— Больше суток назад я взял миллион из ячейки, — напряжённо произносит Чаппи. — И привез деньги сюда. Если след ведет из офшорной зоны, то мы прямо сейчас находимся под прицелом спецслужб.
— Вероятно так и есть, — мрачно соглашаюсь я, обводя взглядом собравшихся. — В Голландии нас упустили, и теперь будут действовать тихо, чтобы не спугнуть цель. Только поэтому парни в масках не спешат выносить двери. В вооруженном захвате нет особой необходимости. Рано или поздно мне придется выйти из квартиры, и тогда настанет их черед действовать.
— А если выйду я? Это же конец всему…, — Никки обреченно стонет и садится задницей прямо на пол. Чап спешит к ней, предлагая свою руку и бубня что-то вроде: «Брейн что-нибудь придумает. Он гений. Мы еще всех уделаем, крошка…»
Поражаюсь неиссякаемому оптимизму этого парня и отчасти польщен его верой в меня. Я прошу их обоих оставить нас с Энжи вдвоем, и только после того, как они уходят, поворачиваю голову и смотрю на Пикси, сидящую по правую руку от меня. У нее необыкновенные глаза, прозрачные, как океан, и как зеркало, отражающие все ее мысли. Сейчас в них бушует настоящий шторм, в котором она отчаянно пытается выжить, цепляясь за обломки разрушенного корабля.
— Бежать больше некуда? Да? — тихо спрашивает ангел, изо всех сил стараясь казаться сильной. И смелой. Но ей не надо казаться. Она такая и есть.
— Да, детка, — киваю я, дотрагиваясь пальцами до ее щеки. Закусив губу, она опускает ресницы, пряча от меня свои слезы.
— Но ты же найдешь выход? — в надтреснутом голосе еще звучит надежда.
— Не знаю, ангел, — честно признаюсь я. Энжи сдавленно всхлипывает, и я осторожно беру ее лицо в ладони. — Посмотри на меня, Энжи, — мягко требую я. — Ты сейчас должна собраться и выслушать меня. Сможешь отключить эмоции и сосредоточиться?
— Не проси меня…, я боюсь…, — ангел дрожит, отчаянно мотая головой, глотая сдавившие горло слезы.
— Это очень важно. Для нас обоих, — уговариваю я, стирая соленую влагу большими пальцами. — Мне нужна твоя помощь. У нас немного времени, детка. Может быть, час, а, может, пара минут. Если в ближайшее время я не выйду отсюда, начнется штурм. Будем сопротивляться, они откроют огонь, кого-то могут ранить. Понимаешь? Мне придется это сделать. Других вариантов нет.
— Я пойду с тобой, — хрипло шепчет Пикси, впиваясь ногтями в мои ладони. — Мы не сделали никому ничего плохого. Почему нас просто не оставят в покое?
— Дело вовсе не в нас, детка. Совсем не в нас, — отрицательно качаю головой. Она собирается возражать, и я целую ее дрожащие губы, целую до боли, оставляя на своём языке металлический солоноватый вкус. Кровь и слезы… Я буду помнить горькую боль этого поцелуя даже вечность спустя.
— Я все им объясню, — отстранившись, Энжи цепляется пальцами за мою футболку, словно пытаясь удержать, пока еще может… — Я буду умолять, Кол. Амиран услышит меня. Услышит, вот увидишь. Я умею быть очень убедительной, — уверенно кивает, улыбаясь сквозь слезы.
— Это не Амиран, ангел, — разбив последнюю надежду Пикси, я нежно глажу ее по щеке. В серебристо-голубых глазах застывает недоумение. — Письмо прочитал не только твой отец, детка. Я получил ответ. Аль-Мактум предупредил, что я нахожусь под прицелом американской разведки. Группа захвата в Амстердаме была организована не с подачи АРС. Это ЦРУ, малышка. И им нужен я, только я. Амиран дал мне два дня на то, чтобы я принял верное, по его мнению, решение. Он все организовал для нашего возвращения. Завтра в шесть утра мы должны были вылететь из Нью-Йорка в Асад.
