Крышу рвет напрочь, я чувствую его во всех местах одновременно. Перед взором пролетают красные всполохи, я чувствую, как Брейн снова выходит, чтобы вернуться туда, с чего он начал меня наказывать.
— Кончить в тебя хочу, — выдыхает пылко, наклоняясь, зарываясь лицом в мои волосы. Натягивает их, потянув вниз. Находясь в абсолютно одержимом дурмане, касаюсь клитора, оргазм словно каскадом надвигается со всех сторон. Коул стонет в затылок, ускоряясь до максимума, и толкает меня на камень, изливаясь прямо в меня. Горячая струя его спермы вызывает во мне мощный оргазм, доводит до точки невозврата. Выкрикивая его имя, я царапаю камень ногтями и наслаждаюсь его медленными, мощными, заключительными толчками.
Кажется, что еще один крик и с этих стен песок посыпется…
Мои ноги дрожат, мышцы превращаются в желе. Коул держит меня, не покидает, продолжая инстинктивно и уже медленно двигаться — все еще твердый и упругий. Я умираю от острых ощущений. Вероятно, что сегодня я за час умерла и восстала из пепла… или мы оба.
С ума сойти. Такого еще никогда не было. Даже с ним. Он никогда не перестанет меня удивлять.
— Слишком охуенно, чтобы быть правдой, детка, — задыхаясь, подводит черту Коул.
— Согласна, — до сих пор дрожу в сильных руках, нежась в ласковых прикосновениях. — Как хорошо, что мы выжили, — смеюсь я. — Я скучала по твоему члену. По тебе, — он поворачивает мою голову, и наши взоры встречаются.
— У меня ничего и ни с кем не было. Я не должна оправдываться… но это правда, — снова повторяю я.
— Я тебе верю, — Коул обнимает меня крепче. — Ты единственная женщина, имеющая для меня значение, Пикси, — утыкается носом в висок. — Прости. Я никогда тебя больше не обижу. Этот инцидент со шкафом… это в первый и последний раз, начиная с этого момента.
— Я тебе верю, — возвращаю ему обещание вместе со сладким поцелуем в губы.
Какое-то время мы сидим и лежим на камне. Абсолютно голые, избавленные от ненужной одежды. Хочется бесконечно друг друга чувствовать, внимать, поедать, целовать, льнуть и ласкаться, словно животным. Мы снова затеряны, абсолютно одни, последние выжившие на этой планете. Так прекрасно. Этот момент стоил четырех лет ожидания…
Когда мы окончательно приходим в себя, и наши дыхания перестают быть рваными, я наконец задаю этот вопрос:
— Где мы, черт возьми? Кто мы? — из губ вырывается легкий смешок. — Мы все-таки умерли и попали в рай или ад? — поднимаю на мужа взор, закидывая на Коула ногу и прижимаясь обнаженной грудью к его груди. Накрываю его шрамы и татуировки, в надежде забрать всю его боль. Его светлые глаза холодного оттенка мгновенно теплеют.
— Ты же помнишь об озере «Амиран»? Когда-то, много-много лет назад, в пустыне существовало огромное озеро. Куда больше того, что охранялось Анмаром. Говорят, оно было настолько кристально чистым, что считалось восьмым чудом света. Ну а ближайшие запасы нефти лишь набивали его цену. «Амиран» стал его самой большой частью, сохранившейся до наших времен. Со временем оно высохло, на него налетел слой песка. Несколько подобных бурь прошлись по этому озеру. Из-за этого его даже долгие годы считали аномальной зоной. В некоторых местах, через время, образовались подобные пещеры. Все это, — Коул кидает взгляд на чистейшую воду, — части того самого озера. А еще говорили, что таких гротов по близости «Амирана» семь, и в одном из них спрятаны настоящие сокровища первого предка Мактумов.
— Звучит, как настоящая восточная сказка. Кажется, я читала это в «Легендах Анмара»! — восклицаю я, вспоминая загадочные истории из детства.
— Учитывая, что мы тут творим, это совсем не сказка, Пикси. Поверь, не мы первые, судя по некоторым наскальным рисункам. Но и это еще не все чудеса пещер, — в ответ я удивленно вскидываю брови. — Замолчи, — приказывает мне Коул.
— Что?
— Тсс! — он затыкает мне рот ладонью.
В полной тишине я отслеживаю его взгляд и смотрю прямо в темный каменистый потолок. Кажется, он вот-вот обвалится прямо на нас. Через минуту… на нем вдруг загораются настоящие маленькие звезды цвета индиго. Дух захватывает от этой невероятной красоты.
— Так красиво, — едва слышно шепчу я. — Светлячки? — завороженно озвучиваю свою догадку.
— Умница, — хвалит Коул, хлопнув в ладоши. Звезды гаснут по велению его рук. И мы снова молчим, чтобы еще раз посмотреть на то, как по очереди загораются маленькие огоньки, дарующие этому сакральному месту настоящее звездное небо.
— Только луны не хватает. И правда, сказка…
— Зато здесь есть настоящая фея. И одно чудовище. Тебе этого мало? — угорает Коул.
— Ты не чудовище, — прильнув к его губам, исправляю я. — А даже если это так, то я люблю это симпатичное чудовище. Чертовски сексуальное чудовище. До луны и обратно, люблю, — признаюсь я, больше не желая постоянно молчать о своих чувствах.
— Я люблю тебя еще сильнее, Пикси, — его слова звучат низко и проникновенно, исцеляя шрамы на моем сердце. Мы тремся носами друг о друга, и я мечтаю растянуть этот момент на целую вечность или сохранить в свой памяти отдельным и важным файлом.
