— А я к нему, действительно, не случайно загляну, а по очень важному делу. Ладно, потом объясню. А ты сиди дома и залечивай свои боевые раны.
— Слушаюсь, моя госпожа, — вытянулся в струну Крюгер.
Соня вышла в комнату, оделась и вернулась в гостиную.
— Ну, я пошла, дверь никому не открывай, к телефону не подходи, — назидательно сказала она и сурово посмотрела на Михаила.
Он встал, проводил ее до двери, нежно поцеловал в щеку и смущенно посмотрел в глаза.
— Сонь, ты тут про личную жизнь говорила… Что ты ее хочешь наладить… Ты только честно мне скажи: я никак тебе в этом не могу помешать?
— Ты это о чем, Крюгер? — удивилась Соня.
— Это я о том, что, может, у тебя… Может быть, есть у тебя кто-нибудь, а я своим пребыванием здесь тебя компрометирую? Ты только скажи, я сразу уйду. Мне, правда, неловко, что я так неожиданно вторгся в твою жизнь.
— Как же я сразу об этом не подумала! — сокрушенно воскликнула Соня, заламывая руки.
Крюгер отступил на несколько шагов и испуганно заморгал глазами.
— Так мне что, уйти? — потеряно спросил он и опустил голову.
— Что ты, Мишенька, оставайся. Только это будет дорого тебе стоить, — рассмеялась Соня.
— Да, — расслабился Михаил, не заметив, что глаза у Сони по-прежнему холодны. Он подошел к ней вплотную, нежно провел по щеке ладонью и спросил насмешливо: — И сколько же это будет мне стоить, дорогая? Могу я узнать?
— После, Крюгер, после… Не волнуйся, я выставлю тебе счет, — кокетливо пропела Соня и выскользнула из квартиры.
Крюгер запер дверь на замок, постоял в прихожей, прислушиваясь к шуму лифта — наконец все смолкло. Он вышел в гостиную, присел на диван, достал из кармана мобильный телефон и посмотрел на дисплей. Батарейка была почти разряжена, но ее должно было хватить, чтобы сделать один звонок. Он торопливо набрал номер. Встал с дивана и в ожидании ответа заходил по комнате.
— Привет, Филипп, это Михаэль. Возникли некоторые трудности, которые я постараюсь решить в самые короткие сроки. Вот только не надо разговаривать со мной на повышенных тонах! Я знаю, что времени в обрез, и делаю все что могу. Эта сука продолжает поиск. И ты знаешь, я по-прежнему не могу ее вычислить. Мистификация какая-то! Возможно, она зарегистрировалась под другой фамилией, когда приехала в Москву, или просто хату сняла. Ладно, все фигня, сейчас не об этом. Пометь у себя имя: Александра Демидова! Я почти не сомневаюсь, что это именно она, но и Алину Репину тоже нельзя сбрасывать со счетов. Короче, все — буду держать тебя в курсе… — Крюгер отключил мобильный, бросил его на диван, сладко потянулся и, решив принять душ, направился в ванную, сбрасывая с себя по ходу движения вещи. Свитер и футболка сиротливо остались лежать на полу коридора. Эту его отвратительную привычку — разбрасывать вещи где попало — ненавидели все его жены… Жены, жены, жены… «Почему я не женился на сладкой девочке Соне?» — размышлял Михаил, намыливая себя мочалкой. Она-то уж точно не стала бы предъявлять претензий по поводу таких пустяков, как раскиданные повсюду носки и измятые рубашки. Ласковая, мягкая, податливая, все та же, как много лет назад. А он-то испугался, что она изменилась! Нет, люди не меняются. Только почему-то стало опять скучно. Пропал азарт, пропал интерес, исчезла тайна…
ГЛАВА 15СНЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Сергей Петрович дремал в своем кабинете, положив голову на стол и прикрывшись протоколом из дела об убийстве гражданина Ведерникова гражданкой Ведерниковой, а Кирилл Олейников мчался по Ленинскому проспекту на всех парах, выжимая все, что можно, из своего автомобиля. Он был горд собой и слегка растерян — ему удалось выяснить потрясающую, но при этом весьма необычную информацию, которой он жаждал поделиться немедленно со своим кумиром, майором Аниным. В предвкушении поощрения за свой оперативно-розыскной талант он гнал свою старенькую «Оку» с запредельной скоростью — 70 км. в час — и чувствовал себя Шумахером. Лихо вписавшись в крутой поворот, Кирилл припарковал «Оку» на стоянке, тщательно приладил к рулю и педалям противоугонное устройство, как следует запер дверь, поставил машину на сигнализацию и, полыхая ярким румянцем, который рваными пятнами разлился по его курносому прыщавому лицу, широким шагом вошел в здание прокуратуры.
Влетев по лестнице на второй этаж, оперативник подошел к кабинету Анина, пригладил ладонями вставший дыбом ежик светлых волос, откашлялся, набрал в легкие побольше воздуха, постучался и, не дождавшись ответа, распахнул дверь.
— Сергей Петрович! — заорал он с порога. — Крюгера нанял урожденный Князь Филипп Волынский! Потому что его жена, княгиня Волынская, сидела с Тамарой Качалиной на одной зоне, потом сошла с ума, но князь ее спас и увез в Париж, где впоследствии она вышла за него замуж, и теперь она владелица одной из самых крутых ювелирных фирм в Европе. Вот! — выдал Кирилл, замолчал и во все глаза уставился на следователя, который, вскочив со стула и размахивая какой-то бумагой, хаотично забегал по кабинету, матюгаясь на все стороны. — Что это с вами, Сергей Петрович? — с опаской спросил Олейников, отступая на несколько шагов назад.
