– А что потом?
– Да тоже не сахар. В сталинскую послевоенную пору ввели налог на фруктовые деревья. Утром колхозная комиссия должна была наведаться и к нему. От обиды дед за ночь вырубил сад, которым всё село любовалось. Но и эта несправедливость не сломила его. Прошло несколько лет, и зашелестели листвой молодые деревца. Уже в шестидесятые, председатель колхоза перед приездом комиссии из района всякий раз просил у деда овец русской породы, чтобы загнать в колхозную кошару и выдать за колхозных. А после отъезда проверяющих по-тихому расплачивался за услугу ягнятами. Дед посмеивался в усы и говаривал, что «таким хозяевам только мух и водить». Он умер в возрасте восьмидесяти двух лет от ошибочно поставленного в сельской больнице диагноза. А вот теперь скажите, Виктор Павлович, что хорошего сделали большевики для этого простого русского крестьянина?
– Да, судьба! – протянул Ерёмин. – А как его звали?
– Приволин Иван Андреевич.
– Фамилия-то какая красивая: Приволин!
– Потому что из села Привольного Медвеженского уезда Ставрогорской губернии. Это потом, после смерти Ленина, большевики город в Красноленинск переименовали.
– Так выходит, и вы Приволин?
– Выходит.
– Ну, земля ему пухом! Помянем!
Мы выпили и закусили. Я взял стаканы, принёс ещё по сто пятьдесят водки и одну порцию пельменей, которую разложил в тарелки.
– «Итак, она звалась Татьяной…» – пуская аккуратное облачко дыма, продекламировал Ерёмин. – А вы любите Пушкина?
– Простите, Виктор Павлович, но я хотел бы обсудить нашу главную тему.
– А я, молодой человек, вас к ней и подвожу. Вам надо познакомиться с секретаршей Верёвкина – Татьяной. Вот тут никак не обойтись без незабвенного Александра Сергеевича… Дама она симпатичная, одинокая, но очень уж строгих правил. Никого к себе не подпускает, но я знаю её слабое место – она читает запоем. В основном, женские романы. Книги сейчас не дёшевы, и потому Татьяна Львовна постоянная гостья букинистической лавки, расположенной в двухстах шагах отсюда. Я и сам туда иногда заглядываю.
– Да откуда я могу знать, когда она там появится?
– А тут всё просто. Её номер телефона есть у букиниста. Он всегда извещает её, если ему сдали что-нибудь новенькое. Купите любой женский роман, подарите старику-букинисту и попросите созвониться с ней, мол, книжечка интересная появилась. Признайтесь, что хотите познакомиться. Продавец не откажет, она и явится. Тут вы, как бы случайно, и заглянете. Слово за слово, то да сё… Только упаси вас Боже оказаться в подпитии. Татьяна Петровна пьяных на дух не переносит. Такая, знаете ли, тургеневская барышня – он хохотнул, – правда, с двумя неудачными браками. Бездетная. Видать, грешила по молодости, аборты… ну и сами понимаете… Зато сейчас строит из себя цацу-недотрогу.
– А сколько ей лет?
– Тридцать девять-сорок.
– Да, – покачал я головой, – не молода. А хоть красива?
– Я же сказал – симпатичная. А вы, Валерий, зря нос воротите. С невостребованными одинокими женщинами заниматься любовью – самый смак! Они же делают это как в последний раз. Наконец-таки оживут фантазии холодной постели, и она, поверьте, устроит вам такую ночь, от которой утром у вас отнимутся ноги. Не упустите свой шанс!
– Допустим. А что скажите про Верёвкина?
– А что про него говорить? Верёвкина как такого вообще не существует. Есть только субъект, носящий эту фамилию.
– То есть как?
– А так! Он всем должен. Вот и дербанят его: братва, менты, свои же друзья-предприниматели, нанявшие и первых, и вторых. А Вовка мечется из стороны в сторону, зарабатывает, кидая таких как вы, и тут же всё у него отбирают… Да, он – типичный кидала. А что ему прикажите делать, если бандиты жену держат в заложницах? Кстати, я однажды видел её – он облизнул губы – ух и ах! Её бы в публичный дом – от клиентов отбою бы не было. – Ерёмин поднял глазу к потолку – Я как-то прикинул: допустим, десять человек в день да по пятьсот долларов с каждого…Вот и посчитайте! Вовка бы за две-три недели со всеми бы расплатился.
– А вы жестокий. Давайте лучше выпьем.
Мы вновь влили в себя по сто грамм и закусили.
– Жестокий, говорите? – менеджер по продажам поднял на меня осоловевший взгляд. – А с чего это мне добрым быть? Вот вы клянёте СССР, а я при той власти жил неплохо. И дача, и машина – пусть «Москвич», но всё же, – и в упомянутые вами загранпоездки ездил, не говоря уже, про Сочи и Крым. Я, если хотите знать, уже в Москву собирался переводиться по линии ВЦСПС. А тут ГКЧП, Горбачёв, Ельцин на броневике…. Да что я вам говорю? Вы сами всё прекрасно помните. – Он опять вытянул из пачки сигарету и, кивая в сторону компании за соседним столиком, прошептал: – Вон, смотрите, бригада обедает.
– В смысле? – не понял я.
– Бандитская бригада. Закончили обход торгашей на рынке и зашли перекусить. Они сюда каждый день наведываются, крышуют. Берут пельмени, водку и не платят.
