атисантиметровой платформе! Да еще в форме горшка! Чтобы умело балансировать в таких туфлях и как-то передвигаться, нужны годы практики и недюжинная физподготовка! То-то все наложницы ходили в сопровождении одной или двух служанок! Опирались на них, чтобы не сверзиться со своих высоченных платформ-горшков.
А мне повезло. Любуюсь на очаровательные туфельки с цветочным орнаментом, не обращая внимания на шепот за спиной:
— У нее такой огромный размер ноги! Почти как у мужчины! Фи!
— Она же простолюдинка…
— Госпожа Ли не сможет долго пользоваться благосклонностью его величества…
— В Запретном городе столько красавиц!
— А она даже не красавица…
Крысы еще не обосновались на корабле, а уже готовы с него сбежать! Где же мне найти преданных служанок?
Кстати, моя покойная бабушка любила говорить: «Наряди пень — пролюбуешься целый день». Красота ваша — дело наживное. Побольше краски, побогаче одежду, в прическу можно тряпки подложить, чтобы волосы казались пышнее. Или вас остричь, дурехи. Соорудить десяток париков, на все случаи жизни. Я найду, как нарастить свои волосы, если захочу.
— На императорскую кухню! — командую я, взгромождаясь на носилки.
Ох, и нелегка же работа императорской наложницы! Хотя, ее слугам тоже не позавидуешь. Они должны нести меня плавно, без рывков. Я будто плыву по Запретному городу, одна из его королев. Пусть положение мое шаткое, но сегодня я в фаворе. И все мне низко кланяются:
— Госпожа Ли…
Но тут мое сердце словно отрывается от грудины и летит сначала в живот, а оттуда в пятки. Потому что икры ног начинают мелко дрожать: справа у стены стоит Лин Ван! На него жалко смотреть! Глаза опущены, лицо смертельно бледное. Краше в гроб кладут!
А мне хочется кричать:
— Что же ты наделал, Лин?!
Когда он узнал? Сегодня? Или… уже вчера?!
Я еле сдерживаю слезы. Счастье, что на мне так много белил! Мое лицо неподвижно, будто маска, хотя в душе бушует буря чувств.
Эти десять метров, когда меня проносят мимо генерала Вана, кажутся мне экватором нашей планеты, которую я все никак не могу обогнуть. Время остановилось. Я вижу только мою любовь. Несбывшуюся мечту. И не понимаю, как он мог?!
Он отдал меня, молча, и даже не попытался устроить побег!
Но потом я кое-что вспоминаю. Моя мама обожала кино про Анжелику маркизу ангелов. И не только кино. У нас в доме имелось аж полное собрание сочинений Анн и Сержа Голон. Все приключения прекрасной маркизы, которые и я от скуки прочитала.
Мне в память врезался один эпизод. Точнее, песенка, которую пел сладкоголосый мальчик-паж:
«Мой долг служить вам, не щадя головы, и не жалея сил,
Но если бы это были не вы, жестоко бы я отомстил…»
Там тоже вассал вынужден был уступить любимую женщину сюзерену. Своему королю.
Лин Ван могуч, я сама видела, как он управляется с парными мечами дао! Он снес бы голову любому, кто посмел бы положить на меня глаз!
Единственный, кому Лин Ван не смеет возразить — это император. Который и сделал Лин Вана тем, кто он есть. Дворянином, командиром Парчовых халатов. Лин Вану дана безграничная власть. А он взамен поклялся жизнью, что не предаст.
Мой генерал — человек чести. И вот он стоит, живой труп, и боится поднять на меня глаза! Ему и больно, и стыдно, и горько. Потому что с сегодняшней ночи я — женщина императора! А Лин беспрекословно меня уступил!
И я не выдерживаю. Командую:
— Стойте!
Носильщики замирают.
— Опустите меня!
Миг — и я на земле. Точнее, по-прежнему в носилках, но я больше не смотрю на Лин Вана свысока. Мой любимый всего в двух шагах — рукой подать.
— Генерал Ван, — говорю я, — подойдите.
Он с огромным трудом делает пару шагов. Будто на ногах у генерала пудовые камни. Голова его все также опущена. Я пытаюсь оживить этого мертвеца:
— Посмотри на меня, Лин!
— Госпожа!
В его взгляде отчаяние. Слуги, а их человек двадцать, включая носильщиков, обращаются в слух. Еще одно неосторожное слово — и нас обоих казнят! Лин боится не за себя — за меня.
— Не надо, госпожа, — тихо говорит он и низко мне кланяется. — Идите, куда шли.
— Поднимите меня, — командую я носильщикам и слышу разочарованный вздох.
Скандала не случилось. Я стискиваю зубы.
В этот момент я принимаю решение: жить! Лин Ван потерял надежду, но я нет!
Этот сильный мужчина, железный человек, боевой генерал не в силах биться за наше с ним счастье. Он отступил. Придется мне, женщине.
Не знаю, как я это сделаю, но я пойду босиком по камням, пусть даже среди них будут острые. А скорее всего, что они такими будут все. Торчащие из земли пики, каждая из которых оставит на моей босой ступне шрам. И все камни, по которым я буду ступать, зальёт моя кровь.
Но я пойду! И дойду!
Я, молча, плачу, пока меня несут на дворцовую кухню, но не оглядываюсь. Знаю, что за моей спиной также беззвучно рыдает несчастный Лин Ван.
Но во дворе продовольственного приказа беру себя в руки и командую:
— Опустите носилки!
