– Поторопитесь, луна уже высоко над горизонтом, – проговорил Вуур. – Вместе с луной идёт и прилив.
Расстояние до планеты и масса спутника были таковы, что ему приходилось нестись по орбите раза в четыре быстрее обычного. Полный оборот за семь с лишним дней. Три с половиной часа смещения прилива по-нашему, по-местному – чуть меньшая доля суток, планета вращается медленнее. Потому изъязвлённый тёмными пятнами серый полумесяц размером в четыре наших Луны двигался по небу во столько же раз быстрее. Его перемещение можно было заметить даже невооружённым глазом и даже сквозь гигантский веер предвестников урагана – перистых облаков. А приливы здесь серьёзные. Мы сели на самом краешке высокого обширного плато. Сюда волна высотой в триста метров вряд ли доберётся. Но по некоторым признакам можно догадаться, что когда-то добиралась. Не хотелось бы попасть под раздачу, с нашим-то своеобразным везением.
Едва заметное алое пятнышко в жёлтом ореоле – именно так я вижу в инфракрасном диапазоне – попало в поле зрения бота уже через пару минут. Оно вынырнуло из растительной гущи и довольно шустро перемещалось вверх по тропинке. Прямо к нам. Солнце уже скрылось за быстро плотнеющими и темнеющими облаками, и обычной камерой бот ловил только красновато-серую фигуру в бесформенном балахоне. Человек? Такой заросший и грязный? Вполне может быть, если просидел здесь, среди примитивных местных племён, порядочно времени. Навряд ли ему могли позволить робинзонить, даже с орбиты аборигены производили впечатление весьма любопытных и хозяйственных персон, у которых любая щепка в дело идёт. И в поисках этой щепки они обшаривали любые доступные уголки. Так что одичал наш соотечественник не от одиночества, а от общения с местными жителями. Те почему-то сторонились воды и очень не любили мыться.
Бот по моей команде включил световой маячок. Фигура на тропе на миг застыла, а потом неистово замахала руками и помчалась наверх со всей возможной прытью. Я уже слышал его радостные вопли. Нет, это точно человек. Ни один представитель других рас Содружества не производит столько шума, сколько мы, люди. Вопли, насколько я мог слышать, были нечленораздельны и перемежались странными звуками, а движения… Такое ощущение, что наш сиделец крепко выпил. Или взволнован до такой степени, что уж лучше бы был пьян. Тем не менее, когда его лохматая и феерически грязная голова показалась над краем оврага, первым, кого незнакомец узрел, был не Том, а Вуур. Чуланец в земном скафандре – только перчатки шестипалые – с максимально доброжелательным выражением лица протянул ему руку.
– Вы звали нас, брат. Мы пришли, – чётко, почти без акцента сказал он. По-русски и по-английски, на тех земных языках, которые хорошо знал.
Человек снова на миг застыл. Но затем вцепился в руку Вуура, как тонущий за спасательный круг, и, словно растеряв все силы, с трудом выбрался наверх.
– Наши… – наконец он произнёс членораздельное слово. – Свои… Родные…
Его голос дрожал, по лицу, прокладывая дорожки в пыли, катились слёзы, и до меня, до дурака, наконец дошло.
Он плакал от радости. Плакал так, словно уже потерял надежду увидеть своих, и вдруг произошло чудо. И пусть он, заливаясь слезами, лез обниматься с чуланцем, Вуур для него такой же свой, как и Том.
– Э-э-э… Крепко тебе досталось, братан, – дружище был сам на себя не похож, до того обескураженная у него была физиономия.
Не знаю, какой реакции он ждал, но добился лишь того, что незнакомец со слезами и воплями кинулся обнимать и его.
«Он эмоционально неустойчив, крайняя степень возбуждения, – Вуур не рискнул воспользоваться звуковым каналом, перешёл на нейросвязь. – Боюсь, психика у него не в порядке. В первую очередь ему нужно успокоительное».
«Вы сначала его в самолёт усадите, а то прямо сцена, достойная кисти Рембрандта – „Возвращение блудного сына“, – хмуро проворчал я. – Прилив не за горами, гроза на подходе, и ещё я чувствую, что мы здесь не одни».
«Чувствую» – это не то слово. Скажем так: мои сенсоры засекли биологическую активность в радиусе километра от места посадки. А в поле зрения широкодиапазонных камер показались… существа. Те самые классические гуманоиды, которых мы наблюдали с орбиты и при помощи следящих зондов. Вот только видели мы их по большей части в мирной обстановке, а сейчас аборигены явно были настроены повоевать.
Копьями и дрекольем. Молодцы.
При них даже канонических луков и стрел не наблюдалось. Хотя вполне могут быть пращи, а уж метательных снарядов на плато – вся поверхность усыпана. М-да. Очень серьёзное воинство. Лёгкий скафандр пробивается импульсом или допотопной пулей, опасаться следует и хорошего арбалета. Удар лёгкого копья, летящего камня или дубины выдержит. Приятного, правда, при этом будет мало, но летальный исход исключён. По всему выходит, что опасаться моей команде нечего, да и робинзона нашего они защитят, шокеры наверняка активированы. В случае чего должны отбиться.