– «Они никогда не платят», – сострил я.
– Что?
– Как в рекламе «Сникерса» про слонов в магазине, помните?
– А! Вы это вы точно подметили. Но вот что я хочу сказать: если у вас есть документы, подтверждающие долг Верёвкина, вы можете рискнуть и обратиться прямо к ним, к бандитам. Могу организовать встречу. Пообещаете им процентов двадцать-тридцать. Я понимаю, конечно, что это риск, но иначе, вы вряд ли что-нибудь получите. Так ни с чем и уедете в свой Горбачёвск.
– Куда?
– Горбачёвск звучит лучше, чем Красноленинск. Советую переименовать. Вы же Горбачёва любите.
– Так и сделаю, когда стану мэром.
– Не забудьте.
– Что ж, спасибо. Думаю, мне пора.
– А на посошок?
– Ладно, – согласился я и принёс ещё водки.
Наша беседа с Ерёминым перешла в новую стадию. Кстати, собеседником он оказался интересным. В тот день я вернулся в номер уже под вечер. Среди ночи несколько раз звонил телефон, и ласковый женский голос настойчиво предлагал воспользоваться услугами жриц любви. Пришлось выдернуть шнур из розетки. Но и потом меня одолевала жажда и кошмары: снилась пьяная физиономия менеджера по продажам. Он грозил мне пальцем, витийствовал и требовал водки.
Глава 23Ревенант
«Почему-то во всех провинциальных городах одинаково плохое местное телевидение. То диктор слегка картавит, как в Томске, то «гэкает», как в Красноленинске. И бегущая строка с текстом занимает восьмую часть экрана», – размышлял я, включив телевизор.
Новый день уже пришёл, и я опять «лечился» кубиком «Maggi». Вообще-то существует огромное количество разнообразных способов борьбы с похмельем, и они хорошо известны, но для меня идеально подходит куриный бульон и часовой моцион на свежем воздухе. Только после этого я могу выпить чашку кофе, выкурить сигарету и вновь вернуться в прежнее работоспособное состояние.
Архитектура города переносила меня на столетие назад, в мир благонравных горожан, смиренных мещан и странствующих богомольцев. Городовые, фиакры, дамы в шляпках с эгретками…. Ох, давно это было!..
В небольшом кафе мне подали великолепный кофе по-турецки. Я сидел у окна, курил и наслаждался красотой, раскинувшейся перед моим взором широкой реки.
Книжный магазин располагался неподалёку. Я быстро нашёл то, что могло заинтересовать интеллигентную даму сорока лет: роман Гарольда Робинсона «Когда ушла любовь». Несколько лет назад я читал эту книгу в подлиннике, и она мне понравилась.
До лавки букиниста я добрался минут за двадцать. Книги занимали всё пространство. Они лежали стопками, стояли в два ряда на прогнувшихся от тяжести полках и, кажется, точно брошенные питомцы, мечтали вновь обрести хозяина и попасть в чей-нибудь дом. Пахло книжной плесенью и пылью. На стуле, спиной ко мне, сидел седой старик в чёрном пиджаке и листал альбом с дореволюционными фотографиями.
– Уезжайте, и как можно скорее. В противном случае, это будет моя последняя помощь, – тихо вымолвил он.
Сзади кто-то кашлянул, я обернулся.
– А вот и первый покупатель! – произнёс высокий сухопарый пожилой мужчина в серых брюках и светлой рубашке.
Я вновь повернулся назад, но на стуле уже никого не было. Альбом с большой бронзовой розой на обложке лежал тут же.
– Прости-те, – слегка заикаясь, выговорил я. – А куда делся этот мужчина, который только что со мной разговаривал? Здесь есть другой выход?
– Какой мужчина?
– Он сидел на стуле и смотрел альбом с фотографиями, когда я вошёл.
– Очевидно, вам показалось. Кроме меня, здесь никого нет. Да и альбом пуст. В нём нет фотографий.
Я не мог в это поверить, взял тяжёлый фолиант и пролистал. Там, действительно, не нашлось ни одной фотографической карточки.
– Что вас интересует: детективы, приключения, эротика?
– Я хотел бы кое-что сдать, – промолвил я.
– Позвольте взглянуть…А! Знаю-знаю, неплохой роман. Книга совсем новая.
– Я только что её купил в «Читальном Доме».
– Так зачем же сдаёте?
– Видите ли, не так давно я видел, как из вашего магазина выходила симпатичная дама лет сорока. Я хотел с ней познакомиться, но она очень торопилась, села в автобус и я её потерял. Знаю только, что её зовут Татьяна Львовна, и она частенько к вам захаживает. Этот роман для неё. Не могли бы вы позвонить ей и сказать, что у вас появилась интересная новинка?
– Зачем же такие сложности? Я могу дам вам её номер телефона, и вы сами подарите ей одно из лучших произведений известного американского автора.
– Спасибо! Откровенно говоря, я на это и не рассчитывал.
– Танечка одинока. А вы вполне порядочный молодой человек. Так почему бы вам не подружиться? Чем чёрт не шутит, может, и семья новая появится… Кстати, мне недавно принесли интереснейшую книжицу 1906 года издания – «Томские трущобы», автор Валентин Курицын. Отдам недорого. Всего за двадцать пять тысяч. Возьмёте? А я вам взамен Танечкин телефончик организую. Договорились?
– Ну, хорошо, – я вынул бумажник и отсчитал ку