— Хочешь, я скажу, детка?
Один шаг, другой, и между нами снова не остается пространства. Анджелина медленно поднимается на ноги, придерживаясь ладонями за стены за своей спиной. Ее настороженный взгляд не отрывается от моего лица. Загнанная в угол, она так напугана, что кажется, даже не моргает.
— Ты боялся, что причинишь мне боль, — дрогнувшим голосом произносит Энжи. Приблизившись вплотную, я упираюсь одной рукой о стену, второй лениво убираю прилипшую к губам светлую прядь и нежно провожу кончиками пальцев по бледной щеке.
— Только боль? — наклонившись, я почти касаюсь губами мочки ее уха. — Думаю, я хотел убить тебя, детка, — шепчу, раздувая дыханием тонкие волоски. — Я и сейчас этого хочу. Очень хочу, — признаюсь, положив ладонь на ее плечо и несильно сжав.
— Так сделай это! — с внезапной яростью шипит Энжи. — Закончи этот гребаный кошмар. Или цирк. Или то и другое вместе. Убей меня, Мердер, или отпусти.
— Отпустить? — отстранившись, я встречаю горящий отчаянной решимостью взгляд. — Хочешь свалить, детка?
— Да, хочу, — бросает она мне в лицо. — Потому что мне осточертело каждый раз трястись от страха не дай бог хоть чем-то огорчить своего психованного мужа.
— Хоть чем-то? Ты где-то таскалась с этим княжеским выродком, мечтающим залезть тебе в трусы, — рычу, ударяя кулаком в стену. Энжи даже не вздрагивает, продолжая сверлить меня ненавидящим взглядом. — У тебя хватило наглости явиться и сообщить мне, как тебе понравилось целоваться с Гримальди, но потом ты струсила и предпочла скрыть этот факт. Да и зачем говорить, если все так удачно сложилось, и твой психованный муж забыл, какого х**у него снесло крышу? Иногда мои провалы бывают удобны и тебе. Да, детка? Я мог никогда и не узнать о том, как ты славно порезвилась со своим князем, но тебе не повезло. Ты правильно сказала, если я чувствую боль, то не задумываясь бью в ответ, а если я чувствую угрозу, то мой мозг начинает искать выход, активируя все ресурсы и восстанавливая стертые фрагменты памяти, необходимые для четкого видения проблемы. Незапланированная перезагрузка, детка. Тебе просто не повезло, — обхватив ее скулы, я сильно сжимаю пальцы. — Ты сохранила его номер, сука.
— Я не собиралась ему звонить, — ударившись затылком о стену, сдавленно мычит Энжи.
— Но передумала, когда я поймал тебя с поличным и устроил взбучку!
— Я этого не делала! Не знаю, как на нас вышли, но я не звонила Гримальди, — ее голос срывается от крика.
— Тогда какого хера ты хранила его номер в своей долбаной косметичке? — рычу я в ответ, наклоняясь так близко, что вижу серебристые крапинки в посветлевших от гнева голубых радужках.
— На экстренный случай! — вопит она, повторяя мою недавнюю фразу.
— Какой! На х**! Случай! — каждое слово я вбиваю ударом кулака в бетонную стену. От вибрации с потолка на наши головы сыплется штукатурка, но вместо того, чтобы заткнуться и признать, что налажала, наглая бесстрашная стерва впивается когтями в мое запястье, удерживающее ее скулы мертвой хваткой.
— Ты меня бросил, — ядовито шипит она, когда мои пальцы непроизвольно разжимаются. — Оставил одну посреди площади, в чужом городе. Меня могли ограбить, изнасиловать. Да что угодно, но тебе было плевать. Тебя, как обычно, перемкнуло, потому что я посмела сказать то, что твоей раздутой гордыне пришлось не по вкусу. Где гарантия, что ты не проделаешь это снова? Как я могу быть уверена, что ты не слетишь с катушек и не кинешь меня в очередном мегаполисе, отправившись снимать напряжение в ближайший помойный клуб? Именно так ты и поступил вчера, Мердер!
— Отличный повод, чтобы позвонить Гримальди. В любое время, бл*дь, как он и просил. Успела представить, как будешь благодарить его за чудесное спасение, или ты уже успела подставить ему свою дырку? Понравилось тебе, сука? Понравилось? — я снова луплю в стену, а Энжи, яростно зарычав, меня — со всей дури лбом в подбородок. От резкой боли в глазах на долю секунды темнеет, я отшатываюсь назад, и не успев проморгаться, получаю звонкую пощёчину, а потом град ударов по груди и плечам, и снова по лицу.
— Тебе нравится боль, ублюдок. Получай, — взбешено рычит разъярённая ведьма, продолжая хлестать меня по щекам. — Наслаждайся, сукин сын! Ты же этого добиваешься? Хочешь, чтобы я тебя ненавидела?
— Ты перегрелась, детка. Тебе надо остыть. — прикрываясь руками от ее хаотично наносимых ударов, я пячусь назад, но она и не думает останавливаться, а только входит во вкус.