Логично? Логично. Только почему у аборигенов такой настрой, будто помянутое «чего» должно обернуться в их пользу? Либо они непроходимо тупы и самоуверенны, либо у них есть условный туз в не менее условном рукаве. На дебилов вроде не похожи. И… В поле зрения моего робота попало лицо спасённого человека.
Истерическую радость от встречи со своими при виде местных обитателей сменила гримаса запредельного, смертного ужаса.
– Бежим, бежим отсюда! – завопил он, заметавшись в панике между Томом и Вууром и хватая их за рукава. – Скорее! Они убьют нас!
– Не беспокойтесь, уважаемый, они не причинят нам вреда, – попытался успокоить его чуланец.
– Не причинят вреда?! – взвизгнул человек. – Не причинят?.. Они убили всех, кроме меня! Всех!
– Спокойно, чувак, прорвёмся, – Том сказал это по-русски, со своим непередаваемым акцентом и сдёрнул с пояса разрядник, чем-то похожий на пистолет эпохи мировых войн.
«Майк, ты слышал, что сказал этот псих?»
«Слышал. Разберёмся… если свалим отсюда вовремя. Хватит ворон считать, давайте в самолёт».
Подхватив истерящего робинзона под локти и держа наготове шокеры, Том с Вууром направили стопы в мою сторону. Аборигены, что характерно, тоже, и мне это совсем не понравилось. Начал потихоньку прогревать двигатели, максимально расширив канал приёма данных от многочисленных сенсоров и камер. Должно быть, это и позволило мне засечь… нет, не биологические объекты – смазанные, словно стёртые следы комплексного излучения движущихся поблизости живых существ. Если верить датчикам, нежданчик находится в промоине, параллельно которой пролёг курс моих друзей.
– Слева в овраге кто-то есть, – предупредил я. – Будьте осторожны.
– Да уж, что-то те ребятки, которые на виду, слишком спокойны, не торопятся, – проворчал Том. – Мне это тоже не нравится… Да заткнись ты, братан! – это явно не мне, это нечленораздельно завывающему от страха спасённому. – Сказано – вытащим, значит, вытащим.
В следующие две секунды произошло то, чего я ожидал меньше всего.
Относительное спокойствие было взорвано и разнесено в клочья электромагнитным импульсом, ощутимо ударившим по моим связям. Сопровождавшая его вспышка ослепляла. Я едва не взвыл в голос.
Энергетическое оружие современного типа! У аборигенов с копьями и дубьём!
– Том! Вуур!
Тишина. Помехи. Облако пыли, содержащей слишком много окислов железа, чтобы я мог там что-то углядеть.
– Том!!! Вуур!!! Ответьте капитану!!!
«…!!! Валим отсюда на…!!!»
«Мы живы, капитан. Все трое. Но без вашей помощи не уйдём».
Вижу.
Из того самого овражка слева лезут давешние круглоголовые гуманоиды, перемазанные с ног до головы кирпично-красной грязью, а группа аборигенов, замеченная нами ранее, перестроилась полумесяцем, характерным для загонной охоты, и перешла на бег. Но эти красавцы волновали меня в последнюю очередь. У «засадного полка» обнаружилось нечто такое, отчего даже мне стало неуютно. А именно – явно снятая с военного десантного модуля малая энергопушка земного образца. Хреновина эта весьма увесистая, на турель её устанавливают либо роботы, либо два-три человека. Примечательна ещё и тем, что имеет автономное питание и автоматическую наводку. Насчёт исправности последней и штатного режима стрельбы сомневаюсь, иначе от спасателей и спасённого осталось бы мокрое место, а вот аккумулятор у пушечки в норме. Одиночными, закоротив проводами определённые контакты, вполне можно стрелять. Вот из этой-то «игрушки» мои друзья едва не схлопотали по первое число.
Вуур прав. Надо их вытаскивать, пока местные снайперы не навели пушку поточнее.
Захлопнув дверцы кабины, я форсанул движки и одним прыжком ушёл вверх метров на сто. Мне такое ускорение безразлично. Да уж, отступать ребятам некуда, их обложили со всех сторон. Местные-то наверняка знают тутошний рельеф лучше всех, а половина из них ещё и в маскировочной раскраске, не вдруг заметишь. Я понял, почему не засёк их сразу. Грязь, которой они хорошенько намазались, тоже содержала много железа, и маскировала не только визуально. Хочется верить, что это случайное совпадение… Что ж, нет времени на размышления. Вниз.
Не зря мне не нравилось поведение «снайперов». Ой, не зря.
Вместо того чтобы размазать трёх пришлецов по поверхности родной планеты или недоумённо тыкать пальцем в небо при виде летающего нечто, они остановились, упёрли пушку задним торцом в землю и начали разворачивать ствол вверх, благо стрелять можно и из такого положения. Зенитчики, блин… Терпеть не могу, когда в меня целятся, даже в шутку. Эти не шутили. Я психанул и, спикировав им чуть ли не на самые головы, упёрся в землю выхлопом двигателей вертикального взлёта. Это опасный манёвр, чуть ошибёшься – и валяешься хламом на земле. Но при удаче можно разметать то, что окажется под крыльями, по площади в несколько сотен квадратных метров. Я и разметал. По площади. Причём не всё в целом виде. Пушка, к сожалению, уцелела.
Извините, братья по разуму, ваш выстрел был первым.