щё не в курсе. Думаю, к тому времени, когда вернёшься, отец их просветит. Тогда и поговорите.
– Извините, полковник, у нас мало времени, – вмешался диспетчер. – Я сожалею, что вас доставили на станцию с запозданием, но личные разговоры отложите до возвращения «Арго» на базу.
– Принято, – проворчал я. Поговорил со старшим братом, называется.
– Удачи, – хмуро отозвался Валька. Полковник Валентин Кошкин. – Будьте там осторожны.
– Экипажу – занять свои места, – я включил внутрикорабельную связь, чувствуя, что почему-то теряю голос. – Доложить капитану о готовности.
Мои камеры не были сейчас направлены на Джимми Моргана, но я всем существом, всеми сенсорами ощущал его волнение. Примчался взмыленный Том. На бегу пожал новичку руку, и, даже не обменявшись парой слов, плюхнулся в пилотское кресло. Технари доложили о готовности всех систем, Вуур сообщил об исправности всего оборудования медблока, учёные – о том, что заняли места в каютах.
– Вам лучше тоже переждать старт в каюте, – я ошарашил Джимми голограммой в полный рост прямо перед его носом. – Поверьте, для неподготовленного человека это крайне неприятная процедура.
– Жаль, – признался молодой учёный. – В детстве мечтал быть пилотом, но когда провалил все медтесты, сдался.
– У вас будет масса возможностей проявить себя на других поприщах. Займите своё место, будьте добры.
Мне показалось, будто в его глазах мелькнуло чувство невольной вины. То ли потому, что стал свидетелем нелёгкого семейного разговора, то ли оттого, что новички почему-то всегда ощущают себя крайними. Ничего. Привыкнет.
Док давно загерметизировали и откачали воздух. И вот массивные ворота начали открываться. За ними виднелось чёрное небо открытого космоса и яркие, неестественно сияющие в лучах неземного солнца внешние конструкции.
Сейчас меня отсоединят от энерговодов базы, и останется полтора часа до включения маршевого двигателя. К тому времени мы должны занять стартовую позицию на маневровых. Главное, не забыть о турелях, не хватало ещё что-нибудь пушкой зацепить, сраму не оберёшься.
Ещё полтора часа мы будем видеть на экранах лица диспетчеров и ответственных офицеров. А затем – полгода скитаний.
– Поехали, аргонавты, – не без усмешки проговорил я, напутствуя экипаж.
– За золотым руном? – весело поинтересовался Ник.
– За неприятностями, – уточнил Том. – Майк, малый вверх, на минимальной тяге.
Серебристый «Арго» ничуть не был похож на свой мифологический прототип. Но Том верно сказал: идём за неприятностями.
Что ж, нас нигде не ждут с цветами и хлебом-солью. Если хотим занять своё место во Вселенной, временами придётся и нарываться. Такова наша судьба.
Туннель мы прошли тоже без приключений, хотя я ожидал, что новичка будет тошнить. Но нет, крепкий малый. Даже каюту покинул наравне со всеми, хотя имел полное право поваляться ещё полчасика.
Вышли удачно, намеченная для первого исследования система двойной звезды оказалась всего в сутках полёта. Обследовал район, насколько хватило чувствительности сенсоров. Вроде тихо, спокойно. Единственную серьёзную преграду на пути – внешний кометный пояс системы – вполне возможно обойти по верхней или нижней дуге. А вот дальше… Системы двойных звёзд нами, землянами, изучены пока плохо. Опираемся в основном на опыт старших рас Содружества. И этот опыт гласит, что планеты в таких системах, как правило, безжизненны из-за нестабильных орбит, но частенько насыщены крайне интересными минералами. Если мы здесь что-то эдакое найдём, то, скорее всего, через годик сюда наведается полноценная экспедиция, а за ней явится промышленный крейсер, несущий на борту целый завод. Но на поверхности колония вряд ли появится. Ибо всё тот же опыт исследователей Содружества говорит, что у планет двойных звёзд не только орбиты нестабильные, но и условия для жизни непригодные. У них либо плотные токсичные атмосферы, либо почти полное отсутствие таковых.
