45 Серия каменных посвятительных рельефов I—II вв. с изображением Кибелы, обнаруженных в Пантикапее и соседних городах (Тиритака, Нимфей), подтверждает популярность культа Кибелы в римское время на европейской стороне Боспора (особенно в Пантикапее), хотя одновременно здесь продолжал существовать и культ богини Деметры.
На азиатской стороне господствующее положение продолжал занимать культ Афродиты, значение которого в Бсспорском царстве все более возрастало по мере усиления связи правящих верхов Боспора с варварской меото-сарматской знатью азиатской части боспорских владений. Во II в. н. э. культ Афродиты стал на некоторое время едва ли не главным государственным культом Боспора, как это можно предполагать на основании появления на монетах Савромата II изображения сидящей на троне Афродиты, представляющего, вероятно, воспроизведение культовой статуи фанагорийского храма Афродиты или храма в святилище Апатура.46
В начале II в. н. э. были произведены крупные работы по перестройке фанагорийского храма Афродиты (IPE, II, 150). Одновременно в Горгиппии был построен новый храм Афродиты Судоначальницы — покровительницы мореплавателей. Сооружение этого храма производилось на средства одного знатного боспорца, исполнявшего должность наместника Горгиппии.47 Столетием позднее там же были осуществлены на средства местных купцов-судовладельцев большие работы по восстановлению храма Посейдона, о чем уже говорилось выше.
В первой половине III в. экономическое положение Боспора было еще настолько благоприятным, что некоторые боспорские города имели достаточные средства, чтобы строить новые храмы.
В 234 г. в городе Китее, согласно надписи на храмовом столе (рис. 61), был заново сооружен храм «богу гремящему» (θεός βροντών) с прилегающим к нему домом и оградой, причем наблюдение за строительными работами было возложено на бывшего начальника царской конюшни, т. е. крупного царедворца, который вложил денежный капитал (12 золотых) с храмовую казну с тем, чтобы проценты с этого капитала шли ежегодно на священные нужды.48
Рис. 61. Храмовый стол с надписью из Китея. III в. и. э. (Керчь, Археологический музей).
К новым явлениям в культурной жизни Боспора, характерным для римского времени, следует отнести возникновение в I—II вв. н. э. иудейских молелен. Такие молельни были в Пантикапее, а также в некоторых других городах, например в Горгиппии, где проживали значительные группы еврейского населения.
Так как из всех боспорских городов наиболее систематическим и планомерным раскопкам до сих пор подверглась лишь Тиритака, то об этом поселении мы имеем и наиболее ясное представление. В римское время в Тиритаке, повидимому, не велось какого-либо строительства новых оборонительных сооружений. Но внутри города в I—II вв. почти всё было заново перестроено и притом с определенным практическим уклоном, в результате чего Тиритака приобрела вид хозяйственно-промыслового поселения. Многие десятки монументальных вместительных рыбозасолочных ванн, описание которых было дано раньше, заняли значительную часть территории поселения. По соседству с ваннами разместились большие винодельни, представлявшие собой специальные здания, оборудованные для переработки винограда.
Окрестные земельные угодия использовались как под виноградники, так и под зерновые культуры, о чем говорят, прежде всего, ямы-зернохранилища и глиняные пифосы, в которых при раскопках обнаруживаются запасы злаков — пшеницы и ячменя, проса, иногда чечевицы. Через центральную часть поселения проходила лишь одна основная уличная магистраль, по обеим сторонам которой располагались жилые дома, принадлежавшие тиритакским рыбопромышленникам и виноделам. Вся остальная площадь города, как уже отмечалось, была занята, главным образом, производственными постройками.
Дома жителей Тиритаки первых веков нашей эры не отличаются ни богатством, ни роскошью. Владельцы этих домов по своему материальному положению принадлежали не к верхушке боспорского общества, а к среднему его слою. Не исключено, что часть жителей Тиритаки находилась в определенной зависимости от богатых боспорцев, проживавших в Пантикапее и лишь содержавших в Тиритаке свои экономии, рыбопромышленные и иные хозяйственные заведения, которые обслуживались соответствующей челядью, рабами или арендаторами.
На рис. 62 представлен план одного тиритакского большого дома римского времени, раскопанного в 1946 г. и являющегося пока единственным образцом рядового боспорского городского жилого дома-усадьбы первых веков нашей эры. Дом этот относится к III — V вв. н. э., но такого типа жилые усадьбы, очевидно, строились и раньше.
Рис. 62а. План дома III—IV вв. н. э., раскопанного в Тиритаке на участке XV.
Рис. 62б. Дом III—IV вв. и. э., в Тиритаке — вход в помещение I со стороны двора. I — помещение; к — лестница на второй этаж; н — пифос.
