— А потом тебе стало хуже, — с упреком перебивает Энжи.
— Мне стало хуже не из-за отсутствия нейролептиков в моем организме, — возражаю я, протягивая руку и поглаживая пальцами торчащую из-под одеяла щиколотку ангела. — Ухудшающее состояние было следствием их применения, а не наоборот. В моей дурной голове оказалось больше рубцов, чем на теле. Жутко звучит, но жесткий диск и правда сгорел, — вымучиваю из себя улыбку. — Как итог — я два месяца провалялся в искусственной коме в госпитале засекреченной тюрьмы для особо опасных преступников.
Анджелина издает шумный вдох, глядя на меня с откровенным ужасом. Я мягко сжимаю ее ладошку, согревая заледеневшие пальцы.
— ЦРУ хорошо заботится о пациентах, даже особо опасных, если рассчитывают извлечь пользу из сотрудничества, — успокаиваю напуганную жену. — Я пришел в себя частично парализованный и с ретроградной амнезией, чем сильно разочаровал следователей. Меня подлечили и как только я смог самостоятельно ходить, засунули в одиночку. Потом начались бесконечные допросы. Меня осматривали, тестировали, проверяли, даже пробовали пытать. Я не помнил ни хрена. Даже собственное имя забыл, — нервно смеюсь, запустив в волосы пятерню. Ангел смотрит, не перебивая и почти не моргая. Губы бледные, в глазах сострадание и гнев. Первое адресовано мне, а второе, надеюсь, нет. — Жуткое время. Ты не знаешь, кто ты, не понимаешь, чего от тебя хотят, учишься жить с чистого листа в далеко не самых благоприятных условиях. Знаешь, что самое удивительное, сейчас я почти не помню, что происходило в тот период. Сохранились только краткие фрагменты, и, наверное, это к лучшему.
— Боже, Коул, — побелевшими губами шепчет ангел. Я переплетаю наши пальцы, успокаивающе сжимая.
— Месяца через три, в допросной появился генерал Каттан, и в голове как прострелило, — продолжаю сдержанным тоном. — Мгновенно, детка. Я словно за секунду прожил целую гребаную жизнь. Не раз слышал, что такое бывает перед смертью, а у меня все наоборот. Я проснулся или воскрес из мертвых. Дальше мне предстояло самое сложное — не выдать себя.
— Это ужасно… — выдыхает Анджелина, прикрывая ладошкой дрожащие губы.
— Генерал обменял меня на серьезную информацию, хранящуюся на карте памяти, что ты передала Амирану. Как мы и договаривались, детка… Ты спасла меня, — я искренне улыбаюсь, подняв руку и скользнув пальцами по ее плечу.
— Что было на флешке? — не дыша, напряженно спрашивает ангел. В ее глазах намешано столько всего, что смотреть на нее мне становится физически больно. Она, как отражение всего ужаса, что случился с нами обоими.
— Доказательства шпионажа с перечнем настоящих имен внедренных агентов атарской разведки в госструктуры США, и как бонус — перехваченные инсайдерские данные, которые не успели «утечь» в Атар, — отвечаю максимально сжато и понятно, а в голове всплывает фрагмент, как генерал Каттан садится за прикрученный к полу стол.
Я в тюремной робе и наручниках, а он, сука, в военном мундире и со стаканчиком и контейнером с бутербродами. Генерал придвинул их мне с благодушной улыбкой. «Хочешь кофе, Коулман? Еще горячий. Специально для тебя принес». Слово в слово, за исключением имени. Нет, это не было случайным совпадением. Генерал хотел увидеть мою реакцию на повтор события многолетней давности, произошедшего в допросной анмарской тюрьмы, где я находился на его месте, а сын Каттана — на моем. И он ее получил, но не поверил. Подтверждать свой диагноз мне пришлось очень много раз, но в итоге, никто так и не смог его опровергнуть. Не зря же меня считали патологическим лжецом. Достоверно врать — это еще одно мое секретное оружие.
— Вот значит, чем ты собирался выкупить нашу свободу у Амирана… — размышляет вслух Анджелина, складывая полученные данные в своей голове в единую цепочку.
— Каттан отдал американцам не всё, — добавляю еще одно звено в общую схему. — Часть данных, касающихся причастности к шпионажу членов королевской семьи, была использована для урегулирования конфликта с аль-Рахимами.
— Амиран не растерялся, выжал от ситуации максимум с выгодой для себя и Анмара, — холодно ухмыляется Пикси. — Теперь понятно, почему мне так легко позволили уехать из страны. Он расплатился со мной за полезную информацию, но забрал самое ценное. Нечестная сделка. Ты тоже так думаешь?
— Как правитель и глава королевской семьи аль-Мактум все сделал правильно, — говорю совсем не то, что она хочет услышать, и точно не то, что думаю сам. Тем не менее мне отлично известно какими принципами руководствуется Амиран, принимая решения, и я способен понять и частично предугадать каждый его шаг. Случилось неизбежное, то, о чем предупреждала меня Эва Хоук, она же Ястреб, за сутки до своей смерти:
«Благосклонность короля — нестабильный резерв. Сегодня она есть, а завтра — ты в камере смертника».
— Ты знаешь, кто в тебя стрелял? — тихо спрашивает Энж, придвигаясь ближе и накрывая ладонью небольшой круглый шрам на моей груди.