Первые же показатели, полученные ещё на подлёте, дали понять, что мы нарвались на планету-уникум. Быстро вращавшаяся вокруг пары голубых звёзд, она имела сильно вытянутую эллиптическую орбиту. Когда она приближалась к своему двойному солнцу, окутывалась практически венерианской атмосферой и полыхала жаром доменной печи. Когда удалялась, её атмосфера почти полностью выпадала на поверхность в виде осадков. Океан жидкого метана, представляете? Спустя неделю цикл повторялся. Почему планета так быстро теряла полученное от звёзд тепло, оставалось загадкой. Словом, повезло. В кавычках. Может, там что-то и есть, что могло бы заинтересовать нашу промышленность, но в таких экстремальных условиях не выживет ни один робот.
– Одна-единственная планета на две звезды, и громадный ледяной пояс с малым процентом пыли, – заключил Щербаков, изучив полученные материалы. – Подозреваю, что планета сформировалась в другой системе, и была захвачена этими звёздами. Это же подтверждают и спектры звёзд: обе голубые, практически не содержащие иных элементов, кроме водорода и гелия. Первое, в лучшем случае второе поколение.
– Значит, здесь нам делать нечего, – резюмировал Эрнест. – Идём дальше.
– Напишите отчёт, – сказал я, любуясь великолепным зрелищем быстро обращавшихся вокруг центра масс сгустков ослепительного света. – Отсюда мы ещё сможем пробить канал связи до станции. Дальше будет хуже.
– Будем сообщать о следующей цели?
– Для начала её надо бы ещё выбрать.
– Хорошо. Виктор Петрович, изложите, пожалуйста, своё мнение об увиденном, а я пока займусь списком возможных целей.
– А я, если вы не против, отойду подальше от этих красавиц, – я хмыкнул. – Мы, пилоты, стараемся обходить голубые звёзды стороной. Они всегда с сюрпризом.
Сюрпризы от звёзд этого класса могли быть разными, от жёсткого излучения и непредсказуемых выбросов звёздного вещества до внезапного коллапса и взрыва сверхновой. Голубые звёзды живут недолго, но нескучно, особенно большие. Содружество старалось не прокладывать космические трассы в местах их скоплений. Кроме того, они почти всегда имеют большую массу и плохо влияют на межпространственные туннели. Так что чем дальше мы отойдём, тем лучше, хотя и находимся на расстоянии восьми астрономических единиц[3] от центра масс.
Выбрав следующий объект для исследований, мы отправили доклад на станцию, и я взялся за предварительный расчёт точек входа и выхода. Да, «Арго» хоть и среднего класса, но обладает собственной векторной туннельной установкой. Иначе никак. Иначе пришлось бы, как в романах Ефремова, лететь с субсветовой скоростью, молясь, чтобы корабль не нарвался на блуждающий метеорит или не попался в гравитационную ловушку. Приключения героев «Туманности Андромеды» нам не грозили: «Арго» способен пробить туннель откуда угодно. Ну, почти. С горизонта событий[4], например, мы точно не выскочим, да и из ближайших окрестностей самой чёрной дыры или сверхтяжёлой звезды – тоже. Меня порвёт или сплющит в тонкий блин раньше, чем я успею что-либо предпринять, не спасут никакие гравикомпенсаторы. Об экипаже и говорить нечего. И в аварийных условиях вроде метеоритной бомбардировки старт затруднён, хоть и не невозможен. В любой иной обстановке туннельный переход вполне реален, лишь бы реактор работал без сбоев. А стало быть, мы не зависим от скорости света и гравитационных полей. Благодаря своевременной помощи Содружества мы благополучно миновали стадию «черепашьей» экспансии, сразу перейдя к технологии «сворачивания пространства». Это дало нам возможность не топтаться на крошечном пятачке около Солнечной системы, а исследовать довольно обширный сектор космоса, притом хоть в нашем рукаве Галактики, хоть в соседних. Дальше, правда, не хватало мощности туннельных установок, иначе межгалактические полёты для нас тоже стали бы повседневной реальностью. Вроде учёные на какие-то фундаментальные ограничения наткнулись, но не так давно скорость света тоже считалась «потолком», который невозможно пробить.
