Шайтан, он, что, сравнивает? Вот так по-животному примитивно?
Но уже через секунду все мысли исчезают за пеленой пульсирующей боли от сильного удара коленом в пах. Я сгибаюсь пополам, сдавленно хрипя. Спазмы стремительно распространяются по всему телу, не могу дышать и двигаться. Никогда не думал, что получить по яйцам можно настолько адски нестерпимо больно. Аль-Мактум явно не пожалел для меня сил, вложив в удар максимум своей «величественной» ярости.
Не успев, опомниться от шока, я чувствую, как стальные пальцы хватают меня сзади за шею, встряхивают, как нашкодившего щенка за шкирку. Я дергаюсь, пытаясь избавиться от захвата, но он давит сильнее, до хруста в позвонках. Перед глазами мельтешат багровые точки и дорогие ботинки наследника. Протащив меня до стола, ублюдок впечатывает мою голову в столешницу. Удерживая в таком положении, вытаскивает из-под оставленного Мердером досье какие-то бумаги и кладет у меня перед носом.
— Это твой трудовой контракт, — ровным голосом произносит Амиран аль-Мактум. Ни одна интонация не выдает истинного состояния наследника. — Пока не подпишешь, не выйдешь отсюда, а Джамаль Каттан распрощается навсегда со званием генерала и отсидит срок за противозаконные действия, совершенные, чтобы скрыть твою тупость. Подпишешь и выучишь наизусть, чтобы на этот раз знать, какие будут последствия за нарушение каждого пункта. Кивни, если понял, — он чуть ослабляет хватку, позволяя мне вздохнуть. — Быстрее, Каттан. Лимит моей доброты вот-вот закончится. Ты и так отнял у меня много времени.
Я рычу от бессильной злости, рычу, как пойманный в силки койот, готовый отгрызть свою лапу, лишь бы сбежать.
— Я считаю до трех, — раздается надо мной равнодушный к моим мучениям голос. — Раз… — закрыв глаза, сглатываю распухшим горлом горький комок и едва заметно качаю головой. — Хорошо, Каттан. Молодец. Правильное решение. Добро пожаловать на службу. Уверен, мы сработаемся. — Амиран аль-Мактум отпускает меня и благосклонно хлопает по щеке. — Я позову Мердера, чтобы вы обсудили детали. Можешь не благодарить меня за щедрость.
Я снова издаю беззвучный клокочущий рык. И подняв голову, смотрю на аль-Мактума налившимися кровью глазами. Эмир ухмыляется, словно его смешит моя нескрываемая ненависть.
— Это мой подарок ко временно отложенной свадьбе, Каттан. Уверен, что Камила Саадат будет счастлива узнать, что её жених полностью реабилитирован и готов к церемонии, — его глаза опасно сужаются, и я понимаю, что услышу сейчас то, что окончательно выжжет мое сердце. — Мне досталась первая по красоте женщина в Асаде, Хамдан, — понизив тон, он слово в слово повторяет мои не так давно брошенные слова. — И я собираюсь устроить ей незабываемый медовый месяц.
Глава 4
Настоящее время
Алисия
Возле аэропорта нас неожиданно окружает толпа журналистов. И к моему изумлению служба безопасности не блокирует попытки папарацци снимать на камеру, как мы с Амираном следуем в окружении свиты к частному сектору. Вспышки камер меня дико нервируют. Я ускоряю шаг, но идти в длинной абайе дико неудобно. Потеряв равновесие, инстинктивно хватаю Рана за руку, недоумевая, почему не отдает приказ остановить съемку.
В Анмаре запрещено фотографировать членов королевской семьи, как и простых подданных без специального разрешения. Но вместо того, чтобы разогнать журналистов, мой муж вдруг останавливается, обнимая меня за плечи, и оборачиваясь к камерам, благосклонно улыбается и приветственно машет рукой. Что? Я шокировано смотрю на него.
— Улыбайся и смотри на меня, — не меняя выражения лица, распоряжается Ран. И если бы я его не знала, то поверила бы, что нежность и теплота в его глазах — настоящие. — Улыбайся, сладкая, — вкрадчиво повторяет Амиран.
Он издевается? Кто вообще увидит мою улыбку под никабом? Журналисты, поощренные вниманием принца, ликуют, активно щелкая камерами и выкрикивая вопросы. Кажется, они знают, про нашу свадьбу, которой по факту не было. Точнее, факт был, а самой традиционной церемонии — нет.
Амиран молча скалит зубы, обольщая толпу доверчивых идиотов. Для ответов журналистам в его свите есть пресс-секретарь. Я с ужасом слышу, как он бессовестно врет, рассказывая, что свадьба состоялась неделю назад за закрытыми дверями королевской резиденции.
— Зачем? — одними губами, задаю я вопрос, когда мы проходим в закрытую зону, оставив представителей прессы в зале ожидания.
— Поданные королевства обязаны знать, что наследник женился, — коротко сообщает он, снова превращаясь в бездушного и отстранённого незнакомца. — Заверяю тебя, tatlim, ты заплачешь от умиления, прочитав, насколько романтичной и трогательной была история нашей любви, — последние слова пронизаны иронией и чем-то еще, вынуждающим меня вновь посмотреть в хладнокровное лицо эмира. Но он успевает спрятать истинные эмоции под холодным нечитаемым взглядом.
