— Однажды, и я верю, что это случится очень скоро, наш журнал будет освещать твой счастливый союз с достойным мужчиной.
С радостью бы кивнула ей в ответ и согласилась бы с Лейс, если бы не носила под сердцем ребенка Мира. Он по-прежнему мой король и Бог, просто я отключилась от тоски по нему, позволив себе жить, просто жить и делать дело, которое выбрала моя душа.
Поэтому меня разрывает от противоречивых чувств и мыслей, стоит лишь представить подобный исход событий. О разводе, учитывая мое положение, речи уже быть не может, нам предстоит очередной сложный этап, но на этот раз он пройдёт без битв и сражений.
Не прощу, конечно, нет. Как раньше уже не будет, но о ребенке Амиран узнает самым первым и от меня. У нашего малыша в любом случае будет отец, мне не стоит быть эгоисткой и переносить на него разрыв родителей. Остается только собраться с мыслями и отправить Амирану результаты теста. Или немного подожду до первого УЗИ, после которого сразу поделюсь с ним этой важной новостью. Немного страшно вообще кому-либо сообщать о ребенке…кажется, что чем меньше людей знают о моей тайне, тем в наибольшей безопасности находится кроха. Но Амиран должен знать. У нас больше нет друг от друга секретов, но это ничего не меняет.
Сердце сжимается от пронизывающей все тело боли. Она беспощадно бьет меня током, едва ли не ставит на колени прямо в оранжерее. Встряхиваю волосами, прогоняя разрушительные мысли прочь.
«Мы со всем справимся», — мысленно шепчу я, передавая телепатический сигнал крошечному комочку внутри, что все будет хорошо.
Покинув Лейс и Рами, я возвращаюсь в резиденцию и в раздумьях забредаю в вольер к Сэви, встречая там повзрослевших детей Саваж и Тумана: Эльзу, Дикаря и Урагана. Судя по тоскливо взирающему на тигрицу Туману, подглядывающему за нами и своим потомством из соседней капсулы, у ребят намечается новый брачный сезон.
Ураган и Дикарь получились серо-голубыми самцами, с мальтийской шерстью Тумана. Их глаза словно опалены серебром, а мышцы — упругие, крепкие и натянутые. Я восхищаюсь ими каждый раз, когда вижу, а всю нежность и умиление получает стройная и поджарая Эльза, унаследовавшая от матери жемчужно-белый окрас. Характер у нее куда более спокойный и покладистый, и именно поэтому она получила в дар имя королевы замерзшего королевства из сказки.
Как только я опускаюсь на личную скалу Саваж, белоснежная хищница преодолевает расстояние между нами и доверчиво трется о мои колени огромной и сытой мордочкой. Утробное мурлыкание Сэви заполняет пространство вольера, и я запускаю руку в её шерстку, искренне улыбаясь и делясь личной радостью со своей пушистой подругой.
— На этот раз все будет хорошо, Саваж. Я справлюсь, я сильная, — шепчу я, касаясь плоского живота. Тигрица слегка кивает и опускает ресницы, будто соглашаясь с моими словами. — Он будет самым любимым и желанным, как бы ни сложилось будущее. Эх, а пока поделись со мной, как справилась сразу с тремя малышами.
Мне кажется, что Саваж доброжелательно скалится, когда я ласково касаюсь ладонью её напряженной шеи. Ярко-голубые глаза сверкают, и в них я вижу отражение прошлых событий: плохих и не очень.
Я прекрасно помню, как Амиран впервые прикасался ко мне в этом вольере, как соблазнял и одурманивал своим давлением, напором и властностью. Помню, как отрицала, но чувствовала, как непреодолимо тянет к нему. Как признаю в нем своего мужчину, мечтая о том, чтобы он бегал за мной еще усерднее, изощреннее, пытливее.
Помню, как упала на этих камнях и попрощалась с сердцебиением нашего сына…
В горле собирается не огранённый кристалл из невыплаканных слез. Дата свадьбы Рана и Джины еще не назначена…но, если это все-таки случится, все королевство загудит с новой силой об этой парочке, и я должна быть готова к этим событиям.
Достав телефон, я захожу в запретную папку и включаю первое попавшееся совместное видео с Миром.
— Доброе утро, детка, — сонный и обнаженный Ран закрывает лицо ладонями, прячась от своего навязчивого личного репортера в лице жены. Я снимала это одним ранним утром в нашей постели, когда хотела запечатлеть наше совместное пробуждение — на случай, если он снова надолго уедет и оставит меня одну.
— Доброе утро, Мир. Дай мне интервью, — смеюсь я, забираясь на мужа сверху. — Какое ваше любимое блюдо на завтрак? — вырисовывая узоры на его рельефной груди, пытаю Амирана я. Муж отвечает мне закрытием и век и картинно притворяется спящим. Сквозь призму шума в ушах, слышу свой заливистый смех и ласковые слова, смешанные со звуками утренних поцелуев, которыми я пытаю бывшего мужа.
— Любимого блюда нет. Кроме одной сладкой тигрицы, — рычит он, переворачивая меня вместе с камерой на лопатки. Уронив телефон, я вновь поднимаю его и снимаю то, как он присасывается к моей шее, подобно голодному и одержимому вампиру.
И снова наш общий смех, поцелуи, вздохи и стоны…дальше смотреть уже невозможно, да и из-за скопившихся слез я ни черта не вижу.
