— Возможно, ты не знаешь, но много лет назад на этом обрыве случилось несколько самоубийств. Всего за одну ночь, более двадцати женщин, отдавших свое тело и душу прежнему хозяину этой резиденции, не стало. Как и самого хозяина, приговоренного к казни. Обрыв в залив не высокий, но все знают, что дно там мелкое, усыпанное ядовитыми кораллами. Вода в тот день была цвета сегодняшнего заката… Ты что-нибудь слышала об этом?
— Нет, — с придыханием вру я, сглатывая густой и закаменевший ком в горле.
Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, потому что она способна на все. Эта женщина абсолютно безумна и неуправляема, а безумие несет смерть и разрушение.
— Дамир аль-Видад славился тем, что разводился со своими юными женами и расставался с любовницами, как только тем исполнялось восемнадцать. Первых списывал их, как старый ненужный хлам, а вторых мог подарить друзьям, словно рабынь в Средневековье.
— Но не все такие, Лейс...
— Абсолютно все одинаковы, — настаивает на своей правде Лейсан. — Хищник живет в каждом мужчине, и в большей степени в тех, кто наделен властью, — прекрасно понимаю, на кого она намекает. — Власть и ощущение безнаказанности пробуждают в мужчинах не лучшие качества. Дамир Аль-Видад был из тех, кому море по колено. Глава Правительства, один из влиятельнейших и богатейших людей королевства. Что я, нищая американка, украденная из своей страны, могла противопоставить такому человеку, как Дамир? Почти ребёнком меня похитили средь бела дня в шумном мегаполисе и незаконно вывезли из Штатов. Последующие полгода я провела на невольничьем кочевом рынке, именуемым "Шатры Махруса", познавая азы покорности и послушания. Меня купил один из людей Дамира, решив, что огненная девчонка придется по вкусу его господину. Так я оказалась здесь. Слуга не прогадал. Мои лисьи глаза, рыжие волосы и ресницы и правда свели хозяина резиденции с ума, — поймав мой недоумевающий взгляд на своем лице, Лейсан понимающе кивает. — Сейчас в распоряжении женщин имеется масса возможностей, чтобы исправить или скрыть особенности своей внешности. В тот день, когда Дамир увидел меня впервые, я выглядела совсем не так. От той девушки ничего не осталось... Сначала он не причинил мне зла, и после долгого пребывания на торгах, я подумала, что попала в любящие и заботливые руки. В нашу первую ночь, Дамир был нежен, ласков и заботлив. А я — напугана до смерти. …, — по побелевшим щекам женщины катятся беззвучные слезы. — Утром он не нашел на постели доказательств моей чистоты. Дамир впал в бешенство, а все мои слова о том, что я была невинна, не уняли его гнева. Он считал себя обманутым, оскорбленным и униженным. Еще бы! Ведь он заплатил за девственницу. Дамир мне не поверил…не поверил, что так бывает. Что он мой первый и единственный. Следующую ночь я провела в темнице, которая в последствии часто становилась моим домом на часы, дни и даже месяцы. Как тебе такая история, Алисия?
— Я…Лейсан, я не знаю, что сказать. Это ужасно…никто не заслуживает подобного.
В голове залпом всплывают обрывки фраз:
«— Я расскажу тебе об истории этих комнат. Хочешь?
— Нет, я хочу уйти…
— Шейх, владеющий дворцом до меня, обустроил этот этаж для провинившихся наложниц и жен. Раздев догола, он запирал их в этих комнатах, лишая привычных удобств и средств гигиены. Наказание длилось от пары дней до нескольких месяцев. В зависимости от тяжести проступка. Шейх считал, что ничто не собьет с женщины спесь, как отсутствие, зеркала, мыла, зубной пасты, шелкового белья, сплетен и секса. Говорят, он хвастался, что его метод работает безотказно, но радость шейха длилась недолго. Во времена переворота он попал под опалу короля и был повешен на главной площади Асада, как и другие заговорщики.
Они совершили массовое самоубийство в день казни шейха…
Их тела выловили из залива следующим утром.
— Зачем они это сделали?
— Наверное потому, что любили. Не смогли жить без своего мужа и господина.
— Это болезнь, психическое отклонение, что угодно, но не любовь!
— Разве?»
— Несмотря на жестокие наказания, что терпела от Дамира, я была его любимицей. Любимой подопытной куклой, ненавидящей своего господина и мучителя всеми фибрами души. Как же я мечтала убить его... и даже пару раз пыталась. Но куда сильнее, я любила его, Алисия. Любила преданной безграничной любовью, как и все остальные наложницы. Ничего не напоминает тебе эта история? Я жила, пока он был жив. Терзала себя опасениями, что он порвет со мной, как только мне исполнится восемнадцать. Но Дамир пообещал, этого никогда не произойдет, и я никогда ему не наскучу. Красиво говорить этот мужчина умел…Когда его повесили, я бы тоже бросилась с обрыва с остальными женщинами, но мне было не позволено даже этого. Единственный ключ от моей комнаты был у Дамира, и он забрал его в собой, как и душу нашей дочери… Спустя четыре дня, она умерла на моих руках в запертой раскаленной каменной клетке.
— О боже…
— Не говори о Боге, Алиса. Его там не было. А человек, сумевший убедить меня в том, что он мое единственное божество, навсегда оставил меня, заперев в тюрьме. Смерть Молли — не его грех, это только мой крест, который я буду нести до последнего дня.
