Из ванной он вышел свежий, помолодевший. Тамара Михайловна посмотрела на него долгим изучающим взглядом Он подошел к ней и положил руки на ее чуть покатые плечи. Ладонями ощутил, ,как она напряглась. Тогда он с нежной силой притянул ее к себе, уткнулся ЛИЦОА! в шелковистые волосы, нежно поцеловал в шею. Напряжение ее ослабло, тело стало податливым, мягким. Она задышала чаще, закрыла глаза, отдаваясь неожиданной ласке. Неловко путаясь в петлях, он начал торопливо расстегивать перламутровые, выскальзывающие из пальцев пуговки ее блузки.
Неожиданно, она уперлась в его грудь ладонями:
- Иди, ляг... Я сейчас...
Он лег в постель, заложил руки под голову и закрыл глаза в нетерпеливом ожидании. Услышал, как в ванной зашумела вода.
Когда Тамара Михайловна вернулась в комнату, ыа ней был белый махровый халат. Он обнял ее с настойчивой осторожностью, с наслаждением вдохнул тонкий, свежий аромат ее волос и кожи. Она покорно закрыла глаза, и его горячие ладони коснулись ее влажного, мягкого тела...
Потом они долго лежали, оглушенные счастьем внезапной близости. Она первой нарушила молчание:
- Ты женат?
- Был, - ответил он и она уловила в его голссе затаенную горечь.
- Развелся?
- Знаешь, у нас это не принято. Она умерла...
- Ты ее любил?
Теперь скрытая горечь звучала в ее вопросе.
- Не надо трогать пропмого. Мне хорошо сейчас, потому что полюбил тебя.
- Так сразу?
- Влюбляются либо сразу, либо никогда, - твердо сказал он и снова притянул ее к себе. - Я обмер, как только тебя увидел.
- Верю, - сказала она насмешливо и в то же время радостно. - Обмер так, что я еле тебя откачала...
10
Полковник Цейтлин сидел, картинно откинувшись на спинку удобного служебного кресла с подголовником и держал трубку белого телефона. Перед ним на белой салфетке стояла запотевшая бутылка нарзана, из которой медленно выходили воздушные пузырьки.
Таким же запотевшим был и стакан, наполненный водой наполовину. Рядом, небрежно брошенная на стол, лежала начатая пачка "Мальборо" и позолоченная газовая зажигалка фирмы "Ронсон".
Полковник сидел, закинув ногу на ногу и покачивая до блеска начищенным ботинком, из-под форменных брюк выглядывал черно-красный шелковый носок. Простому офицеру подобная вольность могла бы обойтись дорого, но у всех в министерстве были не только разные оклады, но и разные степени свобод.
Цейтлин любил рассказывать анекдот о свирепом коменданте военного гарнизона, которого вызвал генерал, чтобы поинтересоваться, почему переполнена гауптвахта. "Ходят офицеры черт-те в чем, - пояснил ретивый комендант. - Носят цветные носки, неформенные заколки к галстукам... Вот и у вас, товарищ генерал, носки не зеленые, как положено, а красные".
"Прежде чем делать такие замечания, - отвечал тот, - вам, майор, следовало бы смотреть не на носки, а на погоны".
Цейтлин не просто умел извлекать мелкие радости бытия из своего служебного положения. Он обожал это делать, и потому мелкие радости нередко доставляли ему огромное удовлетворение.
- Москва на проводе. Соединяю с товарищем Грибовиком, - проговорила после непродолжительного молчания трубка мелодичным женским голосом:
- Шолом! - весело прокричал в трубку Цейтлин. - Или ты, Арон, предпочитаешь, чтобы я сказал "садам"? Тогда изволь: ассалом алейкум!
- Слушай, Рувим, оставь эти одесские шуточки, - строго ответил Грибовик. - А теперь здравствуй.
У нас здесь здороваются именно так, если ты не забыл. Я, между прочим, гадал: позвонишь ты или нет?
- Выходит, тебе ясна причина?
- Безусловно. Это же все легко просчитывается.
- Светлая голова, черт тебя побери! А я все думал, как начать разговор?..
- И додумался начать с "шолома". Воистину Азия непознаваема! Теперь выкладывай, что тебя обеспокоило в том очерке?
- Меня? Клянусь смоковницей, и маслиной, и горою Синаем...
- Ты опять за свое?
- Не кипятись, мой дорогой редактор. Это не Тора. Это Коран. Если быть точным - сура девяносто пятая.
- Переходи к делу, - сухо проговорил Грибовик.
Цейтлин тяжело вздохнул:
- Воистину новое время губительно для светского разговора. Ладно, слушай. Очерк не обеспокоил, а испугал. И не меня, а демократические круги, которые ведут общество к новым экономическим отношениям.
- Что ты хочешь, хитрый азиат? Чтобы мы отказались от публикации?
- Я ничего не хочу, Арон, - сказал Цейтлин обиженно. - Просто по-дружески стараюсь удержать тебя от опрометчивого шага. Вчера твоего автора нашли мертвым. Он выпал из окна гостиницы, с пятого этажа.
- Это могло быть и убийством, а?
- Вполне, - согласился Цейтлин безо всякого сопротивления. - Тем более что находился известный тебе Глейзер в состоянии наркотического кайфа, а в его чемоданчике обнаружены шприцы и некий белый порошок. Версию "разборки" с соучастниками наши прорабатывают. Но это строго между нами.
