Оно какое-то аристократически тонкое, но все же. Я не могу перестать улыбаться.
— Звучит чересчур благородно и сладко. В чем подвох, идеальный мужчина?
— Мы все с подвохом. Я не идеален, далеко нет.
— Так, может, поделишься?
— Я могу, — выдыхает князь, вторгаясь в мое личное пространство. Разрывая его в клочья, вдребезги.
Один резкий вдох, и он прижимает меня к колонне своими бедрами, своим мощным телом. Сказать, что я оторопела от шока, значит ничего не сказать.
Я чувствую… дикое приятное волнение и всепоглощающую пустоту одновременно. Стыд и вину. Интерес и желание насолить Коулману.
— Что ты делаешь? Я… я замужем… и… что происходит? — начинаю паниковать я, ощущая жар, исходящий от сильного мужского тела. Боже, разве меня не должно отвернуть от него? Не отворачивает… Мягко говоря, он мне приятен.
Значит ли это, что Коулман в объятиях той сучки Леони не так уж повинен? Быть может, человек — по природе своей существо полигамное?
— Ничего. Просто проверяю, — сглотнув, выдает Себастьян, накрывая ладонью мою шею. Он не сжимает ее, не держит… скорее, обволакивает. Дает мне дышать, не внушая страха. При этом — управляет пульсом, поглощая взглядом.
— Что, прости, проверяешь таким образом?
— Химию, — усмехается Себастьян. — Мне кажется, она есть. А тебе? — подразнивающим движением его губы приближаются к моим.
— Отпусти меня.
— Ага. Обязательно, — но вместо того, чтобы выполнить сказанное, Себастьян раскрывает мои губы языком и ныряет им в глубь моего рта. Со стоном, я позволяю ему это сделать. Низ живота бешено пульсирует, когда я представляю, какую боль бы причинила эта картина Мердеру. Да… месть — это блюдо, что подают холодным.
— Забудь о нем, mon ange, — его низкий голос отдается вибрациями на моих губах. Я растворяюсь в поцелуе, принимая, плавясь, погружаясь… мысли исчезают, остаются лишь ощущения. Сплетаются руки и губы, языки. Я отвечаю им, кусая и прижимаясь всем телом ближе, и вновь отдаляясь. Его ладонь все еще на моей шее, а большой палец скользит по пульсирующей вене, но мягко так… безопасно.
В конце концов, я прихожу в себя и вмазываю вторую пощечину за сегодняшний вечер. Да, князю Монако. Мама рассказывала, что их с отцом знакомство произошло с подобного действия. Очевидно, раздавать оплеухи у меня в крови!
— Заслуженно, — цедит князь, явно ощущая полное удовлетворение от того, что заполучил желаемое. Как и говорил.
— Определенно, — отталкиваю Себастьяна, все еще тяжело дыша и часто моргая.
— Я просто знал, что ты тоже этого хочешь. Чувствовал, — коротко поясняет он непоколебимым тоном, словно несколько секунд назад не стонал в мои губы.
Проклятье, это было горячо. Очень. Мне и стыдно, и радостно. Может, на Коулмане мир клином не сошелся? Но… не обманываю ли я себя? Вполне вероятно, все это волнение связано лишь с тем, что я жутко хотела сделать ему больно?!
— Не хотела я этого, — отрезаю я, как ни в чем не бывало. — И… отвези меня домой, к мужу. Все, что произошло в Монако, останется здесь. Это было неправильно.
— Забавная ты, Анджелина, — выносит вердикт он.
— Это еще почему?
— Ты думаешь, что все в тебе ценят «правильность и идеальность». Возможно, так и есть. Но я заметил то, что сама ты в себе ценишь. И я способен тебе это дать в той мере, какой ты представить себе не можешь, — загадочным тоном обещает князь.
— И что же это?
— Свободу, — коротко отзывается он.
Так, не надо… не надо тут быть таким проницательным и демонстрировать то, насколько хорошо ты меня чувствуешь и читаешь.
— Мне нужно вернуться к мужу.
— Звучит чертовски сексуально, учитывая тот факт, что мы творили минуту назад. Так, на яхту? — легким движением руки он указывает путь к машине. — И не задавай вопросов. Да, я сам тебя отвезу.
Примерно через десять минут молчания мы тормозим у знакомой пристани.
— Если понадобится помощь. Любая. Я к твоим услугам, — немного отстранённо предлагает князь. Я не знаю, что это — банальная вежливость или его искреннее желание, поэтому просто… молчаливо тушуюсь, до сих пор испытывая неловкость из-за нашего поцелуя. Точнее, правильнее сказать… смущение.
— Хорошо. Спасибо.
— Не стоит благодарности. Возьми, — он протягивает мне свою визитку. — Это мой личный номер на случай, если ты вдруг окажешься в затруднительном положении.
— Я не могу его взять, — колеблюсь, глядя на кусок пластика. Вряд ли он мне поверит, если я скажу, что Кол лишил меня возможности пользоваться телефоном.
— Это ни к чему тебя не обязывает, а мне будет спокойнее от мысли, что может быть однажды я окажусь тебе полезным, — Себастьян искренне улыбается.
— Спасибо, — смущено бормочу я, понимая, что отказаться от предложения князя все равно, что нанести личное оскорбление. Открыв сумочку, я прячу визитку в пудреницу, надеясь, что Мердер не опустится до того, чтобы рыться в моей косметике.
