Мы не видели никаких хебеарских кораблей, но одного эха их разговоров достаточно, чтобы любой гражданский корабль давал дёру. О том, что они творят с пленными, лучше лишний раз не упоминать. Стошнит даже меня, а ведь я квантовый. Только военные могли пересекаться с ними, имея неплохие шансы уцелеть и победить. Мы, строго говоря, не совсем военные. Мы – научно-исследовательский корабль. Пострелять, конечно, можем, но в случае высадки абордажной группы шансов у нас ноль. Разве что Виктор Петрович, как ветеран хебеарской войны, пристрелит парочку солдат противника, перед тем как остальные сожгут его до пепла. Ибо возраст уже не тот. Вся надежда на меня. На моё пилотское искусство, на вооружение «Арго», на разнообразные сюрпризы внутри корпуса.
Я ещё успел оценить ситуацию внизу, на планете, мимоходом отметив, что тропический климат плюс тёплые океаны всегда приводят к образованию мощных ураганов. Что на Земле, что на далёкой землеподобной планете. И косматая, с «глазом» посредине, клякса тропического шторма, надвигавшегося на побережье крупного континента, навела меня на кое-какие мысли.
«Эрнест, – я воспользовался нейросвязью, оглашать такое вслух даже мне было… неудобно. – Сможете всемером утрамбоваться в нашу прогулочную таратаечку?»
«Если сильно потеснимся, пятеро в кабине, двоих можно в грузовой отсек, в скафандрах… Есть идеи, капитан?»
«Грузи экипаж в самолёт. Возьмите оружие, медикаменты и концентраты, с расчётом на две недели. Заглушите все передатчики и валите на планету. Я вас в зоне урагана высажу».
«Старт самолёта с орбиты отследят».
«Я вас высажу в зоне урагана, Эрнест, – я позволил себе жёсткую иронию в стиле полковника Лемешева. – По-моему, я выразился недвусмысленно».
«Сможешь маневрировать в атмосфере? Ты же четыреста метров длиной, а крылья размахом как у стратосферного самолёта».
«Скорость в помощь… Защитное покрытие выгорит, ну и хрен с ним, оно как раз на такие случаи сделано. Короче, все в самолёт. Продовольствие, медикаменты, оружие…»
«За две недели нас найдут?»
«Если у меня получится. Если нет, то…»
Я даже мысленно не смог произнести «…то искать особо некому будет, кроме врагов». Даже мне это было страшно признать.
Но страшно – ещё не значит, что нужно забиться в угол и скулить. Пилотам всегда и по многим поводам страшно, у нас работа такая… нервная. Главное – держать свой страх в узде. А ещё лучше – в прочной клетке.
«Набьём самолёт припасами по максимуму», – Эрнест будто услышал недосказанное и ответил.
«В моё отсутствие старшим по рангу является Том, но в нештатной ситуации в отсутствие капитана командование переходит к старшему офицеру СБ. А это – ты, – напомнил я. – Отвечаешь за экипаж».
«Есть, капитан, – неожиданно серьёзно ответил Эрнест. – А у тебя, как я понимаю, особое задание».
«Я этим… за каким-то хреном до зарезу нужен. Вот пусть за мной побегают. Но заложников я им дать не могу… хотя такой вариант тоже рассматривался».
Хорошо хоть не спрашивает, кем.
«Как оцениваешь свои шансы выскочить?»
«Около нуля, – честно признался я. Почему-то от этого стало немного легче. – Хотя, может, это и правильно. Мёртвые не должны смешиваться с живыми».
«Ты живой, – нейросвязь донесла до моего сознания гулкий низкий голос Эрнеста. – В отличие от некоторых, с биологически здоровыми телесами. А в остальном ты прав. Мёртвые не должны смешиваться с живыми».
«Эрнест, похоже, я их вижу».
«Кто и сколько?»
«Засёк семь малых объектов, выходящих из тени спутника планеты. Не могу идентифицировать, они под маскировкой. Идут полусферой».
«Принято. Иду к самолёту. И, пока мы все ещё на борту, командуешь ты».
«Понял. Объявляю тревогу первой степени».
От мелькания оранжевой подсветки в помещениях и заунывного воя тревожной сирены мне стало почти физически больно. Боль и страх… Никто не учил нас абсолютному бесстрашию, это невозможно. Нужно не иметь ни нервов, ни мозгов, чтобы вообще ничего не бояться. Нас не учили и преодолевать страх. Это возможно, но последствия могут оказаться не теми, какие ожидаешь. Нас учили повелевать своим страхом и подчинять себе душевную боль. Только тогда пилоты могут быть уверены, что не наделают дурацких ошибок.
Я должен спасти экипаж. Конечно, если встанет тот самый выбор, которого я стремлюсь избежать, то должен буду пожертвовать семью жизнями ради спасения миллиардов человек. Но если всё пройдёт хотя бы вполовину так, как я задумал, выбирать не придётся. Мне-то при любом раскладе крышка. Нет, я попытаюсь выжить, инстинкт самосохранения остался при мне. Но искушать судьбу второй раз… Одному парню две с лишним тысячи лет назад кое-кто предлагал испытать судьбу, броситься со скалы. Что он ответил, помните? Я тоже помню.
Судьба дважды таких роскошных подарков, как мне, не делает. Или это был аванс? Может, меня некие высшие силы засунули в комп только ради одного – чтобы я дожил до этого момента и сделал то, что нужно? Вопросик для богословов.
