Основным источником в данном вопросе является одна из речей известного афинского оратора Эсхина, произнесенная в 330 г. и носящая название «речи против Ктесифонта».40 В ней Эсхин выдвинул нижеследующее обвинение против своего политического противника — не менее знаменитого афинского оратора Демосфена. По словам Эсхина, дед Демосфена по линии матери, Гилон, был государственным преступником, так как он передал «врагам» принадлежавший Афинам город Нимфей. Не дождавшись судебного приговора, Гилон бежал из Афин на Боспор и получил там от «тиранов» значительную награду. Ему было предоставлено селение Кепы, доходами от которого он мог пользоваться. Как враг афинского народа Гилон якобы был приговорен заочно к смертной казни. Позднее, однако, в Афинах поселились дочери Гилона, родившиеся от его брака на Боспоре с богатой скифянкой. Одна из дочерей стала впоследствии матерью оратора Демосфена.
Как убедительно показал акад. С. А. Жебелев, имеются очень серьезные основания усомниться в правильности и объективности изложенной Эсхином версии относительно действий Гилона.41 Эсхин, желая опорочить в глазах афинян своего злейшего врага Демосфена, вероятно сильно извратил фактическую сторону дела. Кажется мало вероятным, чтобы после совершения столь тяжкой измены, какую Эсхин приписывал Гилону, дочери последнего могли потом свободно жить в Афинах, вступать там в браки с афинскими гражданами.42
Но если роль Гилона в передаче Нимфея и была, по всей вероятности, нарочито искажена и преувеличена Эсхином, чтобы очернить своего соперника, то вряд ли Эсхин мог выдумать самый факт принадлежности или, по крайней море, сильной зависимости Нимфея от Афин в какой-то период времени.
Возможно, Афины поступили с Нимфеем примерно так же, как с Синопой, куда при Перикле было направлено 600 афинских колонистов, после того как с помощью военной силы там был свергнут неугодный афинянам тиран Тимесилей.43 Воспользовавшись каким-либо поводом, афиняне могли поселить и в Нимфее некоторое количество своих резидентов (клерухов), чтобы надежнее обеспечить снабжение Афин хлебом из Боспора Киммерийского. В период зависимости Нимфея от Афин он, вероятно, платил афинянам дань (φόρος), о чем сохранилось краткое литературное известие, восходящее к достаточно надежному афинскому источнику.44 В конце V в. Нимфей пытался наладить чеканку своих монет (табл. I, 11), но попытка эта была кратковременной.
Рис. 32. Терракотовый рельеф с изображением танцовщицы, найденный в Нимфее. Конец V в. до н. э.
Как только в Пелопонесской войне над Афинами разразилась катастрофа, когда в результате поражения при Эгоспотамах афиняне потеряли свой флот и лишились возможности поддерживать господство на море, Боспор в лице тогдашнего правителя Сатира I не замедлил вновь утвердить свою власть над Пимфеем. Но так как это было лишь восстановление боспорского суверенитета над городом, уже и ранее принадлежавшим Боспору, то существенных осложнений во взаимоотношениях между Спартокидами и Афинами этот акт не вызвал.[11] К тому же потрясенные неудачной войной Афины были теперь, как никогда, заинтересованы в регулярном подвозе боспорской пшеницы и поэтому весьма дорожили добрыми отношениями со Спартокидами.
Последние рассматривали Нимфей не только как важный торговый приморский город, но и как стратегический пункт, который вместе с Тиритакой должен был защищать Пантикапейскую область и подходы к расположенной поблизости столице. Раскопками в Нимфее открыты на некотором протяжении остатки городской каменной оборонительной стены,45 имеющей толщину 2.35 м.46
Из других сооружений, бывших в Нимфее и засвидетельствованных археологическими находками, особенно интересен фонтан в виде пирамиды, построенный в I в. до н. э. на средства знатной жительницы города. От фонтана сохранился мраморный бл ж, замыкавший свод арки. На нем высечена стихотворная надпись, говорящая от имени испившего воды путника: «Гликария, супруга Асандра! У твоей пирамиды я с жадностью выпил воды, идущей из близкого источника о помощью Бромия [т. е. бога Диониса], и, утолив жажду, я сказал: и при жизни, и после смерти ты будешь спасать испытывающего жажду».47
Как показывают археологические исследования, жизнь в Нимфее продолжалась вплоть до III в. н. э.
За Нимфеем, еще южнее, на Такильском мысу, было расположено очень небольшое селение Акра (κωμίον ’Άκρα). Оно привлекало к себе в древности внимание потому, что от него берег поворачивал на запад, и, таким образом, Акра представляла собой крайний южный пункт пролива со стороны Крыма. Напротив же, т. е. на Таманском полуострове, такой наиболее южной точкой пролива считалось селение Корокондама (κώμη Κοροκονδάμη), находившееся на теперешнем мысе Тузла. По словам Страбона, при замерзании пролива лед доходил на юге до этих двух пунктов — до Акры и Корокондамы.48 От деревушки Акры в настоящее время следов почти не сохранилось. На высоком мысу, где ныне одиноко стоит заброшенный старый маяк, лишь кое-где заметны следы культурного слоя с фрагментами античной керамики.49 В этом же районе обнаруживаются древние могилы, которые подтверждают существование в данном месте поселения антнчной эпохи.