— Мне не нужно остывать, это ты прячешься или сбегаешь, а я так не могу. Если меня разрывает изнутри, то ты это увидишь и почувствуешь. И ни черта мне не сделаешь, — тяжело дыша, она прерывается, чтобы убрать с лица растрепавшиеся волосы, и снова набрасывается на меня с кулаками. — Ни черта не сделаешь, — ухмыляясь, повторяет Пикси, оттесняя меня все дальше. — А знаешь почему? Потому что ты долбанный трус, которому проще запугивать меня, чем признать, что на самом деле ты боишься, что я никогда не выберу тебя. Но ты лучше отгрызешь свою руку, чем тронешь меня. Ты мой карманный рыцарь, Мердер, и, если я захочу, тебе придется им быть, иначе ты меня потеряешь? Понял меня? — она толкает меня в грудь, и я плюхаюсь задом на край кровати. — Ты меня понял? — еще одна пощечина обжигает онемевшую щеку. Она бьет не по-женски сильно, выливая на меня всю накопившуюся за время наших бегов ярость, и, наверное, я должен разозлиться, но почему-то улыбаюсь, как полный кретин, сам до конца не осознавая, что означает это теплое ликующее чувство, расползающееся по грудной клетке.
— Я тебя понял, ангел, — коротко киваю, перехватив занесённую ладонь. — Достаточно. Ты меня убедила, — говорю я, замечая мелькнувшее в глазах Пикси замешательство.
Она не дергается, не вырывается, не предпринимает новых попыток нападения, черные зрачки расползаются по голубой радужке, и уверен, что сейчас мы думаем об одном и том же, точнее до одури хотим одного и того же. Температура между нами мгновенно меняется, подскакивая до максимальных отметок.
— А теперь иди сюда, детка, — схватив свою взмокшую и задыхающуюся жену за бедра, я рывком усаживаю на себя и с голодным неистовством набрасываюсь на ее губы. Она гортанно стонет, не менее страстно отвечая на поцелуй. Скользнув ладонями под задравшееся платье, нетерпеливо сжимаю ее ягодицы, и она призывно прогибается, потираясь промежностью о вздувшуюся ширинку.
— Ты бессовестная скотина, Мердер, — рвано выдыхает она, стаскивая с меня футболку. За секунду я то же самое проделываю с ее платьем и своими джинсами. Сдвинув в сторону полоску трусиков, мощным рывком насаживаю Пикси на свой раскалённый член, до упора наполняя ее собой. Она что-то невнятно бормочет, зарываясь пальцами в мои волосы, и разводит колени шире, начиная двигаться вместе со мной.
— Стоп, Мердер. Я больше не могу, — спустя три часа бешенного секса на отельных простынях, ангел все-таки сдается, выбираясь из-под моего мокрого от нашего общего пота тела. Как бы она не старалась, ей еще ни разу не удалось обскакать меня первой, и этот факт ее жутко раздражает.
Энжи по какой-то известной только ей причине убедила себя в том, что если у меня остались силы после секса с ней, то я обязательно должен потратить их в чужой постели. Это полный бред. Я никогда не трахался сутками, даже если бы и имел подобный физический потенциал. И мне никогда не хотелось трахать какую-то одну конкретную женщину. Разумеется, я не всеяден, и определённый критерий отбора у меня имелся, но даже те девушки, что вписывались в него идеально, не оставляли ни малейшего желания хотя бы запомнить их лица, не говоря уже об именах. В моей жизни не было привязанностей и симпатий. Никки не в счет, она больше друг, и ее я трахал тоже по привычке, и потому что она сама этого хотела. Мы оба не вкладывали большого значения в секс, и я был уверен, что так навсегда и останется. Когда я жестко подсел на дочь шейха, то сам пришёл в легкий ах*й, но даже тогда мне и в голову не могло прийти, что мне будет достаточно только одной женщины. И даже если это временное явление, и когда-нибудь мне захочется вернуться к старым привычкам, я не собираюсь скрываться, периодически сворачивая налево. Если я почувствую потребность трахнуть кого-то еще, Энжи узнает первой, и мы попробуем найти компромисс. Сомневаюсь, что она сможет подобное принять, но какой смысл заморачиваться об этом сейчас? Позиция Анджелины в отношении секс экспериментов мне так же абсолютно ясна и очевидна. Стоит только вспомнить, какую истерику она устроила, когда на какой-то вечеринке я предложил прихватить активно липнувшую к нам обоим девчонку в наш номер. Пикси до сих пор припоминает мне тот случай при каждой ссоре. Но при этом все три месяца, что мы переезжаем из страны в страну, держала при себе визитку монакского выродка на «экстренный случай».
«Я целовалась с Себастьяном Гримальди. И мне это чертовски понравилось».
— Коулман, — словно забравшись в мои мысли, зовет меня Пикси, придвинувшись ближе и дотрагиваясь до морщинки между моими бровями. — Ты думаешь о чем-то плохом. Я сразу вижу это по твоему лицу. Ты закрываешься, прячешься в свой чертов шкаф. Не делай так больше. Говори со мной обо всем. Я пойму.
— Тебе действительно понравилось? — всмотревшись в наполненные искренней теплотой глаза, натянуто я. Она несколько раз моргает, нахмурив аккуратные брови. — Гримальди. Он тебе нравится? — поясняю я, ощущая давящую тяжесть в груди.
— Тебе правду сказать? — облизав губы, серьёзно уточняет Энжи. Я киваю, и напряжение внутри становится невыносимым. Она кладет голову мне на плечо и обнимает одной рукой.
— Ну… Он князь, а это уже огромный бонус. Холостой, нестарый, симпатичный, воспитанный, умеет произвести хорошее впечатление. Такие мужчины, как Себастьян Гримальди, — мечта любой девушки, — рассуждает Пикси, словно специально испытывая мое отсутствующее напрочь терпение. — Но я не одна из этих девушек, Кол. Гримальди — не герой моего романа и никогда бы им не стал. У меня есть свой, сумасшедший, грубый, невыносимый, абсолютно озабоченный и безнадежно любимый.