— Mert! — выругался он, завел двигатель и резко тронулся с места. Возвращаться на квартиру Ларисы Головиной было опасно, но, если он потерял часы именно там, то ему однозначно крышка. — Идиот! — ругал он себя, не понимая, как это могло произойти, и со всей силы давил на газ.
Стрелка спидометра все больше клонилась к отметке 180 километров в час, все быстрее мелькали в окне населенные пункты, поля и перелески, но скорость всегда успокаивала его, он взял себя в руки, и голова его относительно просветлела:
— Так, спокойно, паниковать еще рано. Не мог я на квартире у Ларисы потерять часы, никак не мог, потому что, когда я вышел на лестницу, то посмотрел, который час — часы были на месте. Потом: странная девушка на лестнице… разбитый нос… платок… Боже мой! Так это же была она! Перекрасилась в блондинку и подстриглась, поэтому я ее и не узнал. Вот зараза! Сначала кошелек, потом еженедельник, потом часы… Маленькая стерва! Сидела у меня под носом на расстоянии вытянутой руки, а я упустил ее. Опять упустил! У дома проморгал, и в подъезде — тоже… Болван! Ведь это можно было предвидеть. Нашла список в еженедельнике и решила проехаться по указанным в нем адресам. Чудесно, теперь она знает, что девушка под номером «два» — мертва, и, несомненно, ударится в бега. Что очень и очень плохо! Или очень скоро поедет делать проверку по последнему адресу. Там-то мы ее и… Нет, не получится. Возможно, она уже туда съездила и выяснила, что Алина Репина уехала. Сидеть там и ждать ее появления бессмысленно, но и ждать возвращения Алины целую неделю — тоже долго. А зачем, собственно, ждать? — оживился Михаэль, и у него появилась интересная идея. Впереди показалась Москва, он снизил скорость и направил машину в сторону центра города.
Центр Москвы искрился и переливался светом новогодних гирлянд и празднично украшенных витрин магазинов, роскошные бутики вопили о бешеных рождественских скидках, по улицам неспешно прогуливались с шиком одетые люди, разбредались по клубам, ресторанам и казино — за семнадцать лет город изменился до неузнаваемости: исчезли под штукатуркой и новой краской мрачные фасады дореволюционных особняков, как грибы после дождя, выросли новые здания, — но здесь, недалеко от Бульварного кольца, в тихом дворике, в стороне от главных магистралей — все оставалось по-прежнему.
Михаэль припарковался, вылез из машины, вошел в подъезд, поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь.
— Кого принесло? — пробасили по ту сторону двери, и дверь широко распахнулась. — Ну? — хмуро глядя на Михаэля, спросил невысокий лысоватый мужичек в белой футболке с изображением Покемона и в синих тренировочных штанах с претензией на фирму «Адидас».
— Баранки гну, — радостно ответил Михаэль и улыбнулся. — Ты только не пугайся, Тортила. Мне тут на днях физиономию слегка подправили.
— У-ё! — сказал мужик и перекрестился. — Мишка? Крюгер? Ты, что ли?
— Он самый, — засмеялся Михаил и протянул Тортиле бутылку дорого коньяка, которую приобрел по дороге.
— Ни фига себе! Вот это встреча! Проходи скорее, это дело надо отметить. Здорово, что ты зашел. Только почему предварительно не позвонил?
— Сюрприз хотел сделать.
— Да, действительно, сюрприз. Хотя ты мог меня и не застать. Я пришел минут десять назад, переодеться только успел. Сколько же мы не виделись? Лет пятнадцать? — суетился Тортила, помогая снять с Михаила дубленку.
— Семнадцать, — поправил друга Михаил.
— Да, время летит стремительно. Сейчас мы с тобой жахнем за встречу! Моя как раз к матери своей с детьми умотала, так что нам никто не помешает, — оживленно сообщил Тортила, проводил Крюгера на кухню и заметался около холодильника.
На столе, покрытом веселенькой скатеркой в цветочек, в мгновенье ока появилась трехлитровая банка с солеными огурцами, грибочки, сырокопченая колбаса, красная рыба, ополовиненная литровая бутылка водки и рюмки.
— Так я же коньяк принес, — напомнил Михаил.
— Коньяк — на десерт, — улыбнулся Тортила, уселся на стул напротив Михаила, откупорил бутылку и разлил водку по рюмкам. Они молча чокнулись и выпили. — Ну, рассказывай, каким ветром тебя на исконную родину занесло? По делам или так, на экскурсию? — по-деловому спросил Тортила, похрустывая огурцом.
— Ну ты уж, Серень, сказал — на экскурсию, — обижено засопел Михаил. — Хотя, Москва действительно сильно изменилась — похорошела очень.
— Ты тоже похорошел, — заржал Сергей и опять разлил водку по рюмкам. — Кто тебя так разукрасил? Конкуренты, аль бизнес-партнеры?
— Не поверишь: в ночь с 31 на 1 у меня подрезали кошелек, сперли золотые часы, избили меня новогодней елкой и чуть было не лишили возможности полноценного общения с женщинами, — объяснил Михаил и сморщился, вспомнив в деталях все подробности новогодней ночи.
— Хорошенькое дельце! — присвистнул Тортила.
— Часы с дарственной надписью, очень дорогие. Жалко. Да и бумажник…
— Ну, с часиками я, положим, могу тебе помочь. По ломбардам ориентировку попробуем пустить, ну, и так далее… А с бумажником — извини, дохлый номер. Слили твой кошелек давно.