Определившаяся цель – это расчёты курса. Иной раз он растягивается на недели, если цель далеко или в неосвоенном секторе. В нашем случае работы дней на пять. Том как штатный пилот-навигатор постоянно вносил поправки в проделанные мной расчёты. Здесь он не то что опытнее – у него фантастическая интуиция на мелкие пакости, которые может подкинуть туннель. На крупные его интуиция почему-то не работает, но спасибо и на том, что имеем. Работы нам обоим было по горло, но и прочий экипаж без дела не сидел. Технари постоянно проверяли системы, что-то подкручивали, подлаживали, тестировали. Вуур не сдавался, пытаясь выискать в образцах с планеты двух голубых солнц хоть какие-то признаки жизни. Наши умники, если я правильно понял смысл их дискуссий, сообща разрабатывают какую-то теорию, они тоже заняты. Но утром шестого дня – если быть точным в девять ноль ноль по бортовому времени – я наконец отдал приказ «Все по местам». Расчёты окончены, тестирование показало достаточно высокий для нашего случая коэффициент стабильности. Пора в путь.
Нас немного пошатало на финише, но выход из туннеля прошёл гладко. Зато мы тут же получили сюрприз.
– Или я свихнулся, или пространство этой системы фонит, как старый ядерный могильник, – проворчал Том, просматривая показатели внешних сенсоров. – Мы выскочили аккурат над полюсом звезды в трёх АЕ и смещаемся вдоль планетного диска. Не в первый раз так идём, но этот фон мне не нравится. Он не уменьшается с отдалением от звезды.
– Мне тоже это не нравится, – ответил я. – Представь, я это даже чувствую – будто перегреваюсь под южным солнышком. Подкинь данные учёным, пусть поломают головы. А я пока включу магнитный щит. Бережёного бог бережёт.
Магнитный щит может спасти от потока заряженных частиц, и то с оговорками. Но от жёсткого космического излучения он не прикроет. Вся надежда на корпус «Арго».
Беглое гравитационное сканирование системы показало наличие семи плотных планет со спутниками и четырёх газовых гигантов, самый большой из которых можно было бы спокойно поделить на два Юпитера. И ещё на половинку Сатурна осталось бы. Оранжевая звезда массой в полтора Солнца тоже создала «пояс жизни», и в этом поясе крутились сразу две планеты – четвёртая и пятая. Согласно инструкции, мы в первую очередь ищем населённые миры, и только во вторую – ценные ископаемые. Потому двух мнений не было: идём к четвёртой планете. Тем более, первичные признаки возможности жизни на её поверхности видны даже с приличного расстояния: плотная атмосфера, крупный спутник, комфортные для нас температуры и весьма вероятное наличие жидкой воды… Чужая жизнь… Это действительно интересно и самую малость страшно. Страшно не потому, что мы боимся встретить зубастых-когтистых, а своей непредсказуемостью. Опыт исследователей Содружества говорит, что большая часть высокоразвитых рас достаточно дружелюбна к чужим. Чем выше уровень развития, тем выше процент гостеприимных аборигенов. Да уж. Стыдно вспомнить реакцию некоторых соотечественников на новость о первом контакте с посланцами Содружества. Ребёнком был, а помню эти перекошенные лица, оловянные глаза, распяленные в вопле ненависти рты: «Они с