Но самой большой удачей оказалось знакомство с бывшим Славкиным работодателем – директором кипрского филиала «British Petroleum», который прекрасно говорил на русском языке, потому что когда-то учился в Рижском Краснознамённом институте инженеров гражданской авиации им. Ленинского комсомола (РКИИГА). Господин Георгиус Персакис угощал меня с Вячиком неплохим коньяком местного производства под названием «Five Kings», кубинскими сигарами и подробно расспрашивал о том, как и с кем мы работаем, где и сколько заправляем топлива, и сколько стоит один лётный час самолётов якутской авиакомпании.
– Скажите, Валерий, – осведомился он, – а куда летает эта «Саха-Авиа»?
– В разные страны. В Южную Корею, Таиланд, Вьетнам…
– А кто их заправляет?
– Да кто придётся. Насколько я знаю, авиакомпании до этого нет никакого дела. Ведь за всё платит заказчик. А он, как правило, в такие тонкости авиационного обслуживания не вникает.
– Послушайте, неужели так везде в России?
– Почти. По крайней мере, «КААК «ГЕН», «Кавминводыавиа» и «Авиационные линии Кубани» живут по такому же принципу.
– Какое странное название это «КААК «ГЕН», не находите?
– Да уж, совсем неблагозвучное.
– А у них много заграничных рейсов?
– Достаточно. Чартеры в Ереван, Стамбул, Трабзон, Алеппо, Бургас, и Закинтос.
– О! Даже на Ионические острова добрались! – Он задумался и вымолвил: – Подозреваю, что у Краснодара и Минеральных Вод зарубежная карта полётов ещё шире.
– Безусловно.
– Так это же золотая жила!
– Простите, я вас не совсем понял.
Он поднялся с кресла и заходил по комнате, дымя сигарой.
– Вы уже открыли офшор?
– Ещё нет. Фирма будет готова через два дня.
– Смотрите: я, как директор кипрского филиала «British Petroleum» заключаю с вашей офшорной компанией агентское соглашение, по которому офшор получает комиссионные за каждую привлечённую со стороны тонну керосина. Место заключения соглашения укажем, допустим, Красноленинск, поскольку, согласно нашему законодательству, офшор не имеет права осуществлять коммерческие операции на территории Кипра. Здесь может находиться только его офис, а значит, и должны уплачиваться налоги. Вы, надеюсь, знаете, как можно платить меньше четырёх процентов?
– Завысить затраты?
– Да, но не очень сильно. Обычно, все оставляют два с половиной, а самые скупые – два процента налогов на прибыль. Итак, аффилированная с вами офшорная компания принимает вас на работу простым сотрудником и выдаёт доверенность на право заключения договоров по агентскому соглашению с «British Petroleum». Для этого вы убеждаете директора авиакомпании, что заправлять керосин должна она, а не заказчики, то есть деньги-то они всё равно заплатят, но по фиксированной цене. Потом, предъявив, например, директору «Кавминводыавиа» агентское соглашение и доверенность, показываете вот эту таблицу, – он взял со стола лист бумаги и протянул мне. – Видите? Чем больше керосина авиакомпания заправляет у нас, тем меньше стоимость одной тонны. Причём это правило распространяется на все аэропорты мира, где есть «British Petroleum». Зато у вашей офшорной фирмы свои железные три процента со стоимости каждой тонны! Представляете? Деньги автоматически перечислятся на ваш счёт. Вот вам беспроигрышный бизнес! Если хотите, мы можем учитывать ваши проценты в керосине, и заправка на Кипре для вас будет вообще бесплатной.
– Нет, лучше в кипрских фунтах. Ту-154М экономичная машина и вполне достаточно заправляться у нас. К тому же, топливо в Красноленинске дешевле, в особенности, если его покупать у военных.
– Это уж вам решать. Так что? По рукам?
– По рукам!
– А может, в ресторан? Знаю тут одну таверну, где подают мозги молодого барашка. Угощаю.
– Едем! – ответил за меня Вячик.
Еда и вино были прекрасны. Не менее интересно прошли и остальные дни моей командировки. Компания «Loel» согласилась отпускать вино в тетропакетах со значительной скидкой, при условии, что закупки будут расти. А ещё нас познакомили с фермером, выращивавшим лимоны и апельсины. Урожай цитрусовых в этот год превысил все ожидания, и, обеспокоенный проблемой реализации фруктов, крестьянин согласился поставить нам три тонны лимонов с отсрочкой платежа на два месяца. Так что якутяне, распробовавшие армянский коньяк, уже весной смогут закусывать его кипрскими лимонами. К первому кипрскому рейсу всё было готово. Аэропорт Ларнаки дал «добро» чартерам «Транзит-Эйр», запланированным на первые числа мая.
Вскоре я летел из Пафоса в Краснодар, чтобы оттуда на рейсовом автобусе добраться до Красноленинска.
Дома я открыл записную книжку Деда. К моему глубокому удовлетворению новых записей не было, и количество свободного места на листе не убавилось.
Глава 18Гость из Томска
Поздним мартовским вечером, когда, давно закончив работу, мы с Аликом рассуждали о бренности земного бытия, курили сигары и пили коньяк, в дверь офиса постучали. На пороге возник молодой человек лет тридцати коммивояжёрского вида.
– Здравствуйте, я приехал из Томска, чтобы обсудить с вами вопросы сотрудничества, – он протянул каждому из нас по визитной карточке. На синем фоне отливали золотом буквы: «Верёвкин Владимир Иванович, директор туристической фирмы «Томск-Тур». – Я хотел бы заключить с вами договор на выполнение чартерных авиарейсов в Арабские Эмираты через Томск. Вы ведь уже делали несколько промежуточных посадок в нашем городе?