— Знаю, — коротко киваю я, опуская взгляд на тонкую кисть. — Мы с ним об этом не говорили. Он уверен, что я не в курсе, но, если взглянуть на ситуацию под его углом, то я не оставил ему выбора, детка.
— Ненавижу это выражение! — яростно шипит Пикси. — Если бы на твоем месте был Каттан, или кто-то другой, он бы не стал посылать снайпера и нашел бы другой выход.
— У Амирана имелись причины сомневаться в моей преданности, — хладнокровно признаю очевидные факты. — Я представлял опасность для него лично и королевства.
— Оправдываешь его, — качает головой Анджелина, глядя на меня с недоумением.
— Я ненавижу его за то, что он сделал с нами, но не могу обвинять в том, что снайпер выполнил свою работу, — без лукавства отвечаю я.
— Он ее не выполнил, — цедит сквозь зубы взбешенный ангел. — К счастью для нас, — добавляет спохватившись. — И что теперь?
— А теперь я отбываю наказание за преступления, о которых якобы не помню. Как и не помню о своих навыках в программировании. Ты будешь смеяться, но в мои обязанности теперь входит ведение кадрового учета, — взяв с прикроватной тумбочки бутылку минеральной воды, делаю несколько глотков и отдаю Пикси.
— Продолжай, — благодарно кивнув, просит она и осушает остатки воды.
— Меня обеспечили собственным офисом в административном здании, где я перебираю бумажки и слежу за порядком в документах. Физический труд тоже приветствуется. Если есть свободное время, разрешается помогать рабочим на платформе, чем я занимаюсь гораздо чаще, чем торчу в офисе. У меня даже имеется рабочий компьютер, но любой несанкционированный выход в интернет или подозрительный запрос могут привести к моему переводу в другое место для отбывания наказания. Мне есть с чем сравнивать, детка. И могу сказать с уверенностью, что строительный городок лучше, чем тюремная камера.
— Лучше всего свобода, Мердер, — резко возражает мой воинственный ангел. — Вот почему я здесь… — она замолкает, осенённая внезапной мыслью. — Амиран уверен, что ты меня не вспомнишь и отправишь домой… А если бы ты не вспомнил? — Анджелина вопросительно смотрит мне в глаза.
— Если бы я не вспомнил, то все равно бы тебя трахнул, — усмехнувшись, выдаю как на духу. — Ты дьявольски хороша, детка, а выбор женщин здесь, сама видела, не велик. Амиран идиот, если считает, что я бы не воспользовался возможностью поиметь принцессу.
— Придурок, — она с силой бьет меня кулаком в плечо и тут же раскаивается, с извинениями бросаясь мне на шею. — Я не уеду без тебя. Даже не думай, что сможешь выставить меня отсюда, — не дождавшись прощения, ангел переходит к прямым угрозам. — Амиран идиот, если считает, что я так легко сдамся.
— Может быть, он на это и рассчитывает? — предлагаю Пикси немного поразмышлять о мотивах аль-Мактума.
— О чем ты? — отстранившись, она озадачено сводит брови.
— Что ты заставишь меня вспомнить, — подсказываю я.
— Зачем ему это?
— У Амирана есть доказательства, собранные следователями АРС, что я организовал твое похищение с помощью «Ястреба», и он отлично знает, на что способна эта программа, оказавшаяся в моем распоряжении далеко не законным путем. Аль-Мактуму, как никому другому известно, какую угрозу представляет «Ястреб», если окажется в руках его врага.
— Но ты ему не враг, — возражает ангел. — Разве информация, что я ему передала, не доказывает твою преданность?
— Просто так я бы ему ничего не отдал, детка, — горько улыбаюсь я, обхватывая ее лицо ладонями. — Амиран — умный стратег, Энжи. Он просчитывает все шаги наперёд. У него чутье, как у волка, защищающего свою стаю. Я для него — источник повышенной опасности, так как уже демонстрировал непредсказуемое поведение.
— Ты уничтожил «Ястреба» в Детройте, как и Колибри. Я сама видела. Если нужно, то подтвержу это на суде, — с пылкой готовностью заявляет Анджелина.
— Слова — это просто слова, они не являются доказательством, детка.
— И какие у нас есть варианты? Прятаться здесь до конца жизни? А твои психиатры, которых Амиран тебе регулярно поставляет, они совсем идиотки? — ангел начинает злиться, потому что, не смотря на исчерпывающие ответы, оказалась там, откуда мы начали — в тупике.
— Среди них были и мужчины, но они долго со мной не выдерживают, — пытаюсь разрядить обстановку, но делаю только хуже, и Пикси свирепеет еще сильнее.
— Ну разумеется, ты специально их доводишь, чтобы тебе прислали на замену симпатичную сучку!
— Ты меня раскусила, — откинувшись на подушки, скорбно признаю я. Энжи едва сдерживается, чтобы не запустить в меня свои острые коготки.
— Значит, ты пользуешься возможностями? — переиначивает она недавно сказанную фразу.
— А кто бы на моем месте не воспользовался? — невозмутимо отбиваю я.
— Горбатого и могила не исправит. Так я и знала! — шипит Пикси, спрыгивая с постели и обматываясь простыней. — Ну ты и козел, Мердер.
— Я другим никогда и не был, детка, — бросаю в ответ. — Ты вообще думаешь, что мне предъявляешь сейчас? Четыре года, Энж. Ты меня похоронила. Твои слова?