— И ты молчал? — потрясенно спрашивает Энжи. — Амиран предложил тебе выход, а ты…
— Я еще ничего не сказал тебе об условиях, — перебиваю я, крепче сжимая в ладонях заплаканное лицо. — Развод, закрытое расследование и объективный суд. Именно в этом порядке, ангел.
— Мы бы все решили! — горячо возражает Пикси. — Они не могут нас заставить. Ты мой муж, и я буду рядом, что бы не случилось, — она порывисто прижимается ко мне, хватаясь за плечи. Ее мокрая от слез щека касается моей, а губы надрывно повторяют: — Я никогда от тебя не откажусь.
— Тебя никто и не спросит, детка, — хрипло шепчу я, отрывая ее от себя и заглядывая в полные невыносимой боли глаза. — А я лучше сдохну, чем увижу, как ты выйдешь замуж за аль-хер-знает-кого.
— Этого не случится, Колман. Никогда. Я клянусь тебе… — она срывается на плач, не выдержав внутреннего напряжения. Обхватив ее за талию, я рывком усаживаю перепуганную жену себе на колени. Обеими руками крепко прижимаю к груди.
— Ты полетишь одна, детка, — уткнувшись в белокурые волосы, я вдыхаю умопомрачительный аромат. — Других вариантов нет. — Она резко дергается в моих объятиях, но я не позволяю ей вырваться, удерживая на месте. — Успокойся, ангел, и послушай. Внизу агенты ЦРУ. Операция по захвату может начаться в любой момент. Никто не придет на помощь. Мы в ловушке. Но если я спущусь к ним один, то у вас будет фора. Это старый дом, здесь широкие вентиляционные шахты, через которые можно будет перебраться в техническое помещение и переждать там.
— Значит, мы можем уйти все вместе, — с вновь вспыхнувшей надеждой восклицает Энжи.
— Они знают, кто я такой и какую пользу могу принести, если начну сотрудничать. Вы им не нужны, ангел. Только я, — отпустив ее плечи, позволяю Пикси вырваться. Вскочив на ноги, она непреклонно смотрит на меня, все еще отказываясь признавать неминуемый финал. — Если я не сдамся, он перетрясут весь дом, и тогда мы все окажемся в американской тюрьме.
— Предложи другой вариант. Я отказываюсь бросать тебя здесь и бежать, — яростно возражает Энжи, четко проговаривая каждое слово.
Сделав глубокий вдох, я тоже поднимаюсь, и теперь мы стоим лицом к лицу. Она не отступит, если я не дам ей надежду.
— Другой вариант был, но мы потеряли сутки, ангел. Я немного не успел, — сделав шаг вперед, беру ее за руку и, не отрывая взгляд от бледного лица, на котором лихорадочно горят голубые глаза, вкладываю в женскую ладонь карту памяти. — Ты можешь мне помочь, Энджи. Ты передашь это Амирану, когда вернешься домой. Дальше все будет зависеть от того, как он решит использовать полученную информацию. Это наш единственный шанс, ангел. Я могу на тебя рассчитывать?
Она молчит, до крови искусав губы, на лице смятение и неуверенность, приправленные всеми оттенками страха. Мой ноутбук издает протяжный сигнальный звук, оповещающий о завершении процесса ликвидации системы.
Столкнув нас лбами, я говорю Пикси, что все кончено.
— Доказательства существования Колибри и моей причастности к созданию вируса безвозвратно утеряны. В конечном счете, им нечего будет мне предъявить, — с тяжелым сердцем я даю своему напуганному ангелу призрачную надежду, обещая самому себе, что это моя последняя ложь. Ложь во спасение. Я должен. Иначе она не уйдет.