— Вперед, любимая, — положив ладонь на мою поясницу, он подталкивает меня к трапу, ведущему на частный королевский Боинг. — Нас ждут две недели райского наслаждения, — мрачно обещает Амиран.
Сбилась со счету, в который раз за последние две недели я лечу в самолете и пересекаю океан? Ощущение дежа вю накрывает лавиной, стоит лишь мне заглянуть в иллюминатор и заметить, что мы пролетаем над вереницей островов, постепенно спускаясь к месту назначения.
Радует, что я не узнаю в скоплении клочков земли Бали и Индонезию. Мне было бы слишком больно, если бы Амиран решил нанести удар в самое сердце, и привез бы меня в наше с Нейтаном место, где нас когда-то обручил океан и ветер…
Остров хранит нашу любовь, нашу дружбу, клятвы, крепкие объятия и даже самый первый поцелуй, который случился до той роковой близости на берегу озера.
Не могу перестать думать о Нейтане. В мыслях прокручиваю ужасные кадры с пытками и экзекуцией, которой его могли подвергнуть. Но ничего не потеряно, пока он дышит, пока бьется его пульс…
Я уже не о многом прошу в своих мыслях. Только бы Нейтан остался в живых. Он заслуживает самого лучшего, и я ни на секунду не сомневаюсь в том, что в подрыве платформы он не причастен, а значит все, что он испытывает сейчас — незаслуженно и несправедливо.
Мактум игнорирует меня на протяжении всего пути. Я чувствую себя резиновой куклой, манекеном, неодушевленным предметом. В его внимании я не нуждаюсь, мне просто горько в очередной раз ощущать себя лишь «породистой самкой для утех».
Хотя должно быть все равно.
После прибытия в аэропорт Мале и пересадку на вертолет, мы приземляемся на одном из частных Мальдивских рифов. Вертолетная площадка на крыше виллы, и яхта, пришвартованная к одному из пирсов острова — предел упакованной и показушной роскоши данного места. Я лишь отмечаю её, не придавая особого значения — дикая романтика в джунглях всегда привлекала меня больше, чем деньги, предметы богатства и вся эта пыль, которую восточные мужчины так сильно любят. Стоит отдать ему должное, Амиран привез нас в действительно красивое место. В пространстве виллы преобладает футуристичныйминимализм, далекий от пафосного и кричащего восточного декора, превалирующее в особняке Амирана.
От природной красоты этого места дух захватывает куда больше. Вода настолько красивая, безмятежная и прозрачная, что я с удовольствием бы провела в ней целый день, не вылезая. Я даже немного успокаиваюсь, глядя на мирное небо без облаков, лазурный океан и кремовый цвет мебели, доминирующий в интерьере нашего временного пристанища.
Эмир продолжает вести себя отстранённо и закрыто, горделиво держа свой точеный подбородок приподнятым. Боюсь, показное равнодушие и видимость погружения в себя — обманчива, и ночью меня ждет очередная атака со стороны голодного мужа. Я прекрасно понимаю, что в свадебное путешествие на острова он увез меня не просто так и в его планы наверняка входит кончить в меня еще сто тысяч раз. Чтобы уж наверняка прийти к результату и…как он сказал тогда, в зверинце?
«— Только представь, какое уникальное потомство они могут дать», — вспоминаются слова Амирана, произнесенные им о Тумане и Саваж.
Из-за него мне пришлось пить таблетки, хотя я всегда была против гормональных препаратов и их вмешательства в организм.
Амиран не обращает на меня ни малейшего внимания, скупо передавая меня в руки обслуживающего персонала, который провожает меня в очередную новую комнату.
По сердцу, словно раскаленными вилами проводит простая мысль — мы чужие друг другу люди, далекие.
Доминирующий мужчина и упрямая женщина, которую он иногда будет трахать, обливая грязными словами — вот она, моя «восточная сказка», предел мечтаний. Обидно и горько, но ничего уже не исправить. Только бы хуже не стало.
— Спустись на ужин через час, — сухо отдает повеление Амиран, прежде чем, мы расходимся по разным комнатам.
— Я не голодна, Амиран. И очень устала с дороги. На самом деле я плохо себя чувствую, — признаюсь я. И это даже не совсем ложь. Но мужчине не понять, что испытывает женщина с обостренным синдромом в первый день цикла.
Амиран окидывает меня придирчивым и сканирующим взглядом.
— Прошу тебя, Ран. У меня болит голова. Часто так, из-за перелетов и перепадов давления…
— Хорошо. Врача вызовешь через Кассандру, если понадобится, — стиснув зубы, распоряжается Мактум, имея в виду улыбчивую азиатку, что не отступает от меня ни на шаг.
Весь следующий день я действительно чувствую себя дурно и загибаюсь от неприятных ощущений. Лежу и смотрю в потолок, изредка пролистывая электронную книгу. Радует то, что Амиран и не думает заявляться в спальню и требовать от меня выполнения супружеского долга. Очевидно, подробная информация от моего гинеколога у него тоже имеется, и он решил, что на это время я совершенно непригодна для эксплуатации.
В повторяющемся дне сурка проходят целых четыре дня, за которые я ни разу не выхожу из комнаты. Только лишь на балкон, полюбоваться закатом и океаном, заполняющим все пространство вокруг виллы — это создает обманчивую иллюзию того, что мы с Амираном в этом мире одни.