— Какие, на хрен, князья?! Твою мать! — выдал Сергей Петрович, широко зевнул, плюхнулся в свое кресло, зевнул еще раз, потер покрасневшие воспаленные глаза и опять зевнул. — Извини, Кирилл. Задремал маленько, всю ночь работал, — после паузы сказал Анин, которому стало неловко за свое грубое поведение. — Ты что мне — фильм какой-то рассказывал или про книгу? Сквозь сон слышал, ты про каких-то князей да княгинь мне поведал. Занимательно, очень занимательно! Молодец, просвещаешься, значит. Я и сам историей в свое время увлекался. Как там — Куликовская битва, гардемарины, ну, и все такое. Правда, нестыковка есть, и весьма существенная. Не было в то время прописки, это я тебе точно говорю!
— В какое — «То»? — выпучил глаза Олейников.
— Опять же, переборщили с розовыми соплями. Да никакой нормальный князь не стал бы брать в жены бывшую зечку, к тому же — сумасшедшую, — убежденно сказал следователь, встал со стула и, сладко потянувшись, подошел к чайнику, чтобы приготовить себе крепкий кофе и хоть как-то прийти в себя. Включив чайник, Сергей Петрович насыпал в чашку две ложки темно-коричневых гранул «Нескафе», потом, немного подумав, добавил еще одну ложку, припорошил все сверху сахарным песком и обернулся к Олейникову: — Кстати, из-за чего она сошла с ума?
— Из-за того, что ее названная дочь погибла во время пожара в детском доме, она тогда еще не знала, что Юлия Качалина оказалась жива. Несомненно, дневник, найденный в номере Крюгера, написан ее рукой, — буркнул расстроено Кирилл, Сергей Петрович вздрогнул и наконец проснулся.
— А теперь, Олейников, — после долгой угрюмой паузы сказал следователь, — сядь, пожалуйста, на стул и подробно расскажи мне всю эту сопливую мелодраму еще раз, только опираясь на факты. Кто такой этот князь Филипп Волынский и его счастливая сумасшедшая жена?
— А кофейку у вас можно попросить? — застенчиво спросил Кирилл. — Чайник уже вскипел.
— Можно, Кирюша, можно, — льстиво улыбнулся следователь, — в данный момент тебе можно все, или — почти все.
— Тогда слушайте, Сергей Петрович… Кстати, кофе я не очень люблю, заварите-ка мне лучше чай.
Статистика говорит о том, что чаще всего самые запутанные дела раскрываются не в итоге кропотливой работы, и даже не в результате великолепных аналитических способностей следователей и оперативников, как можно было бы предположить, а благодаря случайным стечениям обстоятельств… Вот именно такое случайное стечение обстоятельств, которое пролило свет на темное дело об убийстве Ларисы Головиной, и произошло с Кириллом Олейниковым сегодня днем.
Ближе к полудню, скрипя старыми суставами и опираясь на трость, в кабинет вошел седовласый старик в пенсне и с саквояжем, вежливо поздоровался и присел на стул. Царственная осанка и массивный перстень на артритных пальцах поразили Олейникова — никогда прежде подобных аристократических субъектов он в своем кабинете не наблюдал. Еще больше Кирюшу поразил год рождения визитера — взглянув на паспорт, Олейников методом сложных умственных математических вычислений вывел число 90, слегка одурел и полез за калькулятором…
— Не удивляйтесь, молодой человек, — благодушно улыбнулся старик, заметив недоумение в глазах оперативника и калькулятор в его руках, — в нашей семье все — долгожители. Моя маменька ушла на небеса в возрасте 83 лет, но далеко не старость послужила причиной ее ухода. Гарцуя в Коломенском парке на лошади вместе со своим новым мужем, она неудачно упала и сломала себе шею. Вот такая печальная история. А я ведь предупреждал ее, что этот брак добром не кончится. Мезальянс, знаете ли!
— В чем же был мезальянс? — заинтересовано спросил Олейников.
— Во всем. Муж моей маменьки был младше ее на двадцать пять лет! И хотя она в свои 83 еще имела цветущий вид и выглядела гораздо моложе своих лет, всем было понятно, что претендент на ее руку и сердце — прохиндей и негодяй. Однако никакие доводы на маменьку не действовали, она была так безумно влюблена и по этой причине близорука, что прописала предмет своих воздыханий в нашу квартиру, в родовое гнездо, где он и проживает по сей день на всех законных основаниях. Так вот, молодой человек, постепенно мы подошли к сути проблемы, с которой я к вам пожаловал. Дело в том, что в той же самой квартире живу я и до последнего времени обитала моя обожаемая супруга…
— А, я понял, — радостно завопил Кирилл, решив щегольнуть своей сообразительностью, — вы пришли с жалобой на мужа вашей маменьки! Житья не дает? В данном случае вам поможет только одно — размен квартиры.
— Размен был исключен с самого начала — маменька строго-настрого запретила мне это делать. Хотя теперь я думаю, что был не прав, и сейчас вы поймете, почему, — хмуро сказал старик и положил перед Кириллом какую-то бумагу.