те не пьют. Ни-ни! Обозвали меня по-всякому. Мол, не перерожусь ни во что, последняя жизнь — и сгину. А рай, он есть, ваше императорское высочество?
— Есть, — я тоже делаю глоток. — Вот выйду за Лин Вана — там и окажусь.
— Да я не о том. С вами-то понятно. О чем вы мечтаете. А вот я помирать боюсь. Запугали меня эти… кикиморы.
— Быстро схватываешь. Смотри, не ляпни благородной Гао. Сюй Муй у нее на зарплате, а он все еще главный евнух. Никак его не смещу, цепкий, сволочуга! Всыплют тебе двадцать палок за непочтение к жене его величества.
— Я не ихний евнух, а ваш. Не дадите же вы им меня побить?
— Да кто его знает, что там случилось за мое отсутствие в Запретном городе? И в чьих руках теперь власть. Пей. — Ну как в воду глядела! Про смену власти в Поднебесной!
Через часик приканчиваем с Хэ До бурдюк. Хреновая психотерапия, но работает. Слезы высыхают, зато дорогу, по которой мы едем, неумолимо развозит. Начинается проливной дождь. Со Стены, видать, надуло. От Лин Вана. Хорошо, что мы с моим евнухом согрелись. А я так вовсе раздухарилась. Готова толкать застрявшую в грязи повозку.
Эх, была, не была!
— Ваше императорское высочество!!! Что ж вы делаете⁈
Чего орете? Меня в Пекине император ждет! И оттуда до Стены гораздо ближе, чем из монастыря, где я рожала. Ничто не помешает мне проинспектировать масштабы строительства. Глянуть самолично, чего и куда завалилось. Может, и подниму.
Я еще не знаю, что мои сегодняшние горести, включая ливень, покажутся в ближайшем будущем ерундой. Потому что Великая Мин почти уже шагнула в пропасть. Уж точно стоит на цыпочках над бездной.
Новости Запретного города буквально сбивают меня с ног!
Благородная супруга Ю при смерти, а Сын Неба в отчаянии. Мне, конечно, писали, что моя Ю Сю занемогла. Но я даже представить себе не в силах, что молодая женщина, живущая не где-нибудь, а в императорском гареме, во дворце с кучей слуг, может не оправиться после родов! Когда за ней такой уход! И куча лекарей вокруг, включая главного императорского!
Мой бедный белый кролик! Ты знала свою судьбу. Надо было оставить тебя на кухне. Или у чана с грязной водой. А я тебя втянула в дворцовые интриги. Ты этого не приняла. Душа твоя чистая, твое доброе сердечко.
Увы! У тебя родился принц! Которому присвоили порядковый номер. Это означает, что в Большой гонке обозначился новый кандидат на престол. А ты прекрасно знаешь, что я лоббирую Сан Тана. Решила умереть моей подругой, лишь бы не стать соперницей.
— Сделай что-нибудь, — он не приказывает, просит.
Еще вчера — средних лет мужчина, властный, жестокий и безгранично уверенный в себе, он железной рукой держал поводья, когда три коня китайского средневекового апокалипсиса Голод, Наводнение и Мор пытались увезти империю к развалу и катастрофе.
А сегодня это почти старик с потухшим взглядом. И плевать ему на государство.
А я что, врач? Хотя понимаю: сепсис начался. Занесли инфекцию. Как она жива-то до сих пор, моя Ю Сю! С таким диагнозом, как правило, сгорают мгновенно!
— Я… тебя… ждала…
Она вся пылает, мое солнышко. Посылая нам с его величеством свои последние слабенькие лучи. Даже лежа на смертном одре, пытается улыбаться.
— Дождалась… Мэй Ли…
— Я здесь, Ю Сю, — сжимаю крепко ее дрожащую от слабости огненную ладошку. У Благородной императорской супруги сильнейший жар.
— Мои дети… Они теперь твои…
— Да, брось! Ты сама их вырастишь! Неделька-другая, и встанешь! Будешь, как новенькая!
— Нет… Дай слово… Их не убьют…
— Да что ты! Кто посмеет⁈
— Ты знаешь… Мой кролик…
— Нашла, что вспомнить! — «на смертном-то одре», — невольно хочется добавить мне. — Муж тебя обожает. Вон, плачет за ширмой. Император, между прочим! Так что ты это брось. Вместе будем растить детей. Твоих и… — «моих», — снова рвется у меня с языка.
Да что ж такое! Не хватало проговориться! Но его величество все равно ничего не слышит. И я могу болтать все, что вздумается.
Потому что передав мне с рук на руки своих детей, Ю Сю испускает последний вздох.
И это начало отсчета новой эры. Последняя любовь императора навсегда покинула его и этот бренный мир. Ожидаются глобальные перемены во внутренней и внешней политике. Борьба за власть.
И я поневоле включаюсь…
Глава 2
У ворот моего Куньнингуна очередная крупномасштабная делегация. Благородная супруга Гао в носилках, которые окружили первые лица империи, и ее братец-министр во главе процессии. Дамба оказалась на редкость прочной, и карьера младшего Гао не поплыла, как я наивно надеялась. Дослужился до третьего ранга, хитромордое водоплавающее! Почти уже премьер!
Вот и барабанит безнаказанно в мои ворота:
— Немедленно откройте, ваше императорское высочество! Так больше продолжаться не может! Вы нарушаете наши традиции!