При археологическом обследовании Такильского мыса в 1929 г. была, между прочим, вскрыта очень интересная могила, обложенная сверху кругом из камней (кромлехом). В центре круга на небольшой глубине оказалась облицованная изнутри массивными каменными плитами гробница. В ней лежал человеческий скелет, у ног которого найдено шесть черепов. В углу могилы стояла глиняная остродонная амфора III в. до н. э. с бронзовым черпаком (киафом), длинная ручка которого заканчивается отогнутой книзу головкой лебедя; под амфорой лежал чернолаковый килик. Очевидно, в могилу была помещена амфора с вином; для вычерпывания его предназначался киаф, для питья вина — чаша.
Загадочно присутствие в гробнице человеческих черепов. Может быть, здесь был похоронен воин вместе с трофейными черепами убитых им врагов? Несмотря на греческую форму могилы и наличие в ней греческих вещей, погребен в ней был, невидимому, варвар, как на это указывает наличие каменного круга-кромлеха над гробницей.
В нескольких километрах на юго-запад от Такильского мыса, на высоком обрывистом берегу моря лежат развалины боспорского города Китея, часть которого уже обвалилась в море вследствие сильного подмывания здесь берега волнами. Но сохранившаяся площадь городища еще довольно значительна. Отчетливо видны следы глубокого рва, охватывавшего город с трех сторон, т. е. со стороны суши, заметны признаки оборонительных стен, которые тянулись параллельно рву. В прибрежной части городища, приблизительно посредине его возвышается большой искусственно насыпанный холм. Гавани, а стало быть, и торгового порта Китей не имел. Вокруг расстилаются плодородные пахотные земли, а море в этом районе славится хорошими рыбными ловлями — неподалеку от древнего городища и сейчас расположен один из крупных рыбных промыслов.
Город Китей упоминается у нескольких античных писателей. Псевдо-Скилак, автор перипла, составленного в 30-х годах IV в. до н. э., в числе эллинских городов, расположенных в восточном Крыму, называет город Κυταία.50 Примерно к тому же времени восходит упоминание этого города в перипле, который сохранился в более поздней передаче Анонима. В перипле Анонима Китей отмечен с точным указанием его местоположения: «От Нимфея до деревеньки Акры — 65 стадий, 8 2/3 мили; от Акры до города Кит (Κύται), раньше называвшегося Кидеаками, — 30 стадий, 4 мили. От Афинеона [повидимому, теперь Судак? — В. Г.] до Кит живут скифы. Затем следует Киммерийский Боспор. От Кит до города Киммерика 60 стадий, 8 миль».51
У Плиния по соседству с Акрой также отмечен oppidum Cytae, однако между ними помещен, вероятно по ошибке, еще и город Зефирий, который никем, кроме Плиния, не запоминается.52 Стефан Византийский, не определяя точно местоположение Китея, который он называет Κύτα, отмечает в то же время, что город этот находился в Скифии.53 Птолемей также знал город Κυταιον, но помещал его на своей карте среди городов не прибрежных, а лежавших в глубине полуострова.54
Тождество городища, лежащего на берегу Черного моря к западу от мыса Такиль, с Китеем отлично подтверждено превосходной по своей исторической ценности эпиграфической находкой. В 1918 г. на берегу моря рыбаки нашли выпавшую из насыпи городища каменную плиту от храмового стола с греческой надписью III в. н. э., а также боковые его подставки в виде каменных скульптурно украшенных плит; все это ныне хранится в Керченском археологическом музее.55
Надпись сообщает о сооружении «отчизной китейцев» (πατρις Κοιτειτων), т. е. общиной города Китея, храма, который был посвящен безымянному «богу гремящему» (см. стр. 376). Жители в надписи именуются Κοιτέΐται; стало быть, город назывался Κοίτα или Kot-at (очевидно, дифтонг οι читался в III в. н. э. как звук, близкий ипсилону).
Китей, располагая обширными земельными угодьями, был одним из крупных земледельческих поселений Боспорского царства. В городе, несомненно, сосредоточивалось много зернового хлеба, который обильно выращивался на прилегающих к городу плодородных землях.
Китей окружали очень мощные каменные оборонительные стены с башнями и ров. Часть укреплений была расследована Ю. Ю. Марти в 1928 г. с северо-восточной стороны городища.56
Первая стена, хорошо облицованная тесаными плитами и имеющая в ширину 2.5 м, построена в IV в. до н. э. Позже, в римское время, к ней вплотную с внешней стороны была пристроена другая стена толщиной в 3 м, но очень грубой кладки; эта вторая стена имела свои башни. Такая мощность оборонительных стен Китея объясняется его важным значением в качестве военно-опорного пункта, который должен был одним из первых принять на себя удар в случае вторжения кочевников со стороны крымских степей в Пантикапейскую область.