Жаль, что я не стащила с него джинсы вместе со смартфоном в кармане, но в условиях дикого стресса это лучшее эпичное завершение этого дня.
Несмотря на безумную улыбку на моем лице и все внутреннее злорадство, я подыхаю от боли. Слезы беззвучным водопадом стекают по лицу, меня трясет и далеко не оттого, что подбрасывает на валунах и ухабах. Как бы не застрять здесь самой, утопив колеса в песках. Мне нельзя возвращаться на этой тачке домой…
С горем пополам, доезжаю до ближайшей асфальтированной дороги, оставив Мердера далеко позади. Машину решаю бросить на произвол судьбы. Даже думать не хочу, каким матом Коул меня сейчас покрывает.
Ублюдок заслужил это. За изнасилование принцессы его бы казнили к чертовой матери, поэтому он еще легко отделался.
Всхлипнув, я выхожу из машины и роюсь в багажнике, чтобы найти одежду Мердера, которой я могу прикрыться и замотаться. Моя паранджа осталась на вечеринке, и, если я окажусь в такси в подобном виде, меня узнают и раскроют. Новая волна проблем мне не нужна.
В итоге я достаю две его черных рубашки из спортивной сумки для спортивного зала. Насквозь пропитанные его запахом, что обрушивает на меня с десяток воспоминаний о том, как мощно и незабываемо ощущалось каждое его прикосновение, движение внутри. Эта сила, от которой хочется выть, чувствовать, растворяться… его мужская энергетика, порабощающая мою волю.
– Ты у него триста первая, Энджи. Не глупи. Он не испытал и половину тех эмоций, что ощутила ты…, – делаю глубокий вдох и вызываю такси по приложению, замотавшись в мисс инкогнито.
Домой доезжаю словно в тумане. Точнее, до ближайшей к резиденции заправки. Смиренно выжидаю того времени, когда отключатся камеры, и проникаю в дом, оставаясь незамеченной. Родители мирно спят в своей спальне, даже не подозревая, что только что натворила их непутевая дочь. Если бы отец узнал об этом… он не оставил бы на Мердере живого места, а от меня отказался бы.
Оказавшись в спальне, я выдыхаю и предаюсь диким рыданиям в подушку. Никто из домашних не должен услышать мой вой.
После часами отмокаю в ванной в оглушительной тишине, до сих пор не в силах поверить в то, что случилось. И неважно, что моя девственность на месте.
Мердер буквально изнасиловал меня… или я спровоцировала его?
Вина, стыд и сожаление о том, что все не так, как в моих мечтах, съедают изнутри настолько, что кажется, верным решением было бы утопиться.
Мне нужно забыть об этом. Было и было. Было и прошло…
Главное, что никто и никогда не узнает об этой ночи.
Лучшее, что я могу сделать, чтобы сохранить жизнь нам обоим – не общаться с Мердером.
И пусть это решение моментами ощущается как «перестать дышать».
Мердер
Двух часов пешком по пустыне оказалось недостаточно, чтобы по-настоящему вымотать меня, хотя именно этого и добивалась хитрая маленькая сучка. Мимо, малышка. Долгие прогулки концентрируют внимание на поставленной задаче гораздо лучше всяких силовых тренировок, во время которых работают только мышцы, а мозг трудится в лайтовом режиме.
Наверное, Пикси, как все глупые наивные девочки, полагала, что я использую время ночного рандеву для переосмысления своих непростительных поступков. Надеялась, что ее ловкий фокус с угоном моей тачки заставит меня посыпать голову пеплом, жалея о содеянном, раскаяться, упасть к ее ногам, да и вообще осознать, что я совершил чудовищное кощунство, преступление, грозящее мне смертной карой, а на деле всего лишь отымел в задницу саму принцессу. Да, детка, реальность не всегда пахнет фиалками и ванильными мечтами. Бывает и так – грязно, больно и без спроса. Ты думала, что я олицетворение твоей свободы, детка, но я твой плен. Стальная клетка с металлическими прутьями и пудовым замком, из которой ты выберешься только в двух случаях. Первый – мне надоест. Второй – меня не станет. Или у меня не встанет, а это можно смело причислить как к первому, так и ко второму пункту.
Что ж, если Пикси хотела, чтобы я хорошенько обо всем подумал, то именно это я и сделал, но не уверен, что ей понравятся принятые мной решения. Не стоит злить парня с психическими отклонениями. Он же может принять злую шутку за вызов и ударить в ответ со свойственной ему изощренностью и нездоровым воображением.
Вот с такими «веселыми» мыслями я возвращаюсь на свою территорию, где за высоким забором существует мое собственное королевство разврата, строго придерживающееся разработанного мной устава. Мне повезло дважды. Я добрался до виллы живым и здоровым, и мне не грозит внимание моих озабоченных и ненасытных русалок. В предрассветное время даже самых стойких обычно вырубает. Теперь главное пробраться в дом незамеченным, закрыться в своей комнате с шумонепроницаемыми стенами и попробовать поспать, так как завтра аль-Мактум ждет меня на очередном срочном совете.
– Я не слышала, как ты подъехал, – произносит женский голос, после чего появляется его обладательница в полупрозрачном пеньюаре цвета фуксии. Она выходит из-за журчащего фонтанчика с артезианской водой и направляется прямо ко мне. Кажется, я промахнулся, и с моим везением вышла накладка.