Кидаю смартфон в траву, и крепко обнимаю пушистую и такую теплую Саваж, резко поднимая голову к небу — тигрица отвечает мне одобряющим урчанием в знак поддержки, и забирает часть моей боли.
— Все из-за тебя, Саваж. Если бы ты не выбежала тогда в ту комнату…но все всегда случается так, как должно, как предначертано.
Амиран
— Что удалось выяснить? — обращаюсь к Мердеру, едва нырнув в автомобиль встречающего кортежа. Колман прибыл в аэропорт вместе с группой охраны по моему требованию.
— Начать с главного? — непринужденно уточняет Колман. Его спокойствие и абсолютная внешняя собранность выводят меня из себя.
— Да, — удержавшись от язвительного ответа, согласно киваю я.
— С Алисией все в порядке, она под наблюдением. Вчерашняя вечеринка прошла без скандалов и эксцессов. И, разумеется, без мужчин.
— Хорошо, есть хоть какая-то стабильность в происходящем бедламе, — отзываюсь негромко.
— Про Джину спросить не хочешь? — любопытствует Мердер.
— Главный врач госпиталя присылает мне отчет о её состоянии каждые два часа. Она в искусственной коме. Никаких прогнозов пока не дают. Вопрос исчерпан? Так, что с автокатастрофой?
— Эксперты склоняются к выводу, что авария была спровоцирована водителем. Сейчас следователи изучают досье очередного «смертника» Ястреба, ищут крючок, которым она его подцепила.
— Это месть, Мердер? — устав перебирать одну версию за другой, останавливаюсь на самой распространённой для большинства совершаемых преступлений.
— Нет, бро, это безумие, — качает головой Мердер. — Ястреб никем неуправляема, Ран. У нее нет заказчиков. Искандер аль-Мактум и Рахат аль-Бассам — марионетки, попавшиеся на самую действенную приманку — власть. Вот их крючок, и они заглотили его с радостью. В Анмаре никто не видит угрозу в женщине под паранджой.
— Мы тоже попались на это идеальное прикрытие.
— Она играет со всеми нами, развлекается. Изощренно и без всякой последовательности. В Анмаре ей гораздо проще безнаказанно уходить от ответственности. Эва была похищена почти ребенком. Возможно, кто-то из шейхов запросил рыжую девушку, или была иная причина, но, так или иначе, Эву насильно вывезли в Анмар. И, разумеется, нелегально, а значит, у нее нет и не могло быть никаких документов, удостоверяющих её личность. Освободившись, Эва Хоук, просто растворилась в пространстве, исчезла, а потом вернулась, как Ястреб, чтобы утроить правящей династии Анмара настоящее пекло.
— А смысл? Я не имею отношения к её похищению.
— В самом процессе игры, — бесстрастно и уверенно поясняет Мердер, пряча от меня восхищенную улыбку. Его откровенное любование Ястребом переходит все нормы морали. — Она чувствует себя могущественной, поражая очередную мишень. Птичка получает удовольствие, ощущая собственное превосходство над системой, разрушившей её жизнь. А ты, бро, вершина этой правящей системы.
— Значит, это очередной тупик, — гневно бросаю я.
— Нет, уверен, что нет, — активно возражает Мердер. — Она начала действовать, приподняла покрывало со своей головки, и совсем скоро полностью его скинет.
— Я полгода прожил в настоящем дурдоме, моя жена меня ненавидит, и она, черт побери, абсолютно права, потому что мы гребаные идиоты, которых вертит вокруг пальца обиженная жизнью баба! А ты предлагаешь, и дальше ждать, пока Ястреб что-то там скинет?
— Мы действовали, исходя из ситуации и имеющихся на руках фактов и улик, — снова оспаривает Мердер.
— Я позволил Джине участвовать в операции только потому, что был уверен, что заказчик Ястреба — Искандер.
— Неувязочка вышла, Ран. В этом деле птичка нас постоянно обходит, даже когда мы находимся в твердой уверенности, что ухватили её за хвост.
— Если Джина погибнет, это останется на моей совести.
— Ты не один принимал решение, и она осознавала риск. Страховки в таких ситуациях не существует. Тем не менее, цель достигнута. Не знаю, как и по какой причине, но нам удалось временно отвести прицел от Алисии. Вирджинию искренне жаль, а вот её отца не особо. Если девушка выживет, долго скорбеть по папочке не будет.
— Цинично, Мердер, — сухо замечаю я, получая в ответ очередной выброс «философии жизни» от Колмана Мердера:
— Мы все друг друга используем, Ран. Мотивы Джины тоже не были абсолютно бескорыстным.
— Если Ястреб снова нацелится на Алису?
— Нет, — категорично утверждает Колман. — Даже не думай. Мы найдем её, Амиран. Безумная пташка никогда еще не была еще так близко. Ястреб взлетела слишком высоко и чувствует себя неуловимой. Что-то заставило её активироваться. Послание, что она отправила тебе говорит о том, что ей очень хочется поделиться с миром своими достижениями. Ястреб летит прямиком в расставленные силки, Амиран. Наша задача — не упустить её и вовремя захлопнуть ловушку.
— Я был в Нью-Йорке, Кол, когда в Асаде произошла авария. И через пять минут конверт, содержащий фото с места катастрофы, лежало на моем столе. Курьер, доставивший посылку, вышел в окно тридцать седьмого этажа до того, как до него добралась моя охрана. Объясни, как Ястребу удается действовать в двух странах одновременно?