С Лином мы тоже пока женаты тайно. Я-то рассчитывала именно сейчас, когда Мин обратил внимание на жену, а я ему стала безразлична, устроить и свою личную жизнь. Но в свете последних событий, это, увы, невозможно. Чун Ми такого не допустит.
Но когда-нибудь…
Я прерывисто вздыхаю. Старшие братья Сан Тана уже женаты. Отселился в свой собственный дворец Четвертый принц. Странно, что леди Лао осталась со мной. Вот же прикипела! Спокойная, как танк! На все нападки Чун Ми только улыбается! Мне бы такую броню! Потому что меня эта стерва императорская порою выбешивает!
Лезет везде и делает вид, что главная. Выбрала тактику, подумаешь, что «Семнадцать мгновений весны» законспектировала! Как только я скажу что-то дельное, Чун Ми мотает это на ус и выжидает, ничего не предпринимая. А потом, в присутствии императора, выдает за собственную идею!
Гляньте, ваше величество, какая я умная! И ведь процветает, паразитка! Но что касается брака Сан Тана, тут мне это на руку. Я давно уже обмолвилась, что неплохо было бы Пятому принцу жениться на Юнру. И подтвердить тем самым свой статус.
Чун Ми по своей привычке какое-то время молчала, чуть ли не год! А потом вдруг заговорила с моим сыном о достоинствах Юнру. И я поняла: сработало! Император тоже оповещен! Чун Ми в его дворце бывает каждый день. Как на работу туда. Да это и есть работа ее вдовствующего императорского высочества. Править государством.
Чун Ми и в самом деле так считает. Что погода в доме, Великой Мин, зависит от ночного светила, супруги императора. Которая находится под влиянием старшей сестры.
Породниться с элитным дворянством бывшие микроскопические чиновники Чуны только рады.
Таким образом, со стороны официальной матери Сан Тана препятствий не будет. Дело на мази.
И вот сегодня я послала записочку Яо Линь. Пора, мол. Сегодня Сан Тан попросит руки твоей дочери. Я Сашку к этому подтолкну, ну и очарование весеннего пейзажа.
С улыбкой на лице иду в сад. Дети там, наслаждаются свежим воздухом и природой. Пока еще дети. Миньминь это домашнее прозвище дочери Ю Сю, Седьмой нашей принцессы.
Девчонка оторва! Проказница та еще! То нитки запутает у леди Лао, нашей штатной Куньнингунской вышивальщицы, то подсунет любовный роман седовласому учителю в философские трактаты. А как рисует, хулиганка! Шаржи на придворных дам, но подозреваю, там и особы царских кровей имеются.
Стишки пишет прикольные. В общем, лучик наш солнечный, вся в мамку свою. Хорошенькая, но назвать ее леди? Наставницы хором стонут, мол, принцесса проблемная. И сотворить из нее благородную даму невозможно.
Миньминь часто наказывают: бьют линейкой по рукам. Но в девчонке столько жизни, что все нипочем! Надо что-то с ней делать, срочно.
Как это что? Замуж выдать! Принцессы товар ходовой, как я уже говорила, а тут дочка императора! Неважно, кем была ее мать, в жилах Миньминь течет и благородная кровь правящей династии. Я приемная мать Седьмой принцессы, и ее замужество — это моя забота.
Я пообещала Ю Сю, что ее дети будут счастливы. Поэтому принуждать Миньминь не стану. Пусть сама себе выберет мужа. Я искренне желаю, чтобы у всех моих детей, родных и приемных был брак по любви.
Одна беда: Шестой принц. Как я и подозревала, с мальчиком не все в порядке. Он не то чтобы совсем уж дурачок. На Руси таких называли юродивыми. Или же блаженными. И считали, что они обладают даром прорицания. Шестой принц не припадочный, и порою проявляет поразительное благоразумие.
Но он похож на дом без забора, ворот и даже входной двери. Ко всем доброжелателен, всем без исключения улыбается, даже нашим дворцовым кошкам. Все бы ничего, но принц также и статуям улыбается. Не различает, похоже, живое и неживое, пребывает в каком-то своем мире.
Так говорят и лекари. Рассудок Шестого принца пострадал во время тяжелых родов. Его с трудом извлекли из материнского чрева. Видать, невольно нанесли травму.
Но с принцем все обращаются крайне бережно. Стараясь его психику лишний раз не травмировать. И делают вид, что он нормальный. Но меня уже предупредили, что принц останется таким на всю жизнь: блаженным. Так что в Больших гонках Шестой не участвует. Ю Сю напрасно волновалась.
А вот и сад наш распрекрасный. Мне надо переговорить с Сан Таном еще до того, как сюда придут подруга с дочерью. Все подготовить.
Погода чудесная, солнце светит, яблони в цвету. То бишь персиковые деревья. Но улыбка застывает на моем лице, словно ударил жгучий мороз. От картины, которую я вижу.
Сан Тан поддерживает Седьмую принцессу, пока она тянется к ветке, чтобы сорвать цветок персика. Рука моего сына напряжена. О, нет! Это не братские объятья! А взгляд⁈ Сан Тан смотрит на Миньминь с такой жадностью, будто он охотник и у него зверский голод, а в императорском саду единственная подходящая добыча!
Вот теперь я понимаю: сынок-то вырос! Он уже мужчина! И его тянет к женщинам! То есть, к одной конкретной маленькой кокетке, которая прекрасно знает, что рука Сан Тана лежит на талии! И ничего не предпринимает, напротив, жмется к принцу и все никак не сорвет свой треклятый цветок!