— И, Анджелина…, — он вдруг резко берет меня за руку, когда я порываюсь выйти из Ройса не дожидаясь демонстрации его хороших манер. — Ты заслуживаешь большего, — многозначительным шепотом подводит черту Себастьян Гримальди.
— Не вам судить, князь, — холодно отрезаю я и выхожу из машины, аккуратно закрыв за собой дверь.
Искра была. Определенно была.
Но впереди меня ждет мое личное полыхающее пламя…
На яхте меня встречает обслуживающий персонал и охрана Мердера. Я спускаюсь в крохотный спортивный зал, из которого доносятся рычащие звуки. Мердер явно вымещает свой гнев на боксерской груше. Прошло куча времени, а он все еще заведен?
Когда я вижу его, понимаю, что Брейн находится не в себе. Взгляд — сосредоточенный, цепкий, дикий. Удары — точные, жесткие, можно сказать — смертельные.
И я, кажется, бегу на обстрел или обезумела окончательно, потому что выпаливаю ему все, как есть, когда он замечает, наконец, что я вернулась, и поднимает на меня взгляд:
— Я целовалась с Себастьяном Гримальди. И мне это чертовски понравилось, — нагло заявляю ему в лицо.
Глава 8
Снова вижу этот сон, где мы с Пикси бежим по пустыне. Теперь он повторяется каждый раз, когда мое сознание переходит в спящий режим. Словно кто-то загружает долбанный троян в мой мозг, стоит мне вырубиться.
Мы опять в пустыне, среди рыжих барханов и бесконечных песков, обступивших разрушенные руины древних поселений. Я крепко держу ее за руку, над нашими головами плавится солнце. Песчаная пыль скрипит на зубах и забивает ноздри, обжигающий ветер, невыносимое пекло. Горло горит от жажды, сердце молотом колотится в груди, каждый выдох опустошает легкие, лишая сил, пот заливает глаза, а ноги горят от боли, словно мы бежим по разбитым стеклам. Хочу оглянуться, посмотреть, что за угроза таится за спиной, но не могу — мышцы шеи парализует необъяснимый страх.
Мы минуем последние развалины, впереди только пылающий жар пустыни, под ногами жалящие осколки, а за спиной леденящий холод. Я чувствую, как невидимые щупальца впиваются в немеющий затылок, цепляются за плечи, вгрызаются в позвоночник, и я, как подкошенный, падаю на колени, выпуская пальцы Пикси. Боль разрезает кожу, сочится кровью сквозь раны, образуя вокруг меня багровые озера. Соленые и густые, я тону в них, захлебываюсь, исчезаю.
В ушах звенит от бешеных ударов пульса, и сквозь нарастающий гул я слышу вопль Анджелины. Звонкий, отчаянный, полный ужаса. Она кричит мое имя, умоляя меня…
— Пожалуйста, Колман… Прошу тебя… Проснись!
Я открываю глаза, все еще оглушенный и частично парализованный. Внутри все горит, не чувствую онемевшие конечности, но ощущаю липкий ледяной пот, струящийся по телу, и металлический привкус крови во рту. Голова взрывается от сверлящей боли, зубы стучат, прерывистое дыхание сушит горло, тьма перед глазами сгущается, а потом отступает, рассыпаясь на миллиарды пикселей. Я пытаюсь пошевелиться, и каждую мышцу пронзает острыми колющими спазмами, желудок скручивается, к горлу подступает желчь, и меня выворачивает наизнанку. Пока меня рвет прямо на пол, я слышу испуганный женский крик, как продолжение кошмара, преследующего меня наяву.
— Колман, пожалуйста. Прекрати. Мне страшно. Умоляю тебя, хватит…
Это Пикси. Ее голос. Она вернула меня из области тьмы и просит остановиться.
Какого хрена происходит?
Тряхнув головой, изгоняю багровый туман из еще расплывчатого сознания. Хочу вытереть рот, дергая правой рукой, но она не подчиняется. Запястье окольцовывает режущая боль, раздается звяканье железного браслета. Это лязгает натянувшаяся короткая цепь наручника, приковавшая мою окровавленную руку к металлической перекладине неподъёмного силового тренажёра. Я пытался освободиться? Наверное, да, иначе откуда столько крови?
— Мердер, посмотри на меня. Скажи, что ты в порядке, — отчаянно умоляет ангел. — Скажи, что все закончилось. Я помогу тебе. Клянусь, я помогу. Только скажи мне как… Что мне сделать, Кол?
Стиснув зубы, я делаю еще одно усилие и поднимаю голову, звон в ушах усиливается, боль вбивается гвоздями в затылок и основание шеи, но мне удается рассмотреть Пикси сквозь распыляющиеся перед глазами черно-бурые пятна. На мгновение сердечный клапан сдается и останавливается, пустой желудок снова сжимается, но я сдерживаю рвотные позывы, медленно дыша через нос.
— Ты понимаешь меня, Коул? Слышишь, что я говорю? — ее голос дрожит и срывается, губы искусаны до крови.
Она сидит полу на противоположной стороне каюты, прислонившись спиной к стене, руки связанны моей футболкой, платье разодрано на груди и свисает жалкими лоскутами. Она была так прекрасна в нем… Когда… Когда, черт возьми, это было?
Возникший следом вопрос лишает меня дыхания.
Что я сделал?
— Колман, скажи хоть что-нибудь, — душераздирающий вопль срывается с дрожащих губ, на зарёванном лице с подтёками туши неподдельный ужас и страх.