лице, и свалил из города… Ну, ты знаешь, что потом было… К чему это я? Да к тому, что за моего предка тоже кто-то решил. Была ведь у него размеренная налаженная жизнь, но кому-то захотелось крутых перемен, и…
– Том.
– Что?
– Это неудачный пример.
– Почему?
– Ты же учил экономику. Чем сейчас занимаются банки?
– Инвестициями в производство, чем ещё им заниматься.
– А чем они занимались в те времена, когда твой предок имел квартиру в центре Нью-Йорка?
– Тоже инвестициями, но…
– Правильно: в красивые бумажки на биржах. Крутануть денежки и получить за день больше, чем за год сборки каких-нибудь машин. Теперь понимаешь, что в итоге привело к бардаку у вас, да и в мире тоже? Твой предок всего лишь торговал воздухом. Маленьким кусочком воздуха. И считал, что поступает правильно. Но таких, как он, были сотни тысяч, может, даже миллионы… Понимаешь, к чему я клоню?
– Ты хочешь сказать, что он сам выкопал себе яму?
– В то время была большая компания… землекопов, но он был одним из них. Когда хотят урвать здесь и сейчас, да побольше, да без риска, да без малейших усилий, не думают о будущем. Хоть день, да мой. Вчера хапнул – молодчина. Сегодня разорился – блин, пойду напьюсь. А о том, что будет завтра, хоть с ним самим, хоть с тем же заводом, со счетов которого начальство угнало деньги на биржевую игру, никто не думал. Вот оно и накопилось, понемножку, по кусочку, по доле процента, и однажды количество перешло в качество… Нет, я не обвиняю твоего предка. Виноваты те, кто создал условия для таких схем. Их-то потом и прижали как следует. Но доля ответственности лежит и на нём.
– Значит, и на нас лежит доля ответственности за происходящее на Земле, – произнёс Том, поднимаясь с пилотского кресла и потягиваясь. – Может, мы и фигуры. Но иногда и пешка становится ферзём. Мы должны быть к этому готовы.
– Вот именно. Иначе зачем бы меня напичкали всей этой военной требухой? – иронично заметил я. – Кормой чую, развязка не за горами. Но размахивать этими… новинками стоит только в самом крайнем случае.
– Само собой. Кстати, кто знает, что ты теперь вооружён и опасен?
– Мы все знаем. Четверо офицеров СБ на станции знают. Десяток технарей из особого отдела. Может быть, ещё кто-то в генштабе – ништяки серьёзные, не на всех военных кораблях такие есть.
– Тогда есть небольшой шанс, что твои ништяки кое для кого окажутся сюрпризом, – кивнул Том. – Но порох я бы держал сухим. Полагаться на профи, когда они в шоколаде – это одно, и совсем другое, когда профи того, облажаются. Всякое может случиться.
«Арго» нёсся сквозь пространство, готовясь к туннельному переходу. У нас не было какой-то конкретной цели для первого прыжка. Был список, из которого мы могли сами выбирать, исходя из обстановки. Это затруднило бы поиск, случись что с нами, но и возможным недругам разыскивать нас по всему сектору будет накладно. Эрнест подозревал, что в этом случае усилия наших… оппонентов будут сосредоточены на станции, где их легче отследить и переловить. Там они ограничены в средствах. Конечно, ему виднее, он профи. Но почему у меня с каждым днём крепнет убеждение, что нам самим приготовили неплохой сюрприз?
Самое пакостное, что они вообразили, будто я что-то эдакое знаю или могу узнать. Зря напрягаются. Ничего страшного я не ведаю, доступ к базам данных у них наверняка свой есть. Ну, корабль с необычным ИИ – подумаешь, какая цаца. Лет через пятьдесят штатный ИИ вряд ли можно будет отличить от меня. Чем же я так их привлёк?
Наверное, чтобы понять это, нужно мыслить, как они. Вот чего не дано, того не дано.
Ну и бог с ними. Мы просто будем жить и делать своё дело, зная, ради чего стараемся. Том не прав. Земле не всё равно, чем мы тут занимаемся. Просто он привык к красочным шоу, но отсутствие мишуры ещё не означает отсутствия интереса. Значит, и нам не всё равно, как там чувствует себя Земля. А заинтересованность в безопасности родины тоже можно проявлять без суеты и громких слов.
– Сколько бы тут Земель поместилось?
– Четыре целых девять десятых.
– По объёму?
– По массе, – хмуро ответил Эрнест. – Интересно, какой шутник подсунул в список эти координаты? Неужели Глизе 581-три настолько плохо изучена, что понадобилось посылать «Арго»?
– В самом деле, одна из первых землеподобных планет, найденных людьми ещё до космической экспансии… – Виктор Петрович был озадачен не меньше нас с Эрнестом. – Том, почему вы выбрали именно эти координаты для начала миссии? Тяжёлая затопленная планета с тропическим климатом. Здесь невозможно ни колонию основать из-за силы тяжести, ни добывать полезные ископаемые из-за толстой водной оболочки. Здесь есть жизнь в виде свободно плавающих на поверхности океана растений, и только… В самом деле, что мы здесь можем найти?