— Да фиг с ним, с бумажником, а вот часы жалко. Мне бы базу данных по тому району проглядеть и на нужных людей выйти. Ты же у нас не последний человек в прокуратуре. Старший следователь, майор!
— Откуда знаешь? — насторожился Тортила.
— Слухами земля полнится, Сергей Петрович, — засмеялся Михаил. — Да ладно, не грузись. Андрей Волгин рассказал, мы с ним случайно в Париже встретились.
— Понятно, — расслабился Сергей. — Раскрутился малый, по Парижам мотается. Крутой юрист, говорят. А ты как живешь? Чем занимаешься? Ты же, как на француженке своей женился и во Францию слинял — от тебя ни слуху, ни духу не было. Почему не писал? — немного обижено спросил Сергей.
— Прости, жизнь долго наладить не получалось, — сконфужено объяснил Михаил. — С женой мы расстались уже через полгода. На работу никак устроиться не мог. Долго жил на пособие. Скитался по съемным хатам. Писать не о чем было. Потом в такси устроился — здесь уже амбиции взыграли — стыдно было об этом рассказывать. Вернуться домой хотел, но не решился, остался, приспособился, но уже много времени прошло. Подумал — никто уже от меня весточек не ждет… Так вот все и получилось. В общем-то, ничем особенным не занимаюсь, работаю в одной коммерческой фирме юристом, работа нудная, но платят очень хорошо. Приехал в Москву по делам — и такой облом! Ты мне поможешь?
— Помогу, — улыбнулся Сергей и разлил водку по рюмкам. — Потрясем скупщиков, с карманниками потолкуем по душам.
— Ты не понял, Сергей. Вмешательство милиции может все дело испортить. Это сразу насторожит воров. Мне бы только выход на нужных людей найти, а там я уже буду действовать по обстоятельствам. Надеюсь, удасться сторговаться и выкупить часы.
— Ох, Мишка, как бы ты в еще более скверную историю не влип, — тяжело вздохнул Сергей. — Но, возможно, ты и прав. Завтра решим эту проблему. Давай на этом закончим о делах. Давай-ка прошлое вспомним! Вот время было! Как мы нашим курсом отрывались. Пьянки — гулянки до утра… Девочки! Клятвы в вечной дружбе! Один за всех и все за одного! Куда все это ушло? Теперь у каждого своя жизнь, свои проблемы, свои радости… Погоди, телефон звонит, наверное, это моя жена. Проверяет, стерва!
Сергей снял трубку.
— Да, я слушаю. Спасибо, вас тоже с Новым годом. Нет, не узнал. Кто? Соня Сомова! — подпрыгнул он на стуле. — Ни фига себе! Сонька! Ты где? Как твои дела? Ты даже не представляешь, как ты удачно позвонила. Знаешь, кто у меня в гостях — Мишка Крюгер! Мы сидим с ним, пьем водку и вспоминаем наш курс. Да! Из Парижа прилетел. Говно вопрос! Диктуй адрес, мы уже выезжаем!
— Мишенька, проснись, солнце мое. Уже завтрак принесли, — пропел рядом с ухом мелодичный женский голос, что-то липкое и теплое коснулось его щеки и в носу защекотало от резкого запаха дорогих духов.
Он осторожно открыл один глаз: над его головой нависла очаровательная головка Сонечки Сомовой. Она стояла рядом с кроватью в его гостиничном номере, облаченная в белоснежный махровый халат, с рассыпанными по плечам светлыми волосами, и улыбалась ему ярко накрашенными губами.
— Ну что, француз, плохо тебе? — засмеялась она. — Водички дать?
— Угу, буду премного благодарен, — улыбнулся Михаэль, открыл второй глаз и присел на кровати. Соня принесла ему воды и села рядом. — Спасибо, дорогая, ты спасла мне жизнь, — вернув ей пустой стакан, поблагодарил Михаил. — А Тортила где?
— На коврике в гостиной дрыхнет, — усмехнулась Соня. — Ну и горазды же вы пить, мужики! Я вас вчера еле-еле угомонила. Это же надо было, запивать водку с коньяком — шампанским.
— Да ты тоже, подружка, хороша. Кто после второго бокала божественного напитка завопила — хочу в номера! — подколол Крюгер. — А потом: киньте жребий, господа, я готова…
— Не было этого, — нахмурилась Соня.
— Было, было, — засмеялся Михаил.
— Я же вас сразу предупредила, что мне пить нельзя. Ну да ладно, весело было, и слава Богу. Давно я так не развлекалась! Кстати, я так понимаю, что жребий вы отказались кидать, судя по тому, что спала я одна на диване в гостиной, — немного обижено уточнила Соня.
— Мы испугались, что счастливца постигнет неминуемая смерть от рук претендента.
— Красиво изъясняешься, Крюгер. Адресок оставишь, я приеду к тебе в Париж, и мы устроим романтическую прогулку по Елисейским Полям. Давно мечтала побывать во Франции. Ты, кстати, женат? Вчера в ответ на этот вопрос ты упорно молчал.
— Сегодня отвечу — уже трижды нет.
— Боже мой, какой ты непостоянный, пожалуй, я не приеду к тебе в Париж.
— А ты изменилась, Соня, — задумчиво глядя на нее, сказал Михаил.
— Боже мой, Крюгер, — притворно возмутилась женщина, — только не говори, что я постарела!
— Что ты, напротив.
— Помолодела, значит, — усмехнулась она.
— Просто ты стала совсем другой. Как ты жила все эти годы?