— За Камилу ты уже не волнуешься?
— Даже не знаю. Нейтан очень изменился после возвращения из Зулейра. Повзрослел, — замечает мама.
Неопределенно пожимаю плечами. Я заметила, что взгляд Нейтана изменился, хотя давно не ищу его в толпе охраны или военнослужащих, с которыми иногда сталкиваюсь на территории дворца. Мои теплые чувства к Хамдану никуда не делись, я всегда буду помнить его, он — большая часть моей жизни. Но это уже настолько другая история, что мне нет необходимости общаться с ним, чтобы ощущать, что он занимает особое место в моем сердце.
— Мы оба повзрослели.
— Да. И я очень горжусь тобой, — с этими словами мама достает из своей сумочки блокнот, что я узнаю с первого взгляда. Бирюзового цвета тетрадь на замочке, которую я с такой скрупулёзностью и рвением вела в подростковом возрасте.
— Мой старый дневник. Ты подарила его мне, когда мы переехали в Анмар, — вспоминаю я.
— Да. Чтобы ты могла оставлять на его страницах грустные мысли и всегда улыбаться.
— Спасибо, мам, — Мелания бережно передает мне осколок моего прошлого, который я обязательно полистаю, когда будет время. — Я люблю тебя.
Заключив друг друга в крепкие объятия, мы покидаем резиденцию Саадатов. Джаред встречает Меланию и Анджелину, Камила прибудет на прием из дома Каттанов, а я спешу к кортежу мужа. Он выходит из Мерседеса, чтобы лично открыть мне дверь.
Наши взгляды с Амираном встречаются. Ощущаю легкое напряжение и сосредоточенность в его настроении, в очередной раз убедившись в том, что без труда начала чувствовать своего мужа. Как и он меня. Ран успокаивает меня взглядом, также считывая мою внутреннюю нервозность и чрезмерное волнение.
— Ран, — рвано выдыхаю я, как только дверь машины закрывается. Прижимаюсь к нему всем телом, чувствуя, как сильные ладони мгновенно опускаются с моей талии на ягодицы. — Такой красивый. Мой, — произношу с нежностью, пленительно касаясь его теплых губ. Мятное дыхание и его парфюм кружат голову, и, набрав в легкие воздуха, я пробую их на вкус с особой жадностью. Когда волнуюсь, наши поцелуи почти всегда ощущаются, как первые. Дух захватывает, земля уходит из-под ног, те самые крылья расправляются за моей спиной, и мне хочется кричать Рану о своих чувствах.
— Ты чего, сладкая? Волнуешься? — низким и обволакивающим голосом уточняет Мир, крепче прижимая меня к себе.
— Да. Первый официальный прием в качестве жены короля. Это звучит чертовски волнительно, — нервно усмехаюсь я, любуясь своим мужественным, сильным, невероятно мощным мужем, качаясь на волнах его бешеной энергетики.
— Ты не жена короля, Алисия. Ты моя единственная жена и королева. И всегда будешь ею.
— Всегда? — Ран коротко кивает, не позволяя мне сомневаться в его словах.
Глава 13
Амиран
— Как погостила у родителей? — интересуюсь, чтобы отвлечь Алису от волнений, связанных с выступлением. Она неопределённо пожимает плечами.
— Все хорошо, мама была немного шокирована моим платьем, точнее тем, что именно ты его мне купил, а так все замечательно. Они, кстати, тоже выезжают.
— Группа поддержки тебе не помешает, — понимающе улыбаюсь я.
— Не думаешь, что еще слишком рано для публичных приемов? — глянув в окно Мерседеса, Алиса бледными пальцами расправляет складки на кремовой шёлковой абайе, скрывающей под своим покровом умопомрачительно-сексуальное мини-платье цвета бургундского вина, с глубоким вырезом на спине. Такие откровенные наряды носят исключительно на голое тело. Я сам его выбрал для Алисы, чтобы она почувствовала себя увереннее в вызывающем образе роковой соблазнительницы. Есть некая пикантность в том, что об этом знаем только мы двое, заставляет предвкушать тот момент, когда, вернувшись в мероприятия, Алисия предстанет предо мной во всей своей неподражаемой красоте в стенах нашей спальни.
— Для благотворительности никогда не бывает рано, tatlim, — качнув головой, отвечаю я. — Стране пора выходить из траура.
— Ты прав, конечно, — поспешно кивает Алисия, и пытается отвлечься на другую тему: — Я очень рада что политическая ситуация стабилизировалась.
— До стабильности еще очень далеко, малышка, но я бы сказал, что мы медленно, но верно вылезаем из кризиса, — отзываюсь непринужденным тоном.
— Ты говорил, о какой-то угрозе… — напоминает Алисия о нескольких месяцах, что мы провели в режиме строжайшей безопасности.
— Угроза самоликвидировалась, — отвечаю я. — Иначе я бы не взял тебя в Штаты. Виновные в теракте, отравлении отца и покушения на тебя — в тюрьме, ждут казни. Ты и сама, наверное, заметила, что стало легче дышать?
— Не особо, — пожимает плечами моя тревожная супруга, мысленно находясь где-то далеко.
Какое-то время мы молчим. Алисия усердно повторяет вступительную речь, сосредоточенно глядя перед собой и беззвучно шевеля губами, хмурится, злится, когда какие-то слова не удается вспомнить.
— Переживаешь? — спрашиваю с понимающей улыбкой. Опустив планшет на колени, она поднимает голову, встречая мой ободряющий взгляд. — Напрасно. Ты все организовала на высшем уровне. Отлично справилась, сладкая.