Я радостно кивнул и предложил гостю сесть. От коньяка и сигар он отказался и спросил:
– Вы в Шарджу летаете?
– Нет.
– Понимаете, я отправляю томских туристов в Шарджу, Стамбул и планирую открыть Кипр. Но иногда бывает так, что в местном авиаотряде не хватает самолётов и чартерная цепочка может прерваться. Поэтому я и приехал к вам. Хотелось бы заключить с вами договор о сотрудничестве, оговорить стоимость рейсов по интересующим меня направлениям. Если всё пойдёт хорошо, то я, возможно, вообще откажусь от услуг нашей авиакомпании и пущу туристов по маршруту Томск-Краснолениск – Шарджа/Стамбул/Ларнака – Томск на ваших самолётах. Все рейсы буду проплачивать авансом.
– Сколько вы планируете набрать людей?
– Человек пятьдесят-семьдесят. Остальное – багаж. Только таможню они будут проходить у вас. Я слышал тут очень лояльное отношение к туристам.
– Да, ещё пока «слуги Государевы» не заелись, – усмехнулся я.
– Если вы не против, я бы прямо сейчас подготовил договор. Дискеты у меня с собой. Дело в том, что уже утром мне надо вылетать в Москву.
– Хорошо, – я пожал плечами и отставил в сторону коньяк.
– Я тогда пойду, – поднялся Алик. – Вы и без меня справитесь. А мне ещё кое с кем надо встретиться, – он показал мне глазами на дверь, и мы вышли.
– Завтра из Краснодара братва пришлёт «КАМАЗ» с апельсинами и бананами. Теперь они хотят деньги сразу. Думаю, с ними не стоит торговаться. Брат Самира пока затих, но в любой момент может снова попытаться качать права.
– Послушай, Алик, не нравится мне такое сотрудничество. Закарпатский жаловался, что из-за высоких цен прибыль уменьшилась и много гнилых фруктов. В Якутске порченные бананы и апельсины выбрасывают за гаражным кооперативом. Их уже целая гора. Знаешь, как её окрестили? Красноленинская возвышенность!.. Неплохо бы было, если бы ещё здесь ты внимательнее проверял товар.
– И как ты себе это представляешь, – вскинул руки Алик. – Хочешь, чтобы я каждый ящик перебирал?
– У тебя помощников хватает. А если не можешь их заставить работать, так увольняй. Мне балласт не нужен. И ещё вопрос: не слишком ли большие расходы мы несём из-за помощи этого Шаха? Мало того, что он продаёт нам гниль по цене свежих фруктов, так ещё везём её за пять с половиной тысяч километров, чтобы потом третью часть выбросить!
– Ладно, разберусь, – он махнул рукой, надел куртку и вышел. А я вернулся к гостю.
Владимир торговался со мной по каждой позиции, доказывал, что у нас слишком высокие расценки, а я отстаивал свою точку зрения. Мы выпили литра два кофе, и я выкурил полпачки сигарет. Часам к трём утра на договоре с тремя приложениями засинели две печати. От моего предложения обмыть начало нашего сотрудничества он вежливо отказался, сказав, что вообще не пьёт, а в том, что он не курит, я уже успел убедиться. Я вызвал ему такси, мы попрощались, и он уехал.
За окном стояла непроглядная темень. Идти домой не хотелось. В девять утра я должен был быть в аэропорту. Прилетал якутский борт. Слава Господу, что мы приняли на работу Влада, который практически жил в самолётах.
Я решил позвонить Викентию в Якутск. Телефонистка ангельским голоском сообщила, что, к сожалению, где-то повреждение на линии, и часа два-три связи с Якутском не будет.
– А с вами? – спросил я, не надеясь на то, что завяжется разговор.
– А что со мной?
– Как наладить связь с вами?
– Я сменюсь через два часа. Если хотите, мы можем встретиться, – просто ответила девушка. – Только будет уже шесть утра.
– А меня это нисколько не смущает. Где вас ждать?
– На Пушкина. У входа в междугородку.
– Постойте, но как я вас узнаю?
– Думаю, это будет легко, – проронила она и положила трубку.
Я вновь заварил кофе, плеснул в него коньяку и включил телевизор. Шёл какой-то ковбойский фильм. Во время перестрелок и погонь периодически возникала вездесущая тётя Ася, надоедливо предлагавшая соседям стиральный порошок «Комет» и отбеливатель «Ас». Мобильными телефонами мы с Аликом не разжились, а вот пейджеры купили не только себе, но и сотрудникам. Боясь проспать свидание, я выставил электронный будильник на половину шестого. Однако до самого утра так и не заснул. После вестерна передавали старый концерт для защитников Белого дома. Пели «Машина времени», «Круиз», «Алиса», «Коррозия Металла», «Монгол Шуудан» и «Черный обелиск». Казалось, что это было ещё вчера, а уже прошло четыре года.
Летом 1991 я ещё работал учителем английского языка в школе-гимназии. И помню, как 20-го августа директриса срочно вызвала всех учителей на работу, включая тех, кто находился в отпуске. Нас собрали в учительской, и она вместе с военруком, бывшим ещё и секретарём парторганизации, выступила с пламенной речью в поддержку ГКЧП. Мои коллеги молчали. Я поднялся и сказал, обращаясь к присутствующим, что наш директор, судя по всему, не понимает очевидного факта: призывая нас к одобрению конституционного перево