Я нарушаю⁈ Проблема в том, что император не дозволяет похоронить возлюбленную. Совсем от горя помешался, бедняга. Утверждает, что его Ю Сю жива, просто крепко спит. Уже и запах чувствуется. Поэтому вся комната, где лежит мертвая супруга Ю, завалена цветами.
А леди Гао, понятно, рвется на освободившееся место! Вот уже пять лет, как его величество забыл про свой гарем. И живет в моногамном браке, от которого упорно не собирается отказываться. Я всерьез опасаюсь, что хоронить возлюбленных придется вместе.
Что совершенно не входит в мои планы. На трон посадить по-прежнему некого. По возрасту и положению его должен занять единственный сын императрицы, который и числится пока наследником. Но я его в последнее время редко вижу трезвым. Как только папа полностью переключился на Ю Сю и днюет и ночует в Куньнингуне, его высочество наследный принц пошел вразнос.
Празднует болезнь, а теперь и кончину Благородной супруги Ю. Потому что она простушка. И недостойна безраздельной любви Сына Неба. А ее дети недостойны трона. Это гуано, я про наследного «красавца» нашего совершенно не имеет сердца! Оно без него, похоже, родилось.
С одной стороны хорошо, правитель огромной империи должен быть жестоким, но и мозгов там ведь тоже не родилось! Это бурдюк с вином, который неумолимо толстеет, потому что его постоянно наполняют, едва наметятся прогибы.
Есть тайная надежда, что безалаберный отпрыск Матери Нации допьется до чертей. И его можно будет безнаказанно объявить сумасшедшим. Жаль, что этого нельзя сделать за садистские наклонности.
— Ваше императорское высочество! — Чун Ми молитвенно складывает руки. — Они же ворота сейчас снесут!
— Иду уже.
Впускать сюда аж двух Гао я не намерена. Порешаем у ворот.
— Стоять!!!
Почти уже премьер спотыкается от моего крика и его подхватывают услужливые руки гаремного евнуха из многочисленной свиты.
— Его величество у вас? — раздается с носилок.
— Да, он здесь.
— Почему не разрешают похоронить супругу Ю?
— Благородную супругу.
— Это не дает ей права удерживать его величество в заложниках! Немедленно впустите нас с братом!
— Тащи своего другого брата. Генерала. Вместе с его армией. Иначе не войдешь.
— Да как вы смеете⁈
— Я вдовствующая императрица!
— Вдовствующая шалава!
Ну, это уж слишком!
— А ну, слезай, кикимора! — командую я. — И повтори, как ты меня назвала!
— Шила в мешке не утаишь! — благородная дрянь весьма предусмотрительно остается в носилках. Физически я сильнее, недаром ведра с водой таскала когда-то. Я и сейчас не изнежилась, и потрепать эту суку могу, как следует. — Вас не было несколько месяцев!
— Я молилась.
— А куда живот делся?
— Постилась и похудела.
— Твоей власти теперь конец! — моя соперница срывается на крик. Сидит она высоко, и в прямом и в переносном смысле. И может безнаказанно меня оскорблять. Пока безнаказанно. — Умерла твоя протеже! Та, которая держала в руках его величество! И пела ему на ухо о твоих достоинствах! Которых нет! Теперь его величество освободился от этого бремени. И я, как Благородная супруга и мать двоих детей императора требую немедленно прекратить это безобразие! И выдать нам тело Ю Сю, чтобы мы могли отвезти его в гробницу! Все положенные почести при этом будут соблюдены! Включая трехлетний траур по усопшей!
— Боишься, что уже не в тех кондициях? К мужу в постель тебе теперь не пролезть, он ведь начнет заглядываться на девиц помоложе и постройнее. Поэтому трехлетний траур тебе на руку. Дать адресок монастыря, где я так похудела? Два-три месяца — и ты снова в форме.
— Никуда я отсюда не поеду!
Ситуация и впрямь критическая. Ю Сю надо похоронить. И я сбавляю тон:
— Дайте мне время до заката. Я попытаюсь убедить его величество в том, что его любовь умерла.
Они неохотно разворачиваются. Совет министров уже собирался по этому поводу. То есть, он и не расходился, этот совет. В полном составе приперся сюда. Безумец не может править империей. А у его величества все признаки.
У меня дома все те же и там же. В цветочных декорациях. Безмолвная Ю Сю в своей комнате, и такой же безмолвный Сын Неба на коленях перед ее ложем. Я подхожу и трогаю его за плечо:
— Эй. — Император вздрагивает и оборачивается. Смотрит на меня пустым взглядом. — Тебе надо вернуться в свой дворец. Издать указ. О том, какими посмертными титулами ты хочешь наградить любимую жену. Ты ведь хочешь ее наградить? Хотя, ей уже все равно. Они и при жизни не очень-то ей были нужны, эти титулы. Только ты. Но так положено. Слышишь?
Он, молча, кивает.
— Еще нам надо решить судьбу ее детей. Ю Сю хотела, чтобы они остались здесь, со мной. Ты не возражаешь?
Он вновь кивает. И по-прежнему молчит.
— Так что? Позволишь ты ее забрать?
— За что? Почему именно она? У меня столько женщин в гареме, но смерть пришла за единственной.
— Мы все обречены на потери, даже императоры. Видать, ты сильно нагрешил. Иди и молись. А я займусь похоронами. Только указ издать не забудь.