подсказывала ее очнувшаяся память, она приняла свой последний бой…
Часть третья
БРЕМЯ ВОИНА
Глава 9
Третья планета звездной системы PQ-593 по универсальному Элианскому каталогу.
Окраина покинутого человеческого поселка
Опять шел дождь. Как в тот незабываемый день высадки, когда их взвод попал в засаду.
Выпутавшись из-под распластавшегося по земле полотнища, Лиза огляделась, машинально подтягивая к себе пластический заменитель шелка, комкая влажную ткань в упругий сверток бессознательными движениями рук.
Она приземлилась на склон той самой возвышенности, откуда их атаковал неизвестный противник. Метрах в тридцати, на краю оплывшей воронки, мрачно застыл выгоревший дотла остов боевой планетарной машины невероятно древнего образца. Стволы ее автоматических орудий так и остались повернуты в ту сторону, откуда наступал взвод.
Лиза оглядывалась по сторонам, узнавая врезавшиеся в память окрестности. Присев, она увидела, что изрытый гусеницами и воронками склон вовсе не так уж мертв. В старых шрамах за эти годы проросла жесткая, пружинистая трава, ее желтые пучки свидетельствовали о сезонном замирании природы, а пробивающаяся снизу молодая робкая зелень — о том, что нынешнее время года можно охарактеризовать термином «весна».
Отцепив парашют, купол которого она держала в руках, Лиза спустилась на дно неглубокой воронки и утопила его в образовавшейся на дне луже стоячей воды.
Выбравшись из углубления, она опять огляделась.
Ее тревога нарастала, становясь с каждой секундой все отчетливее, жестче.
Вокруг стояла неправдоподобная тишина, лишь косые струи дождя с шелестом секли по земле, по стенам полуразрушенных зданий, по обгорелым остовам бронемашин. Дождь то усиливался, то затихал, превращаясь на некоторое время во влажную морось.
Нет оружия… Нет сведений о планете… Нет реального плана действий…
Эти и другие мысли теснились в ее сознании, наперебой предлагая проблемы различного толка, но по-настоящему Лиза испытывала совершенно иные, непрактичные в данной ситуации чувства.
Просыпающиеся инстинкты подсказывали — нужно быстро осмотреть сгоревшие бронемашины и, получив информацию, в темпе убираться с места высадки, но ей было слишком больно, чтобы мыслить здраво. В сознании Лизы все смешалось, будто вокруг опять кипел этот злой, внезапный, скоротечный бой, где среди вспышек близких разрывов неслись на радиочастоте предсмертные крики бойцов, попавших под кинжальный прицельный огонь… Эти руины врезались в ее память неизбывным ощущением смерти, и оно оказалось чуть ли не единственным по-настоящему вернувшимся воспоминанием. Лиза не могла просто так покинуть это страшное место…
Она огляделась и осторожно пошла между поросшими весенней травой холмиками, словно это было минное поле.
Спускаясь по испаханному воронками склону, она двигалась в сторону руин, напряженно вглядываясь в мутный полог дождливой мороси, пока ее взгляд не наткнулся на черную покореженную массу, проломившую здание в конце улицы. Сделав еще несколько шагов, она поняла, что это их десантно-штурмовой модуль, и пошла к нему, не смея оторвать глаз от влажно поблескивающего покореженного остова.
Приблизившись к зданию, на которое упал десантный корабль, она вскарабкалась в пролом стены и остановилась перед черным обугленным бортом, склонив голову, прижала ладонь в герметичной перчатке к покрытой окалиной броне, одновременно вслушиваясь в себя, в свою боль, пытаясь понять, сколько осталось в ней человеческого?
Сознание молчало, превратившись в черный стоячий омут, лишенный мыслей.
Минуту постояв, она двинулась дальше, пока не дошла до того угла, из-за которого ее вырвала команда взводного, швырнув вдоль улицы, в последнюю атаку…
Лиза увидела кучу мокнущего под дождем бетонного щебня и знакомые разводы серой, камуфлированной брони, распластавшиеся поверх пригорка, кое-где уже прикрытые нанесенным ветром мусором и проросшей травой.
Сердце ухнуло, оборвалось. Во рту вдруг стало сухо и горько.
Это был ее боевой скафандр…
Происходящее казалось сном. Тяжелым, кошмарным сном. Такого ведь не могло, не должно было случиться в реальности!..
Лиза сделала шаг, затем другой, третий…
Снабженная сервоприводами бронированная оболочка лежала, распластавшись на куче щебня. Рядом, наполовину утопленный в луже, валялся еще один серый боевой скафандр.
Все было точно таким, как запечатлела ее посттравматическая память.
Подойдя еще ближе, Лиза поняла, что ее трясет. Опустившись на колени, она долго смотрела на посеченные осколками сервомоторные приводы боевого скафандра, не решаясь прикоснуться к бронированной шкуре, потом все же не выдержала и, — закусив губу, содрогаясь от страха и леденящего душу предчувствия, взялась за ромбовидный сегмент брони и рывком перевернула сервоприводную оболочку.
В немом ужасе она не смогла даже отшатнуться, когда из-за разбитого вдребезги забрала на нее уставились пустые глазницы заключенного внутри гермошлема черепа.