– У тебя бессонница, Вероника? – спрашиваю небрежным тоном, давая понять, что не нуждаюсь в ее и чьей-либо еще компании.
– Ты выехал на машине, возвращаешься пешком. Тебя ограбили? – она, как обычно, не понимает намеков. Взгляд кошачьих глаз изучающе ощупывает меня с головы до ног.
– Подключи фантазию, а лучше присоединись к остальным гостьям, – обойдя вставшую на пути брюнетку, следую прямиком к парадному входу.
– Остальные гостьи спят пьяные в хлам, а я берегу печень, – догоняет Никки. Даже удивительно, как быстро и грациозно ей удается перемещаться. – Коулман, так что с машиной?
– Да какая, бл*дь, разница? – зверею я, ощутив, как она бесцеремонно хватает меня за локоть. Начинаю идти быстрее, но Никки не сдается.
– Не ори на меня, – обиженно поднимает голос. – Если я так тебя бешу, то уеду прямо сейчас. Не забывай, что мне ты не платишь, чтобы терпела твой скотский характер.
– Я бросил Гелик в пустыне и решил прогуляться. Завтра мои люди ее заберут. Теперь ты довольна? Утолила любопытство?
– Мне кажется, ты что-то натворил, – снова дернув меня за руку, Никки пытается поймать мой взгляд. – Ты помнишь тот раз, когда я нашла тебя утром на улице?
– Отвали, Гарсия. Я не в настроении ностальгировать о нашей поганой юности, – отпихнув девушку, поднимаюсь по мраморным ступеням к стеклянным дверям.
– Ты сидел между мусорными баками в разбитых очках и с окровавленными руками.
– Отвали, я сказал, – минуя огромный холл, я пересекаю гостиную и ныряю в длинный коридор, в конце которого находится мой спасительный карцер. Именно так я называю свою спальню. Именно так она и выглядит, но это единственное место, где мне по-настоящему комфортно.
– Тогда ты сказал то же самое, – огрызается Вероника, следуя за мной, как гребаная тень. – Я решила, что тебя снова избили.
– Так и было, – подтверждаю кивком головы.
– Врешь, – оспаривает Никки, продолжая испытывать мое несуществующее терпение. – Одного из придурков, что обычно караулили тебя на улице, на следующий день нашли в какой-то подворотне с ножевым ранением. Хочешь сказать, это было совпадение?
– Кто угодно мог решить свести счеты с этим недоумком, – пожав плечами, я останавливаюсь перед массивной металлической дверью.
– Но это был ты, Мердер. Мы оба знаем, что это был ты, – настаивает Вероника.
– Зато никто из его приятелей больше и пальцем не трогали ни тебя, ни меня.
– Ты мог его убить!
– Скажу больше, Никки, именно этого я и хотел. Ублюдку повезло.
– Я боюсь за тебя, Мердер, – она подходит вплотную, снова собираясь облапать меня. Ей кажется, что тактильный контакт что-то изменит, напомнит о нашей дружбе, но для меня это не более чем раздражитель. Я не люблю непрошенные прикосновения.
– Бояться надо меня, а не за меня, Никки, – ухмыльнувшись, я небрежно подмигиваю и, положив руку на ее плечо, отстраняю девушку в сторону, одновременно поворачиваясь к двери. Датчик биометрического замка, распознающего хозяина по сетчатке глаза, приветствует меня механическим жужжанием.
– Иди спать, – холодно приказываю я.
– Что ты там прячешь? Надеюсь, не расчлененные тела девственниц? – пытается юморить Никки, кивая на дверь, которая автоматически начинает открываться. Я не успеваю ее захлопнуть, потому что одна неугомонная идиотка, проскочив под моим локтем, забегает внутрь святая святых. Галогенные лампы, установленные по периметру, вспыхивают неоновым голубоватым светом. Это единственный источник освещения. В комнате нет окон, как нет и кровати в традиционном понимании этого слова. Ее мне заменяет брошенный в углу матрас. Из мебели только компьютерный стол и кресло для работы…
– Что… Что это? – испуганный женский визг эхом отлетает от бетонных стен, изо рта Вероники вырывается облачко пара. Ее напугала не убогая обстановка и не низкая температуру воздуха, от которой Никки сразу вся покрылась мурашками. Она смотрит на стену напротив моей лежанки. Там находится мой личный алтарь, состоящий из десяти мониторов, каждый из которых прямо сейчас транслирует то, что никто, кроме меня, видеть не должен.
– Пошла отсюда вон, – чеканю по слогам металлическим тоном. И хотя я не повышаю голос, Никки дергается, как от удара, переводит ошалелый взгляд на меня и начинает пятиться назад. В ее округлившихся глазах ужас и недоумение.
– Боже… О господи. Мердер… Все еще хуже, чем я думала, – шелестят ее побелевшие губы. Никки спотыкается и вылетает в коридор.
Наконец-то она поняла.
– Добрых снов, Вероника, – вежливо прощаюсь я и закрываю дверь, избавляясь от ее шокированной физиономии.
Волноваться не о чем. Никки – проверенный человек. Она не станет болтать, но хотя бы перестанет лезь ко мне со своей навязчивой и нелепой заботой.
Стащив через голову футболку, я бросаю тряпку на пол и вытягиваюсь на жестком матрасе. Мой взгляд неотрывно следит за настенными мониторами.