Сказать, что я в ужасе, значит ничего не сказать. Я не могу спокойно слушать Лейсан, но вынуждена пропускать через себя адовы муки этой несчастной женщины. Я больше, чем уверена, что Лейсан Хабиб — не её настоящее имя. Звучит невероятно и страшно, учитывая, что все анкеты моих сотрудниц неоднократно проходили многоступенчатую проверку службой безопасности, не говоря о ежемесячных медицинских осмотрах и тестировании. И мне жутко даже предполагать, что случилось с настоящей Лейсан, чью биографию украла женщина, стоящая сейчас передо мной.
— Если бы у меня возможность вернуться назад, я бы выбрала её… и обрела цель своего существования, — продолжает она свою дикую исповедь. — Скажи, Алисия, чтобы ты сделала на моем месте?
— Я надеюсь, жизнь никогда не поставит меня перед таким выбором, — заставляю себя выговорить без панических ноток в голосе.
— Я в этом не уверена, — в следующее мгновение, Лейсан резко шагает ко мне.
Я растеряно отступаю, боковым зрением заметив какое-то движение, и именно в этот момент она захватывает локтевым приемом мою шею и прижимает спиной к себе, хладнокровно приставляя холодное дуло пистолета к моему виску. Земля уходит из-под ног, и я знаю, что охрана меня сейчас не спасет. Каждый их шаг в нашу сторону может стать сигналом о том, что обезумевшей ассистентке пора спустить курок.
— Ты как раз вовремя, Амиран, — зловеще шипит Лейсан, запуская в мое сердце стрелы надежды и отчаянного страха. Дернувшись, я распахиваю глаза и сквозь пятнистый туман действительно узнаю своего мужа.
Бог мой, Ран. Я не могу дышать, не в силах поверить, что он стоит рядом. Совершенно один. Это какой-то дурной сон, от которого я никак не могу проснуться. Подняв руки, ладонями вперед, мой муж делает шаг вперед.
— У меня нет оружия, Эва, — ровным тоном сообщает Амиран, и от звука его голоса меня одновременно накрывает лавиной тепла, страха и облегчения. — Я не причиню тебе вреда, — уверенно добавляет Ран, и я на долю секунды расслабляюсь, поверив, что у него все под контролем. Только сумасшедший явился бы сюда без прикрытия.
— Одно движение, и твоя жена полетит вниз с пулей в виске, — злорадно смеясь, предупреждает Лейсан. — Ни ты, ни агенты АРС, расставленные по периметру, не шелохнутся, пока я не закончу. Не пытайся обмануть меня, Амиран. Не испытывай судьбу. Просто поверь, что я успею спустить курок, даже если мне продырявят затылок. А, если не успею я, то успеет кто-то другой. Мое личное присутствие — редкое исключение. И надо же какая удача, сам правитель почтил меня своим вниманием, — ехидно смеется Лейсан, дергаясь всем телом.
Короткая передышка, вызванная эйфорией от появления Амирана, резко заканчивается, открывая мне истинный масштаб происходящего. Я цепенею от ужаса, в груди совершенно не остается воздуха, локоть безумной давит мне на горло.
— Давай поговорим, Эва, — низкий и бархатный голос Рана звучит все так же спокойно, снова впрыскивая в мои вены дозу адреналина и надежды. Он знает её имя... знает, что нужно делать. Только так и никак иначе. А главное — Амиран рядом, а, значит, сегодня никто из нас не умрет, и я весь мир бы отдала сейчас, за то, чтобы оказаться в его надежных объятиях.
«Я люблю тебя, Амиран», — беззвучно шепчут мои губы, когда смотрю на того, кому без сожалений навсегда вверила свое сердце.
«Я тебя больше...», — читаю в его глубоких глазах. И я верю ему, верю без оглядки, верю так же отчаянно, как в мучительные недели полного неведения и душевного опустошения, верю, безгранично и вопреки всему.
Глава 30
Амиран
— Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, Эва, — повторяю я, делая упор на её имени. — Давай договоримся без стрельбы по невинным. Просто озвучь свои требования.
— И ты их выполнишь? — выгнув бровь, с пренебрежением спрашивает женщина, вжимая дуло пистолета в висок tatlim.
Гребаная сука.
Стиснув зубы, удерживаю кровожадные порывы, неимоверным усилием воли сохраняя внешнее спокойствие. Алисия не должна почувствовать мой страх, а Ястреб нависшую над ней опасность. Если tatlim поддастся панике и невольно спровоцирует Эву Хоук на агрессию, то может случится непоправимое. У нас с Алисой всего один шанс выбраться из этой заварушки без потерь — уступить, заставить поверить свихнувшуюся дрянь в её абсолютную победу.
Заметив, как кольцо военных постепенно начинает сужаться, я развожу руки в стороны, приказывая всем оставаться на своих местах. Слишком рано для атаки, а Алиса слишком близко к обрыву. Проверять надежность ограждения мы будем не сегодня.
— Разумеется, выполню, — утвердительно киваю я, глядя исключительно в темные глаза Эвы Хоук, тем самым удерживая зрительный контроль над малейшими вспышками агрессии с её стороны. — Но сначала отпусти Алисию, и я гарантирую, что ты покинешь резиденцию на своих ногах.