Я вдруг вспоминаю о нашем ребенке и глухо всхлипываю.
— Ты чего? Перенервничала, маленькая? — Коул быстро вытирает мои немые слезы.
— Я просто… я больше не хочу ничего и никого терять. Никогда. Тебя терять. Я хочу спасти нас, Коул. Наше «завтра», мне мало «сегодня». Мы должны что-то решить, что-то придумать.
— Это сложно, но мы обязательно этим займемся. Давай жить моментом. Хотя бы в этой пещере. Или тебе не понравилось? — интересуется Мердер, пока его ладонь вновь начинает распалять все мое тело, развратно и собственнически блуждая по нему.
— Я не хочу больше жить моментом, Коул. Иногда есть вещи, за которые приходится нести огромную ответственность. Но не получается, — закусываю губу, ощущая, как слова застревают в горле.
— Ты о чем? — напрягается Коул, заметив мое выражение лица.
— О нашем ребенке, — я вдруг сажусь на камне, не выдерживая его взгляда. — Нерожденном ребенке, Коул.
Наверное, на целую минуту мы вновь погружаемся в густую, плотную тишину.
— Я…
— Да, ты не знал. Я сама узнала об этом уже на приеме у врача. У меня пошли месячные. Они были не такими, как обычно. Болезненные, меня выворачивало наизнанку. Оказалось, что от стресса беременность сама прервалась на сроке в… шесть недель. Из-за стресса. Я потом прочитала, что у него уже билось сердце…
Я снова всхлипываю, и Коул порывисто прижимает меня к себе. Покачивает, словно маленькую. Чувствую, что он в шоке, ему даже сказать нечего, будто язык проглотил. Да и что тут скажешь. Четыре года прошло. Срок маленький был, такое случается. Алиса столкнулась с тем же, только малыш куда больше был.
— Мне очень жаль, маленькая, — впервые я слышу столько сожаления в голосе Коула.
— Давай все исправим, Коул. Больше такого я не выдержу, — качаю головой. Не отпускай меня.
— Мы прорвемся, — целуя в лоб, муж крепче обнимает меня, касаясь подаренного им кулона, мирно украшающего углубление между моими ключицами.
Но «прорываться» мы не спешим, судя по тому, что засыпаем прямо на неудобном камне. После пробуждения переплываем на основную часть пещеры.
— Как насчет завтрака, детка? — интересуется Коул, разгуливая передо мной голышом. Черт, мы точно, как первобытные люди. Только набедренных повязок не хватает.
— Завтрак? Ты серьезно?
— Ну ты же видишь, гриль есть, — кивает в сторону камней и деревянных сучков, где на самом деле можно развести костер с помощью зажигалки. Предполагаю, что он уже проделывал это. — И кажется, у меня тут что-то припрятано, — Коул роется в алюминиевой корзине, доставая из нее жестяные банки.
— Консервы? — ржу я, выхватывая одну из них. Что тут у нас? Тунец.
— И даже картошка нашлась, — Коул хмурится и стучит по огромному плоду. — Довольно старая, но есть можно. В жаренном виде от «фри» не отличишь, — я снова смеюсь, осознавая, что попала в почти трехзвездочный отель. И бассейн, и завтрак, массаж и секс-спа — все включено.
— А Дом Периньон у тебя там не завалялся? — подшучиваю я, заглядывая в корзину. — И десерт? Жутко хочу сладенького!
— Я могу обеспечить тебе сладкое, детка, — возвожу глаза к потолку пещеры, читая его похабные мысли.
— Извращенец.
— Именно таким ты меня обожаешь, — поспешно целует в висок он.
— И у нас есть вода, — он указывает на озеро, протягивая мне бутылку. — Огонь я разведу, женщина. Овощи на гриле с тунцом на завтрак приготовим вместе, — Коул достает из глубин корзины нечто похожее на шампур. — Жизнь прекрасна. Предлагаю остаться здесь навсегда!
— Звучит заманчиво, — с интересом наблюдаю за тем, как Коул склоняется над камнями и чиркает спичкой. — Как думаешь, надолго мы тут? — кусаю губы, засмотревшись на его задницу и косые мышцы пресса.
Я так скучала по нему. Смертельно.
— Через день гляну. Пока лучше туда не высовываться, — показывает пальцем наверх. — Да и по трубе тяжело взбираться.
— Думаешь, коттедж снесет? — гадаю я, набирая воду.
— Не думаю. Но это убежище здесь как раз на самый экстренный случай. Да и коттедж можно новый построить.
— Надеюсь, не придется, Коул. Я хочу… мы спасем тебя, — я вновь чересчур долго смотрю на него, так, что все остальное попадает в расфокус. Все, кроме нас.
— Что-то не так? — спрашивает муж, замечая мой взгляд.
— Я чувствую себя такой виноватой, когда смотрю на тебя. Столько лет потеряно, Коул. Четыре года. Все из-за Гримальди, из-за смс отцу… все из-за меня, Коул, — я вдруг опускаюсь на один из камней и пытаюсь унять дрожащие губы.
— Ты здесь ни при чем, Анджелина. Я осознал, откуда дует ветер, еще в Детройте, но не успел тебе рассказать. Помнишь тот день в Амстердаме, когда я разбил зеркало и свалил в неизвестном направлении в одних шортах? — Коул возвышается надо мной, поддевая пальцем мой подбородок. Заставляет меня взглянуть на него. — Я купил одежду в магазине при отеле. Расплатился с помощью смарт часов, используя один из офшорных счетов. Транзакции отследили, камеры зафиксировали момент оплаты. Я засветился, детка. Это была моя ошибка. Не твоя, — раскрывает все карты муж, немного облегчив мне тяжелую моральную ношу.