Любовная игра, короче. И как давно это случилось⁈
Они выросли вместе, Миньминь считается единокровной сестрой Пятого принца. Брак между ними невозможен. Но их неумолимо друг к другу тянет! Это чувство ни с чем не спутаешь, оно называет любовь!
Невольно прячусь за кусты и пытаюсь отдышаться. Мне надо собраться с мыслями. Интересно, они сами-то понимают, что творят!
Миньминь сорвала, наконец, свой цветок. О, Боги! Она протягивает его принцу Сан Тану! А он улыбается, пьяный от счастья! Еще немного, и я увижу первый поцелуй! А, может, уже и не первый.
— Сан Тан! — мой голос поневоле срывается на крик.
Они шарахаются друг от друга, словно воры, пойманные с поличным. Щечки Миньминь красные от стыда. Хулиганка, ты что творишь⁈ Не пообещай я твоей матери заботиться о тебе, ты бы пулей отлетела отсюда в самый отдаленный от Пекина монастырь!
— Старшая матушка… — Сан Тан инстинктивно закрывает девушку своей широкой спиной.
Видный парень. Не красавчик, нет в нем ни капли слащавости и дендизма, которые присущи придворным нашим щеголям. Эти ходят с веерами и в шелках. Сан Тан немногословен, надежен и силен. Одевается просто, тона предпочитает темные. Я словно вижу юного Лина.
Невольно любуюсь сыном, но тут же вспоминаю, что он натворил. Строго говорю:
— Миньминь, подойди ко мне.
Седьмую принцессу трудно смутить, но видать, понимает, что дело серьезно. Инцест — это вам не шутки! Хотя фактически никакие они не брат с сестрой. Там вообще ни капли родства, даже дальнего. С этим все чисто. Но они-то об этом не знают! И придворные тоже. Император, само собой не в курсе, сестре Чун Ми тоже ничего не сказала.
— Старшая мама, — принцесса неуклюже делает придворный реверанс.
— Иди к леди Лао, у нее опять нитки запутались.
— Как прикажете.
Она бросает отчаянный взгляд на Сан Тана. Тот сдвигает брови. Спаси меня, Конфуций! Мне безумно жалко этих двоих! Они влюблены, это видно. Но им невозможно быть вместе.
У меня, матери Сан Тана прямо сердце на разрыв. Я желаю сыну счастья. Но почему из всех девушек империи он выбрал самую неподходящую⁈ Хотя бы кузина. Императоры Великой Мин женились на своих двоюродных сестрах и племянницах, так уже бывало. Но не на родных же сестрах!
Не-воз-мож-но.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — говорю я, когда принцесса уходит.
— Я люблю ее, — он как в омут кидается. — Все понимаю, но — люблю.
— Я как раз сегодня хотела поговорить о твоей женитьбе.
— Да рано еще, — хмурится Сан Тан.
Ха! Рано! Там все уже выросло! Как он на нее смотрел, на эту чертовку! Я знаю, что сын служанками не интересуется, юбки им не задирает. Наложницу не просит, хотя уже имеет право: ему шестнадцать, почти семнадцать. Но он хранит себя для единственной.
Мне плохо. Я готова самолично зашвырнуть обоих в колесо Сансары, чтобы переродились во что-то подходящее для брака. Хоть в кроликов! Но только не так.
— Скажи мне правду: что между вами было? Вы целовались?
— Матушка! — от волнения он даже забыл слово старшая. — Миньминь моя сестра! Да разве я посмею⁈
— Хорошо, что ты это осознаешь. Невозможность вашего брака.
— Я дал Миньминь слово. Что никогда не женюсь. Она мне тоже поклялась.
— Что?!!
Шекспир, Ромео и Джульетта! А он еще и продолжает:
— Если вы посмеете нас принудить, Миньминь выпьет яд, а я брошусь на острый меч.
— Да ты что, Сашка⁈ Сан Тан то есть. Я-то как буду после этого жить⁈
— Тогда уважайте мой выбор.
Я сейчас умру, мне и яд с мечом не потребуются, просто сердце разорвется от дикой боли. Стараюсь держать себя в руках:
— Я понимаю: первая любовь, романтика. Но это пройдет. Это чувство сродни подснежнику, но потом распускаются розы. У каждого времени года свой цветок, также и человек: весенние заморозки влияют на его первое чувство, и кажется, что все погибло, а потом лето ему дарит самые пленительные ароматы, а осень — яркие краски. Все мы через такое прошли. Вы еще дети. Ну, почти. Ты — принц правящей династии. Ты обязан продолжить свой род. Какой еще целибат⁈
— Я буду защищать империю с оружием в руках. Стану Мастером боевых искусств. Отдам всю свою кровь, до капли, за родину. Но не принуждайте меня жениться. У меня есть братья, они и продолжат род. А я останусь верен моей Миньминь, которая тоже дала клятву верности мне. Хранить целомудрие всю жизнь. Поскольку мы не можем жить, как мужчина и женщина.
Занавес! Только не надо аплодисментов! Потому что это ну реально трагедия! Для Сан Тана, для Миньминь, для меня. И для Яо Линь, которая без понятия о том, что творят эти шекспировские герои! Пока не знаю насчет Юнру, но если она уже успела свыкнуться с мыслью, что станет супругой Пятого принца, боюсь, и там беда-беда.
Юнру это алмаз. И алмаз ограненный. Читай: сверкающий талантами и чистотой бриллиант. И своей твердостью принцесса Ран не уступит ни Сан Тану, ни Миньминь! Хотя, какая твердость у Миньминь? Не это ли слабое звено? Надо взять на заметку.