Сильнее зажмурив веки, пытаюсь забыть образы фотографий, что скинул Мердер. На первой я обнималась со своим другом из «Саботажа». Райен Скотфилд – сын американского посла в местном Анмарском посольстве соединенных штатов. Кадр сделан на одной из давних вечеринок. Кажется, это был его день рождения. И я так доверительно прижалась к парню, что одного этого кадра уже хватит, чтобы довести отца до микроинфаркта. А вот следующие его не убьют, а повергнут в такую ярость, что самые опасные тигры в коллекции Амирана ни в какое сравнение не пойдут с «белым», беснующимся в душе моего отца.
Вспоминаю следующий кадр. Айна протягивает мне трубку от кальяна, а я в этот момент не могу оторваться от бутылки тоника и пью его прямо из горла, покручивая бедрами в такт музыки.
Полный трэш.
Ну и «коронная» фотография серии, которую я с трудом могу вспомнить. Мозг и зрение будто отказываются верить в то, что это я. Но на ней было отчетливо видно мои искаженные маской сладострастия черты лица, в тот самый момент, когда Мердер держал меня за талию и нанизывал на свой кол задницу. Его ладони на снимке размыты, лица не видно. Определить, кто меня так самозабвенно трахает на том фото, практически невозможно. Ублюдок решил оставить свою поганую шкурку в целости и сохранности, в отличие от моей.
Отец сложит дважды два, в моем растлении будет обвинен Скотфилд. Это сразу смертная казнь. А Айна… в лучшем случае она будет лишена всех достойных женихов, в худшем – отправлена в тюрьму. Я не знаю. Всех моих друзей накажут, а вездесущие солдаты АРС сделают все, чтобы вычислить как можно больше участников «Саботажа».
От всех этих мыслей кровь стремительно приливает к голове. Мучительно пульсирует, провоцируя у меня приступ удушья и внутричерепного давления. Я уже не замечаю, что вода в ванной стала кипятком, от которого идет видимый пар. Не чувствую физической боли, настолько сильна моральная – всеобъемлющая, всепоглощающая и в то же время пустая. Как будто все счастье из меня мигом забрали, высосали.
Я выпита и измотана. Но что-то в действиях Коулмана подсказывает мне: все это только начало.
Дрожащими ладонями пристраиваю телефон на боковину ванной и опускаюсь с лицом под воду. Ухожу полностью, задерживая дыхание. Лицо печет горячей водой, и на несколько секунд в голове возникают мысли о том, что все может закончиться прямо здесь…
Для меня.
Ты этого хочешь, Коул? Чтобы я дошла до такой точки отчаяния? Такой меня хочешь видеть? А может видишь сейчас? Это безумие. Меня не отпускает ощущение того, что он присутствует повсюду. Где бы не находилась, как бы не пряталась.
Внешние звуки превращаются в громкий гул, мешающий ходу мыслей. Кажется, что я могу пролежать так целую вечность, и в данном эмоциональном состоянии мне не страшны ожоги. Выныриваю я лишь к тому моменту, когда кислород полностью покидает легкие.
Задыхаясь и кашляя, я делаю жадные вдохи, прекрасно понимая, что все эта душещипательная сцена полностью имитирует то, что творит с моей душой Коулман.
Чувствую себя рыбкой, пойманной в сеть, что играючи волокут по берегу. Вдохнуть могу, лишь когда накрывает волнами. В остальное время – давлюсь песком и врезаюсь хрупкой чешуей в железные прутья.
И самое жуткое в этой ситуации – ощущение полнейшего бессилия. Отсутствие понимания, как помочь себе самой, как справиться в одиночку.
Это невозможно.
И я безвозвратно потеряна… и уже никогда не буду прежней.
После мучительной водной процедуры, я одеваюсь в чистую одежду и спускаюсь на парковку. Отдав поручение водителю отвезти меня к Алисии, прокручиваю в мыслях наш будущий диалог.
Бесполезно топиться в ванной и жалеть себя. Нужно действовать. Ли мне поможет, вне всяких сомнений. Сестра была в похожей ситуации и наверняка знает выход. К тому же – она жена короля. Ее женская мудрость способна обуздать даже волю правителя. Амиран защитит меня и сгладит углы, избежав скандала.
Я стараюсь мыслить здраво и хладнокровно, но выходит плохо. Меня по-прежнему тошнит и трясет. Того и гляди, содержимое желудка вот-вот окажется на кожаном сидении нового авто. Правда, не помню, когда нормально ела в последний раз. С аппетитом сейчас так же туго, как и со свободным дыханием.
Черт возьми, он ведь даже переписку удалил. Эгоистично и продумано. Доказательств его предложения о встрече у меня нет. Остается одно: мое слово против его, и надеюсь, что сестра будет на моей стороне. В любом случае, иного выхода, как «сдаться с поличным», я не нахожу. Промолчу – будет хуже. Поведусь на шантаж и приду на место встречи – станет началом конца.
Как он может вытворять такое?
«Хочешь, чтобы я умолял? Я буду умолять. Потому что, когда по-настоящему любишь, о гордости думаешь в последнюю очередь.»
А о безопасности, Коул? О моей жизни? О моей репутации, чести, достоинстве, моральном состоянии?
Этих вещей для Мердера просто не существует. Весь мир крутится вокруг него, да и только, а «дочь шейха» – прихоть, которая ему неподвластна, но чертовски интересна. Для него это как завоевать сучку, поставить еще одну галочку.