- А что, если я пошлю к вам своих ребят? Знающих толк в таких делах? По двое или по трое из окон не выпадают, верно?
- Присылай, - сказал Цейтлин радушно. Угроза Грибовика на него не подействовала. - Однако, если твои ребята все же соберутся, предварительно звякни. Я закажу гостиницу. Сейчас по этой линии напряженка.
- Что еще? - Деловым тоном Грибовик старался подчеркнуть, что эта тема исчерпана. - Только не темни.
- Еще? Совсем пустяк. У нас есть одна благотворительная организация. Общество "Бедам"...
- Что означает "бадам"? Похоже на бедлам.
- Однако у тебя шуточки. Бадам переводится как миндаль. Так сказать, символ красоты весны и щедрости осени.
- Так что хочет общество?
- Выделить редакции "Наизнанку" сто тысяч рублей.
- Слушай, Рувим, что же ты не начал разговор именно с этого?
В голосе сурового редактора прозвучала искренняя радость.
- Ты мог бы подумать, что я таким образом пытаюсь на тебя надавить, Цейтлин засмеялся.
- При наших-то отношениях? - воскликнул Грибовик обиженно.
- Именно. Я не хочу, чтобы их портила хоть копеечная корысть.
- Клянусь... Как это ты говорил? Клянусь смоковницей и маслиной, а заодно и горой Синаем, у меня даже не возникло мысли о чем-нибудь подобном, Рувим!
- Так ты позвонишь, когда заказывать гостиницу твоей бригаде?
- Ты это о чем? - спросил Грибовик с хорошо разыгранным недоумением. Какая бригада? Если надумаешь, приезжай лучше сам в первопрестольную.
Всегда буду рад...
- Спасибо, Арон. У нас говорят: забота о ближнем снимает с его души камень неуверенности. Тоже рад был услышать твой голос. Пока!
Цейтлин с довольной улыбкой человека, свалившего с плеч тяжелую ношу, положил трубку, взял стакан и маленькими глотками выпил его до дна. Потом нажал на клавишу переговорного устройства.
- Ильяс, ты? Сегодня ужинаем в "Бахоре". Звякни девочкам. Да, Маришке и Гульнаре. Конечно, подошли за ними машину. Хоп? Вот и отлично.
Он снова откинулся на спинку кресла и лениво потянулся за сигаретами.
11
- Дела наши неважные, - сказала Тамара Михайловна. - Я сегодня выяснила обстановку у шоферов. Даже машины "скорой помощи" останавливают.
Прорваться тебе на Акжар по шоссе нет никакой возможности.
- Хорошо, а где режим послабее? Не говорили?
- Федор Иванович...
- Кто это? - перебил он ревниво.
Она понимающе улыбнулась:
- Водитель второй "скорой". По его наблюдениям, совсем не проверяют машины, которые идут нa Уйдарвазу. А те, что едут оттуда, осматривают.
- Логично, - сказал Таштемир. - Уйдарваза - тупик. От нее путь только в горы. Капитану Иргагдеву там делать нечего.
- Что же он решил?
- Пробираться в Уйдарвазу! Оттуда пешком до Каптаркалы.
- Но это означает... возвращение в Бешарык! - Так надо.
- Хорошо. Как только Федор Иванович поедет за город, он тебя прихватит до Уйдарвазы.
- И тебе не жаль меня отпускать?
Тамара Михайловна грустно улыбнулась.
- Мне тоже не хочется уходить, - сказал он, отвернувшись к окну.
- И не уходи.
- Не могу, Тамара, не имею права. Я сейчас обычный солдат. А солдату никогда не хочется уходить.
Я ни в один рейд в Афгане не шел с желанием и без плохих предчувствий.
- Ты был в Афгане?
- Пришлось...
- И всегда возвращался?
- Как видишь.
- Вопреки предчувствиям?
- Милая моя Тома, предчувствие - это наша реакция на явления, которые мы сами себя убедили считать опасными. Нет человека, который не испытывал бы тревоги перед боем. Поэтому, стоит случиться несчастью, мы говорим: он предчувствовал. А тысячи других, для которых все обошлось благополучно, о своих предчувствиях забывают.
- Думаешь, убедил? Нисколько!
Он порывисто обнял ее, поцеловал в обе щеки и в кончик носа.
- Может, я не тебя убеждаю, а себя?
- Получается?
- Конечно. У нас есть поговорка: если бедному не поможет случай, кто еще поможет ему?
- Я слыхала и другое: провидение закладывает Батой беспечности уши самонадеянных.
- К беспечным я как раз не отношусь, моя милая. Я напряжен, как струна. И постоянно помню!
нельзя ни на миг закрывать глаза. Когда лев спит, на промысел выходят шакалы...
12
"Срочно. Секретно.
Бешарык. Меч. Султанбаеву.
Сегодня в чайхане "Ак нон кара чай" в Уйдарвазе был замечен человек, по описанию похожий на объявленного в розыск Иргашева. Из-за отвлечения милиционера Юсупова на патрулирование в Ташхону никто из местных жителей не рискнул потребовать у неизвестного документы. Тем не менее в районный отдел внутренних дел поступили телефонные сообщения от граждан Еркулова, Ташматова и Урываева.
Выяснено, что из Уйдарвазы подозреваемый пешком вышел в сторону гор. Предполагается, что он намерен перейти границу с соседней республикой в направлении города Каратас.
Начальник РОВД майор Буриханов".