— Еще не справилась, — не разделяет моей уверенности tatlim. — Мне ни разу не приходилось выступать с трибуны.
— Ни одной из жен королей Анмара не приходилось, — замечаю я. — Ты первая. В новом Анмаре у женщин появится право голоса, и я хочу, чтобы народ понял это еще в самом начале моего правления. Ты войдешь в историю, tatlim.
— Не знаю, страшно… — тревожно вздыхает Алиса.
— Я знаю, — уверенно киваю. — Еще один штрих, — протянув руки, снимаю с Алисии никаб.
— Что ты делаешь? — испуганно хлопает ресницами tatlim.
— Секунду. Это сюрприз, — обернувшись, беру с сиденья заготовленный бархатный футляр. Но внутри не драгоценности, нет, хотя стоит на порядок дороже ожерелья, что сейчас украшает изящную шею моей жены.
— Амиран… ты с ума сошел…, — глаза Алисии становятся похожи на блюдца, когда я открываю подарок и достаю оттуда тончайший шелковый платок, расшитый переливающимися кристаллам. Накинув хиджаб на белокурые волосы жены, я аккуратно оборачиваю концы по правилам ношения головного убора.
— Вот так, — удовлетворенно улыбаюсь, любуясь творением собственных рук. Потеряв дар речи, Алиса смотрит на меня с немым изумлением.
— Помнишь, как ты мне сказала когда-то, что своим поведением, политической позицией, увлечениями, образом жизни, взглядами на мир, религию и различные спорные ситуации правители должны показывать пример остальным, — положив руки на её напряженный плечи, медленно ласкаю их пальцами, расслабляя, успокаивая.
— Нет, не помню, — качнув головой, Лиса прижимает ладони к пылающим щекам.
— Король — это почти, как Бог. Так ты сказала, tatlim. Я запомнил, — оторвав ладошку от её лица, я касаюсь губами тонкого запястья. — Пришло время привнести в этот мир то, чего ему так не хватало. Мы с тобой знаем, что это. Знаем, как никто другой. Правда?
— Да, — задыхаясь от переполняющих её чувств, соглашается Алисия. — Да, Ран, — она гладит меня по щеке, целует в подбородок, трется носом о скулы. Ласковая моя тигрица.
— Только не думай, что мне легко делиться красотой своей жены со всем миром. Абайю ты не снимешь никогда, — предупреждаю на случай, если Алисия вдруг размечталась о полной смене гардероба.
— Я согласна, — не думая, не сомневаясь, кивает tatlim, тянется к моим губам. — Я люблю тебя… — шепчет почти беззвучно, но я понимаю. Всегда понимаю, даже когда она молчит. — Бесконечно…, — теплое, сладкое дыхание соединяется с моим.
— Я больше, — отвечаю, немного отстраняясь и обводя пальцем контур её губ. — Не забывай…, — договорить не успеваю, услышав механический звук в наушнике, разрушивший волшебство момента.
— Эмир, мы на месте, — произносит голос Карима Фарида, руководителя службы безопасности. — Охрана выставлена, выходите.
— Пора, сладкая, — бодро улыбаюсь Алисе.
Дождавшись уверенного кивка, первым выхожу в открытую телохранителем дверь, и, протянув руку, помогаю жене грациозно выскользнуть из автомобиля. Нас ослепляют вспышки фотокамер, едва шпильки её туфель касаются тротуарной плитки. Пальцы Алисии ощутимо дрожат в моей ладони, кажутся ледяными. Она пытается мягко высвободить руку, чтобы следовать позади мужа, но я не позволяю ей этого сделать.
Щелчки фотоаппаратов становятся интенсивнее, когда Алиса с моей подачи встает слева от меня, и, расправив плечи, поднимает голову, с достоинством глядя на взбудораженных папарацци. Короткая пауза, вызванная сенсационным появлением на публике жены эмира с открытым лицом, сменяется оживленным гулом вопросов.
— Ничего не бойся. Ты со мной, — шепотом наставляю Алису, испуганную обилием внимания.
Первое светское мероприятие после длительного траура вызвало ожидаемый ажиотаж. Собрались представители всех федеральных средств информации королевства и аккредитованные журналисты из других стран. Репортеры из редакции первой леди Анмара тоже присутствуют среди толпы папарацци, активно притесняющей живой щит из гвардейцев.
Этот день действительно войдет в исторические хроники королевства.
Улыбаясь снимающим нас объективам камер, мы неторопливо шествуем по узкому проходу к зданию, где состоится благотворительный прием. Быстрее идти физически невозможно, так как следовать приходится за группой телохранителей, а те в свою очередь расчищают путь из особо ретивых и любопытных зевак и журналистов.
Живая стена из профессиональных секьюрити плотно окружает нас по периметру. Кажется, что даже муха не пролетит между выстроенными шеренгами гвардейцев. Каждый наш шаг отслеживается незаметными в толпе агентами разведки, чьей миссией на сегодня является обеспечение безопасности королевской семьи до конца мероприятия.
Волнение и нервозность Алисии настолько ощутимы, что, когда до мраморных ступеней парадного входа остаются считанные метры, я беру её за руку, провожу большим пальцем по раскрытой ладони. Она вздрагивает, пересекаясь со мной взглядом. Улыбка дрожит в уголках губ, хотя внешне Алисия выглядит абсолютно собранной и уверенной в себе. В кристально-чистых голубых радужках клубится затаенная тревога, страх и много всего еще. Я переплетаю наши пальцы, соединяю ладони, превращая в единое целое.