Он просто одержим, болен. Утопает в своем тщеславии и упивается властью надо мной. Именно этими эмоциями пронизан наш последний диалог. Прекрасно, что я сохраняю здравый рассудок и больше не теряю голову от него. Спасибо ситуации с Леони Контен. Мне нужно чаще вспоминать мой платок вокруг ее шеи и сохранять спокойствие.
– Добрый вечер, Назим, – первым делом обращаюсь к управляющему дворцом, что встречает меня в холле, как только я пересекаю порог дома Амирана и Алисии. – Я бы хотела увидеться со своей сестрой.
– Прекрасно выглядите, госпожа Саадат, – мужчина доброжелательно кивает мне, демонстрируя белые зубы. – Вы сможете найти ее в саду.
Туда я и направляюсь, стараясь договориться со своим сердцем, что вот-вот выскочит из груди. Все в этом пространстве напоминает мне о первой и последующих встречах с Коулманом.
Взгляд в сторону нашего лабиринта вонзает невидимый кинжал в сердце. Мердер с удовольствием и извращенной улыбочкой повернет рукоятку в моей груди несколько раз. И даже не вспотеет.
Кусты с магнолиями и японскими розами уже не кажутся мне цветущими и благоухающими, наоборот – я замечаю в листве все больше пожухших и увядших бутонов, что раньше было недопустимо для королевского сада. Быть может, я отравляю их одним своим отчаянным присутствием и подавленной энергетикой?
Мне бы хотелось повернуть время вспять и не стрельнуть у Коулмана злосчастную сигарету, что теперь встала закаменевшим пеплом поперек моего горла.
Не смотри на лабиринт, не смотри. Ни шагу не сделаешь ты к нему больше. Не запутаешься, не потеряешься в нем, не дашь себя в обиду…
Я застаю Алисию в дальнем углу территории дворца: здесь Амиран обустроил впечатляющую детскую площадку с качелями, горками и полосами препятствий для сына и дочери. Дьюк и Ариэль поочередно катаются с горки под руководством няни и мамы. Их звонкий смех эхом раздается в моей голове, пока кровоточит сердце.
Их улыбки выворачивают мое нутро наизнанку, потому что я вдруг ясно осознаю, что в моей жизни не суждено случиться подобной картине.
Наверное, это так красиво – стать мамой, увидеть своих детей, что будут продолжением истинной любви к одному единственному человеку.
С Коулманом мне это будущее не светит. Но и с Фейсалом я обречена, потому что не представляю, что однажды смогу полюбить его, захотеть его, отдаться ему душой, телом и разумом. Любая из двух дорог не приведет меня к женскому счастью.
Хочется плюнуть на все, сбежать из Анмара и путешествовать по всему миру с рюкзаком за плечами. Ночевать в треках, покупать еду в фермерских лавках, посещать уличные музыкальные фестивали. Зарабатывать программированием и спускать деньги в казино. Просто по приколу, для эмоций и памяти. Хочется безумств, самореализации, свободы… и просто длинной дороги, где каждый шаг ведет тебя к главному человеку в твоей жизни – к себе.
– Привет, дорогая, – Алисия бежит навстречу ко мне, заключает в объятия. Ее волосы развиваются на ветру, как и подол длинного платья с шлейфом. Неуверенно отвечаю ей, стараясь не разрыдаться прямо при няне и племянниках.
– Что-то случилось? – озадаченно шепчет сестра. Очевидно, все уже написано на моем лице, иначе она бы не разглядывала меня с таким подозрением и жалостью.
Нервно кусая губы, заламываю пальцы. Глубокий вдох не помогает.
– Слушай, Ли…, – мой взгляд мечется по саду, избегая зрительного контакта с сестрой.
– Не томи, – Алисия встряхивает мои плечи, позвякивая тяжелыми браслетами.
– Алисия, ты же не станешь убивать меня? – девушка берет меня под руку и уводит подальше от посторонних глаз и ушей.
– Ты можешь все рассказать мне, Энджи. Абсолютно все. Только не пугай и не тяни, а то на твоем лице такое написано, – мы обе присаживаемся на каменную лавку, расписанную арабской вязью.
– Поклянись, что будешь на моей стороне. Что бы не случилось, – умоляю сестру, порывисто обнимая снова.
Мне не к кому больше пойти.
Некому за меня заступиться.
– Так ты расскажешь мне в чем дело или нет? – все больше напрягаясь, восклицает Ли.
– Это…это, – мямлю я, не в силах собраться. – Это началось давно, – стоит подойти к главной теме издалека.
– Таааак, – выразительно тянет Алисия, мгновенно нахмурившись. В светлых глазах зарождается буря.
– Коулман…, – заикаюсь я, ощущая, как тяжело дается каждая буква его фамилии.
– Я так и знала, – восклицает сестра и тут же прикрывает ладонью губы. – Что он с тобой сделал?!? – в голосе сестры явно звучит осуждение, за что я цепляюсь, как за спасательный круг.
Мне стоит подключить все свои актерские данные и выставить его тем, кем он и является. Без прикрас и масок. И плевать, что с ним будет. Амиран не казнит лучшего друга, а любое другое наказание для Коула станет для меня большим удовольствием.
Кажется, Алисия заочно настроена против этого кадра. Это мне только на руку. Есть еще шанс выйти сухой из воды, а ублюдку отомстить по полной и оставить его там, где ему место – внутри его грязных шлюх.