А впрочем, не буду загадывать. Высокие материи – не моя епархия. Я просто делаю своё дело.
На военном корабле при звуках тревожной сирены не принято спрашивать, в чём дело и что случилось. Там принято сразу переходить в режим беспрекословного подчинения старшему по званию. «Арго» – корабль военно-космического флота, но научно-исследовательский. Здесь просто не мог не найтись умник, задающий лишние вопросы. Таковым умником, к большому моему сожалению, оказался Вуур.
– Капитан, что происходит? – пока остальной экипаж, не говоря лишнего слова, занимал свои места или подтягивался в рубку за приказаниями, чуланец не нашёл ничего лучшего, как неприятно удивиться.
– Боюсь, у нас неприятности, Вуур, – сухо ответил я, обрубив канал его личного компа. Не время для научных исследований, мягко говоря. – Подготовьте портативный медкомплекс к погрузке в самолёт и наденьте скафандр.
– Мы готовимся покинуть корабль? – круглые зрачки больших жёлтых глаз чуланца сделались овальными, вытянутыми вертикально. Насколько я знаю, у них это первый явный признак страха. – Но как же вы?
– Капитан покидает борт последним, – напомнил я. Забыв, правда, добавить сакраментальное: «…либо не покидает вовсе». Не дурак, догадается. – С этой минуты вы поступаете в полное распоряжение Эрнеста Ромашкина. Его приказы выполняете, как мои. Что неясно?
– Мне многое неясно, но ваш приказ я понял и приступаю к его выполнению, – Вуур развёл руки в стороны и чуть склонил голову.
Вуур зануда, как большинство его сородичей, но хотя бы научился понимать, чем «Арго» отличается от прочих научно-исследовательских кораблей. За эти два года стал на диво пунктуален. Вот бы ещё ему внушить наше понимание слова «субординация»… Но это уже будет делать кто-то другой, не я.
Я. Должен. Их. Спасти.
Точка.
После чего пусть эти творят со мной, что хотят, лишь бы… нет, не буду загадывать наперёд, чтобы не сглазить.
Успеть бы сделать то, на что я подписался…
Семёрка неизвестных кораблей всё ещё шла полусферой, постепенно «растягивая» её. Стандартный строй загонщиков. Значит, где-то поблизости, возможно, за горизонтом планеты, находится ещё одно звено, засадное. А то и два. Нехорошо. Я им, если верить данным нашей разведки, нужен живым и сговорчивым. Для этого достаточно вывести из строя мой движок и высадить абордажную команду. Есть целая куча причин, по которым они этого сделать не должны. И не сделают, если я не сваляю дурака… Выдав экипажу недвусмысленный приказ собирать рюкзаки и грузиться в самолёт, я включил двигатель в режим малой тяги. Дурака валять я, ясное дело, не собираюсь, но введение противника в заблуждение – первая заповедь военного. Пусть решат, что я их раскусил и собираюсь давать дёру, не принимая бой. Другой реакции они явно не ждут. Кто я для них? Гражданский пилот, волей случая оказавшийся на военной службе, да и то на нестроевой.
Но загонщики и засада повели себя не так, как я думал.
Второе звено вынырнуло, как я и предполагал, из-за горизонта планеты задолго до того, как мой движок должен был прогреться до оптимума.
Странно.
Очень странно.
Холодно-рассудочные хебеары так себя не ведут. Они всегда действовали строго логично, на чём мы их неоднократно ловили и били. В моём случае – они должны были дождаться момента, когда до оптимума ещё далеко, но скорость корабля уже достигла третьей космической, когда любые резкие манёвры стали бы для «Арго» опасны.
А хебеары ли там, за штурвалами перехватчиков? Что-то меня начали терзать смутные сомнения на этот счёт…
Какая, в сущности, для нас разница? Да никакой. Кто бы там ни рулил, план я менять не собираюсь. И, раз уж они «расчехлились» раньше времени, то я должен реагировать.
Прямо сейчас.
– Ухожу вниз на сто сорок, разворот лево на борт, – загрохотало в динамиках корабля. – Держитесь, сейчас начнётся болтанка.
Надеюсь, ребята уже успели закрепить груз. А что такое «болтанка» в моём исполнении, пускай Том объясняет. Он в курсе. То-то матерится на своём реднековском жаргоне, который в Айдахо почему-то упорно принимают за английский язык…
«Майк, ты опять за своё?!!»
«Том, только ты сможешь их вытащить».
«Ты сам мог загрузиться в комп самолёта, и…»
«Им нужны заложники, Том. Неужели не понятно?»
Долгое, длиной почти в секунду, молчание.
«Вот оно как, значит…»
«Том, мне сейчас будет не до разговоров. Я мог бы тебе приказать. Я имею право тебе приказать, но я прошу, как друга – вытащи их. Я должен говорить с этими… типами, зная, что вы в безопасности».
«Ясно… Командовать будет Эрнест?»
«Он самый».
«Не самый худший вариант… Нет, ты скажи, почему мне так не везёт с друзьями? Кого ни возьми, то тихушник, то упрямая задница… вроде тебя… Вот почему, а?..»
Нейросвязь, по идее, передаёт только мысли, но не эмоции и переживания. Почему же я буквально физически ощутил его боль?