— То есть тебя могут отпустить? — распахнув ресницы, Энжи недоверчиво смотрит мне в глаза. Я киваю, целуя ее в кончик носа.
— Пожалуйста, скажи, что ты не врешь мне сейчас, — умоляет Пикси, разрывая мне сердце. Она крепко обнимает меня, словно пытаясь соединить наши тела в одно целое.
— Я говорю правду, детка, — отвечаю сиплым голосом и снова целую ее, на секунду закрывая глаза. Всего одну. Боже, как она пахнет… Дьявол, каким же коротким оказалось наше «сейчас»!
— Никки, Чап, — кричу я, резко разорвав объятия. Энжи еще цепляется за меня, но в ее глазах я уже вижу призрак прощания. — Никогда не отпущу тебя, детка, — произношу одними губами.
— Ты пообещал, Кол, — ловит она меня на слове и, сжав в кулаке микрофлешку, делает шаг назад.
— Брейн, внизу у подъезда нездоровая движуха началась, — врываясь в спальню, нервно сообщает Чаппи. Вероника, похожая на приведение, обреченно заходит следом. — Тачки без номеров сползаются, как муравьи со всех сторон. Маски-шоу решили нам устроить, сукины дети.
— Они потеряли сигнал. План застать меня врасплох и взять с поличным с треском провалился, — удовлетворенно ухмыляюсь я. — Вам надо уходить, — добавляю, прежде чем Чап успевает открыть рот. — Сюда, — даю знак всем троим идти за мной.
Открыв дверь ванной комнаты, быстро прохожу внутрь. Встав на унитаз, дотягиваюсь до вентиляционной решетки и с силой тяну ее на себя.
— Сначала женщины, потом ты. Три ответвления направо, потом прямо. Попадете в техническое помещение, — коротко инструктирую я, спрыгивая с унитаза, и ставлю решетку на пол. — Его нет в плане дома, там искать не станут, — вытащив смартфон из кармана, протягиваю Чаппи. — Телефон «чистый». Но звонок сделаешь только один, потом избавишься. В списке контактов вбит безымянный номер. Наберешь его, скажешь, что от меня, и сообщишь координаты. Вас заберут. Все понял?
— Да, — поспешно кивает Чап, убирая мобильник в куртку.
— Отвечаешь головой за обеих. Усек? — предупреждаю на всякий случай.
— Все сделаю в лучшем виде, — Чап выдает свою фирменную фразу, выжав из себя нахальную улыбку. — Не расплатишься, Брейн.
— Детка, ты первая, — перевожу взгляд на оцепеневшую Пикси. Протягиваю ей руку. — Давай, детка. Забирайся. Придётся немного испачкаться, но ты справишься и совсем скоро будешь дома.
— Коул… — она отрицательно трясет головой, глядя на меня с мольбой. — Я не хочу…
— Все будет хорошо, ангел. — мягко говорю я, и, взяв за плечи, быстро целую в дрожащие губы. — Мы неплохо повеселились с тобой, но самое интересное еще впереди. Веришь мне?
— Я тебя люблю… — подавленно всхлипывает Пикси.
— Безнадёжно? — я нахожу в себе силы ободряюще улыбнуться.
Она кивает сквозь слезы.
— Смертельно, детка, — шепчу я, склонившись к ее лицу. Последний рваный вдох, разделённый на двоих, и я быстро отступаю назад. — Помоги ей, — коротко бросаю Чаппи и, развернувшись, поспешно покидаю ванную.
Анджелина что-то сдавленно кричит мне вслед, снова и снова повторяя мое имя. Оказывается, бывают шрамы, которые нельзя закрыть цветными чернилами. Прямо сейчас мои внутренности обрастают кровоточащими рубцами. Это совсем другая боль, она не несет облегчение, не усмиряет гнев, не тушит ярость. Эта боль раздирает на части, медленно поджаривая на адском огне, не оставляя после себя ничего, кроме горького пепла.