– Вечно вы всё усложняете, сэр, – хихикнул Том. – Это третья планета от звезды. У второй, которая втрое тяжелее, предыдущая экспедиция засекла спутники. А на спутниках нашлись какие-то там формации. Мы просто повисим немного у третьей, подготовимся, а потом пойдём к цели. Там… жарковато.
– Предупреждать надо, – буркнул Эрнест. – Вообще, это плохая идея – сообщать о цели исследования у самой цели. Не военная база, секретить незачем.
– Майк, это был наезд? – Том явно был настроен пошутить. Прямо как я недавно.
– Это был справедливый втык, – я поддержал Эрнеста. – Впредь постарайся сообщать экипажу, куда ты собрался тащить «Арго».
Система Глизе 581 – это древний красный карлик со свитой из нескольких планет. Всего двадцать световых лет отделяют её от Солнечной системы. Её обнаружили в телескопы одной из первых, и исследовали тоже одной из первых – на предмет наличия разумной жизни или жизни вообще. Нашли целый сонм тёмных, почти чёрных растений вроде водорослей, но никаких признаков животной жизни. Если она когда-то и была, то вода надёжно скрыла её следы. Планеты вращались вокруг карликовой звезды довольно близко и очень быстро. Третья, и та совершала полный оборот меньше чем за две недели, что уж говорить о внутренних.
В принципе кто-нибудь неприхотливый мог бы здесь даже поселиться. Но не люди, это точно. Мы слишком требовательны к условиям жизни.
На всякий случай я запустил рой ботов-разведчиков, может, отыщут что-нибудь сверх того, что нашла предыдущая экспедиция. А пока автоматы бороздят водные просторы тяжёлой «суперземли», можно немного пощупать спутники второй планеты. Благо в системах красных карликов расстояния между орбитами невелики, даже обычные сканеры справились бы.
Начиналась обычная исследовательская работа, без особой романтики и приключений. Рутина, одним словом.
Виктор Петрович в ожидании результатов сканирования системы второй планеты и водной оболочки третьей попросил меня провести расчёт орбит с ретроспективой в миллиард лет. Его интересовало, каким образом самая тяжёлая планета – массой в пятнадцать земных – могла оказаться так близко от звезды. Уж больно обширна была система его спутников для такой не слишком большой массы. Два больших планетоида размером чуть поменьше Луны и шлейф из восьми маленьких. И это при полном отсутствии астероидного пояса у системы, пылевой диск за пределами орбиты пятой планеты не в счёт.
– Есть основания предполагать, что это был газовый гигант, – сказал Щербаков, устало присаживаясь во второе пилотское кресло, пустовавшее по случаю отдыха Тома. – А газовые гиганты никогда не формируются так близко от звезды, их родина – холодный пояс за пределами зоны обитания. Вблизи светила они, как правило, быстро лишаются газовой оболочки, остаётся каменное ядро массой от десяти земных до… впрочем, верхний предел нам пока не известен. Части спутников, кстати, планета тоже должна была лишиться, и у меня имеются некоторые основания считать таковым потерянным спутником первую планету системы. Хотя я могу и ошибаться.
– Я проведу расчёты и представлю компьютерную модель, Виктор Петрович, – ответил мой голографический образ с экрана. – Возможно, миллиард лет – это не слишком большой горизонт для такой старой системы, попробую просчитать глубже. Но у меня есть вопрос… Если ваше предположение подтвердится, то не ждёт ли что-то подобное Солнечную систему? В смысле приближение Юпитера и Сатурна к Солнцу и хаос во внутреннем поясе.
– Молодой человек, – Щербаков лукаво улыбнулся. – Солнечная система недостаточно стара для этого, а мы, люди, однозначно не доживём до стадии дрейфа газовых гигантов к Солнцу. Счёт идёт даже не миллионы, а на миллиарды лет.
– Вы правы, столько не живут… Расчёты будут готовы дня через два.
Да. Жизнь – весьма скоротечная и недолговечная штука. Я уже упоминал о старейшинах Содружества – цивилизациях возрастом в сто двадцать тысяч земных лет. По космическим меркам это не срок. Это мгновение, которое и заметить-то мудрено.
Но разумные существа при этом дерзают заглядывать на миллиарды лет назад и вперёд. В те края пространства-времени, где им однозначно побывать не светит. Спрашивается, зачем?
Раньше я не находил ответ, который не вызывал бы сомнений. Познать мир – слишком общее определение. Зачем познавать Вселенную, если не суждено прожить сколько-нибудь заметный период времени и освоить не менее заметный кусочек пространства? У некоторых на этой почве даже комплекс неполноценности развивался. Но теперь я знаю ответ.
Не познав, как устроена Вселенная, человек принципиально не может познать самого себя. И наоборот. Это и к инопланетным расам относится. Я переосмыслил древний принцип «что наверху, то и внизу» на новом уровне познания. Разумное существо суть крошечный кусочек, несущий в себе всю информацию о целой голограмме. То есть о Вселенной. Грубо говоря, ключ к познанию мира находится в нас самих. И наоборот. Потому познание одного без познания другого невозможно. А без познания мира во всех его тонкостях и проявлениях невозможно самосовершенствование.
Инь и Ян. Две половинки, сердце которых находится в средоточии их противоположности.