Меня бережно, будто я бесценная хрупкая ваза династии Мин, опускают на землю. Служанки, оказавшиеся в это время во дворе, низко мне кланяются:
— Госпожа…
А я говорю:
— Позовите Яо Линь.
— Но госпожа… Стольница Линь сейчас занята.
— Вы что глухие?! Или не видите, кто перед вами?! Фаворитка императора, которая пришла сюда, на кухню, по его распоряжению! Хотите головы лишиться?!
— Простите, госпожа…
Вскоре во дворе появляется моя персональная святая и тоже низко кланяется:
— Поздравляю, госпожа Ли…
С чем?! С тем, что меня живой положили в гроб?! В моем сердце только Лин Ван! Который теперь далек, как африканский берег! А у меня только утлая лодченка, без паруса и весел! Я гребу ладошками, а встречный ветер все больше похож на ураган!
— Мне надо с тобой поговорить, Яо Линь.
Я иду в укромное местечко, о котором мы с Яо Линь прекрасно осведомлены. Сколько раз мы рыдали там, обнявшись!
Слуги дружно тянутся за мной, опережая даже ту, кого я пригласила для персональной беседы. С глазу на глаз. Я оборачиваюсь и рявкаю:
— Стоять! А вы куда?!
— Не положено, госпожа, — поджимает и без того невидимые губы один из евнухов. — Мы должны все время быть рядом с вами.
— Будьте. Только здесь, у носилок. Я никуда не денусь.
— Но, госпожа…
— Слушай ты, гундосый, — не выдерживаю я. — Будешь мне возражать — тебе сегодня же шкуру спустят палками. Когда по моему приказу с десяток, таких как ты, прибьют, остальные будут беспрекословно повиноваться. Я сегодня ужинаю с императором, и если ты не угомонишься сейчас, то будешь первым в списке моих врагов. И сегодня же я пожалуюсь его величеству, что ты меня разозлил. Был непочтителен с фавориткой. Недостаточно низко мне поклонился и не сказал «госпожа».
Он смертельно бледнеет и отступает, за ним и остальные. Но взгляд у них недобрый. У всех. Я только что ступила на тропу безжалостной войны. Яо Линь осуждающе качает головой:
— Зачем вы так, госпожа?
— Ты. И зови меня как раньше: Мэй Ли. Мы ведь с тобой по-прежнему подруги?
— Но вы наложница императора, а я ваша служанка…
— Перестань! Хоть ты меня не зли! Несчастный случай вознес меня туда, куда я не хотела. И к тебе я с нижайшей просьбой.
Мы садимся за телегу, груженную мешками с мукой. Прямо на землю. Я — в своем роскошном ханьфу и при высокой прическе, украшенной золотыми и нефритовыми шпильками. Невольно чихаю:
— Апчихи!
Мэри Сью наконец-то улыбается.
— Будь здорова, Мэй Ли!
— Спасибо. Я сегодня ужинаю с императором, как ты слышала. А также буду с ним завтракать после ночи, которую… В общем, мне надо, Яо Линь, чтобы стол по-прежнему ломился от яств. Ибо это символ изобилия и процветания Поднебесной. Но мы же обе прекрасно знаем, что потом делают с этими блюдами. Его величество почти ничего не ест, у него плохие зубы. Часть нетронутых блюд император дарит своим приближенным. Понятно, что они заинтересованы в сытных мясных блюдах. Другая часть отправляется за ворота Запретного города. Их продают в трактирах как «блюда из дворца» за баснословные деньги. И на этом наживается главный евнух, я уверена. Он мне пока не по зубам. Поэтому кардинальных изменений в меню не будет. Но мне нужны диетические супчики и тофу. Каши, без сухофруктов. Много апель… Сока из плодов золотого яблока.
— Я все поняла, — кивает моя святая.
— Еще мне нужно, чтобы ты, Яо Линь лично приносила мне каждый день корзину с едой. Приготовленной твоими руками. Потому что меня попытаются отравить.
— Мэй Ли!
— Да. Не спорь. Я у них все равно, что бельмо на глазу, дальше будет только хуже. Я буду есть только то, что приготовишь ты, лично. Потому что доверяю только тебе. Я клянусь своей жизнью, что отплачу добром! Хочешь — бери все, что у меня есть! — я торопливо вынимаю из прически нефритовую шпильку.
— Не надо, — Яо Линь останавливает мою руку. — Мы же подруги.
И бережно возвращает шпильку в мою прическу. Святая, что тут скажешь?!
— Ты будешь приходить ко мне каждый день? — я молитвенно складываю руки. — Хотя бы через день, я потерплю.
— Конечно, буду. Ты не умрешь с голоду, клянусь! — она крепко обнимает меня, бедолагу.
— Спасибо! А как твой принц? — спохватываюсь я.
— Принцесса при смерти, — грустно говорит Мэри Сью. — Жаль ее.
— Да. Жаль.
На самом деле мне ее не жаль. Она вышла замуж за красавца-принца, по любви. Никогда не знала, что такое голод, холод, горе. Ну не повезло: заболела туберкулезом. Но ее ведь никто не собирается хоронить заживо! Она умирает с комфортом, окруженная заботливыми неравнодушными людьми. Принц, хоть и влюблен в другую, хранит жене верность.
А я… А у меня…
Ладно, проехали.
— Пойду работать, — Яо Линь поднимается и протягивает руку мне. Помогает и тут.
Я, нехотя, встаю. Хорошо бы сейчас снять этот роскошный ханьфу, повязать передник — и стряпать, под крылышком у Яо Линь. Не понимала я своего счастья.