Центральную часть усадьбы составлял вымощенный известняковыми плитами двор, откуда с западной стороны был выход на улицу. Стекавшая с кровель дома вода выводилась за пределы усадьбы посредством водосточного канала (е—е), устроенного во дворе и направленного в сторону улицы. Вокруг двора сгруппированы жилые и хозяйственные помещения, часть которых имела второй этаж. Над южным помещением (I), несомненно, был устроен второй этаж: об этом можно заключить по остаткам ступеней каменной лестницы (к), пристроенной к стене помещения со стороны двора.
Стены дома сложены из бута и камней, подвергнутых лишь грубой обтеске. Хорошо отесанные крупные плиты применены лишь в кладке угловых частей здания, а также для облицовки дверных проемов. В качестве вяжущего материала использована глина.
Помещения получали дневной свет через оконные отверстия, обращенные во двор. Одно из таких окон (ж) почти полностью сохранилось в помещении II; признаков остекления окон не обнаружено. Надо, однако, отметить, что в это время на Боспоре, как и в западных областях Римской империи, уже было известно применение оконных стекол, и обломки их неоднократно встречались при раскопках Пантикапея, Фанагории и др. городов.49 Но оконные стекла являлись еще настолько большой роскошью, что ими могли пользоваться лишь в особенно богатых домах. Внутри комнат тиритакского дома стены были покрыты слоем глиняной обмазки и подвергнуты побелке. Обмазка стен и побелка неоднократно обновлялись и освежались.
Для того, чтобы попасть в помещение I, нужно пройти через дверной проём (рис. 62б) и по двум ступенькам спуститься вниз. Прямо перед входом в пол комнаты вкопан большой глиняный пифос (н), в котором хранился запас пшеницы. Часть пола покрыта каменными плитами. При раскопках этой комнаты в ней было найдено много больших амфор, различных сосудов, светильников и пр. Здесь же оказалась круглая «ниша» (п), устроенная в северо-восточной стене комнаты. «Ниша» эта находится у самого пола; она сделана в нижнем ряду кладки стены и снаружи оказалась закрытой слоем глины. После изъятия последней, в «нише» обнаружились кости барана, поросенка и осетра, сверху на них лежал глиняный светильник. Очевидно, это остатки «строительной жертвы». Во время закладки дома, когда приступали к постройке, была совершена умилостивительная жертва богам, чтобы обеспечить успех постройке и благополучие будущим жителям дома. Обширное помещение II имело большой построенный в северном углу очаг (з), служившим для приготовления пищи. В стене над печью устроена ниша (а), куда можно было ставить посуду, а также осветительные приборы (глиняные светильники). Подобные ниши имеются и в других комнатах дома. В помещении II у входа стоит каменная ступа (и). Надо к этому добавить, что почти во всех помещениях были найдены каменные жернова, как круглые, наиболее распространенные в римское время, так и четырехугольные (зернотерки), более древнего типа. Помещения III и IV служили для хозяйственных целей. В помещении IV найдено множество амфор, в которых хранились зерно, соленая рыба, вино.
Чтобы проникнуть в помещение V, надо так же, как и в помещение I, расположенное напротив, спуститься по нескольким ступеням вниз. И тут часть помещения вымощена плитами, среди которых одна плита оказалась надгробием с надписью; жители утилизировали в качестве строительного материала старые надгробные камни местного некрополя. Над указанной вымосткой, а также вдоль западной стены находилось несколько открытых очагов (в), которыми обогревалось помещение и на которых готовили пищу.
Некоторые из найденных в помещении V вещей имели отношение к женскому быту. Многочисленные пряслица от веретен свидетельствуют о производившейся пряже шерсти; тут же найдена и цилиндрическая костяная коробочка с остатками румян, применявшихся для косметических надобностей. В глиняном сосуде, в котором оказался спрятанным клад монет (подробнее о нем см. на стр. 482), обнаружены так называемые чернильные орешки (Gallae), т. е. особые образования на дубовых листьях, применявшиеся, как можно предполагать, в виноделии или в качестве красителя шерсти. В хозяйственном быту жителей дома обработка шерсти и приготовление домотканного платья занимали существенное место.
Но больше всего в доме встречено предметов рыболовного дела: каменные грузила от неводов в виде обработанных продолговато-округлых кусков известняка с перехватом посередине для обвязывания веревкой, костяные иглы для плетения сетей — доказательство того, что в доме занимались изготовлением снастей, — все это в большом количестве при раскопках обнаруживалось почти во всех помещениях. Владелец дома был рыбопромышленником, которому, возможно, принадлежала какая-нибудь из групп рыбозасолочных ванн, открытых поблизости дома на восточной окраине Тиритаки. Одна четырехугольная оцементированная внутри ванна (о), открытая за юго-западной стеной помещения I, являлась, возможно, также собственностью владельца данного дома. Дом погиб во время нашествия гуннов в IV в. н. э., когда ворвавшийся в город враг предал огню все дома, жители которых бежали, бросив свое имущество. Таким образом, тиритакский дом в том виде, в каком застигла его катастрофа, отражает не только поздний период жизни Тиритаки, но и является иллюстрацией к заключительному этапу истории этого города, а вместе с тем и всего Боспорского государства.