Он, молча, уставился на меня.
— У тебя есть что-нибудь, чем ты можешь защитить себя? Может быть, палка или обрезок трубы? То, что ты можешь хранить в своем мешке и достать, чтобы попытаться отпугнуть их?
— Нож, — произнес Эдди, чем полностью застал меня врасплох.
— Да. — Я прошелся взглядом по свежим швам на его лице. — Они сильно тебя им поранили, верно?
— Нож, — снова пробормотал Эдди.
— Вот почему тебе нужно защищать себя. Доктор сказал, что ты даже не поднял руки, чтобы защитить себя от ножа.
Только когда Эдди в третий раз повторил слово нож, до меня дошло, — он говорил не о том, что с ним случилось, он просил о помощи.
— Ты говоришь, что тебе нужен нож, я правильно понял? — на всякий случай уточнил я.
Сказать, что я испытал шок, когда Эдди положил на стол руку ладонью вверх, значит, ничего не сказать.
— У меня нет для тебя ножа, — сказал я, глядя на его раскрытую ладонь, покрытую грязью и мелкими шрамами. — А хотя… Погоди-ка.
Добравшись до переднего кармана, я достал небольшой складной нож, который носил с собой с тех пор, как себя помнил. Этот швейцарский армейский нож с рукояткой из дерева грецкого ореха я купил на гаражной распродаже много лет назад. Кто-то, скорее всего прежний владелец, вырезал на рукоятке свои инициалы «С.Е.К» и, очевидно, из-за этого рядом с ними в дереве появилась трещина по форме напоминающая «С» и идеально совпадающая с другими буквами по размеру. Нож был старым, на лезвии имелись зазубрины, но я все равно купил его, потому что мне было двенадцать, а на нем было написано «секс».
На протяжении многих лет я использовал нож в основном, чтобы открывать бутылки, и вот теперь нерешительно смотрел на него. Идея отдать нож Эдди почему-то не казалась мне правильной, но с другой стороны — это было наименьшее из того, что я мог сделать.
Эдди позволил мне вложить нож в его ладонь, а затем сжать ее в кулак.
— Будь осторожен, — предупредил я. — Используй нож только для защиты. Договорились?
Но Эдди так мне и не ответил.
Глава 32Чейз
Помните старика, которого я видел в баре в день похорон Пейтон? Того, что уже в десять утра был настолько пьян, что не мог оторвать голову от стола? Это Барни, сказал бармен, когда я спросил его о старике.
Таким вот Барни теперь становился я.
Именно я был единственным клиентом в баре, в начале одиннадцатого утра баюкающим в руке пустой стакан из-под своего первого «Джека» с колой, которым опохмелялся. Бармен был занят, принимая бочонки с пивом, чтобы заметить, что мне нужна новая порция выпивки.
Водитель, привезший «Budweiser», оглядел бар, пока бармен подписывал счет-фактуру, и, когда его взгляд остановился на мне, он нахмурился, а затем печально улыбнулся.
«Да, верно, я — Барни. А теперь отвали, приятель!»
К четырем часам я снова стал единственным клиентом. В течение дня несколько завсегдатаев, пошатываясь, заходили и выходили из бара, но их поток быстро иссяк. Что меня вполне устроило, так как я не нуждался в компании, единственным моим другом за последние две недели был «Джек».
Вернувшись из подсобки с поддоном, полным только что вымытых стаканов, бармен Карл попытался втянуть меня в разговор. Прежде я намеренно резко отметал все его подобные попытки и надеялся, что к этому моменту до него дойдет, что лучше оставить меня в покое.
— Далеко не каждый из моих утренних клиентов каждый день расплачивается стодолларовыми купюрами, — прокомментировал он, вытирая стаканы полотенцем и убирая их на полку под барной стойкой.
— Завтра принесу свою копилку и буду расплачиваться мелочью, чтобы лучше вписаться в обстановку.
Карл прищурившись, оглядел меня.
— Если хочешь узнать мое мнение, то тебе не помешает постричься и побриться, но твой костюмчик очень даже неплох.
— Я рад, что соответствую дресс-коду. — Я оглядел пустой бар. — Тебе надо или продать это место или придумать, как привлечь больше клиентов.
Карл покачал головой.
— А у тебя хорошая работа? — спросил он.
— У меня своя компания.
— Ты что один из тех напыщенных парней, которые продают-покупают акции?
— Не угадал.
— Адвокат?
— Не-а. Ты женат?
— Да. Моя Милдред уже немолода, но поддерживает себя в хорошей форме.
— Моя компания выпускает воск для безболезненной депиляции и еще кой-какие дамские штучки. Твоя Милдред может быть моей клиенткой.
— Воск для безболезненной депиляции? — Карл нахмурился. — Это что еще за фигня?
— Он убирает волосы с мест, где женщины хотят от них избавиться: линия бикини, ноги, — я достал из кармана кучу купюр и бросил ее на стойку, — а некоторые дамы предпочитают быть лысыми снизу, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Ты, наверное, шутишь?!
То как Карл сказал это, напомнило мне о Риз и вечере в ресторане, когда мы впервые встретились. Она слушала мои небылицы почти с таким же выражением лица, как у него сейчас.
Внезапно я понял, что мне нужно срочно уйти отсюда.
— Нет, — ответил я Карлу и, хлопнув ладонью по барной стойке, встал со стула. — Завтра в то же время?
— Я буду здесь.
____________________
Вернувшись домой, я обнаружил, что у меня закончилась кола.
Я достал, было, стакан, чтобы плеснуть в него чистого «Джека», а потом подумал: «Зачем мне стакан, если в нем нечего смешивать?», и, глотнув прямо из бутылки, плюхнулся на диван.
Боль в груди, которая обычно притуплялась, когда я был в баре, вернулась, стоило мне увидеть гитару Пейтон.
Я сделал глоток. Посмотрел на гитару. Глотнул «Джека» раз или, может, два.
Поскольку мои глаза, казалось, не могли видеть ничего иного, кроме гитары, я закрыл их и откинул голову на спинку дивана. Сразу же темноту заполнили изображения Риз.
Она выглядела такой красивой, когда лежала подо мной… ее глаза цвета шоколада излучали свет…
Распахнув глаза, я поднял голову, увидел гитару и снова сделал глоток. Мои веки отяжелели и опустились сами собой.
Теперь я видел Риз, склонившуюся над моим офисным столом. Нервно закусив губу, она смотрела на меня через плечо, ожидая, когда я возьму ее…
Должно быть, вскоре после этого я вырубился.
Проснувшись, я увидел поток яркого солнечного света, льющегося из окна, и услышал, как надрывается дверной звонок. Кто-то жал на него снова, снова и снова.
Единственное, что могло быть еще хуже, чем те две женщины, что стояли по ту сторону двери, это если б вместе с ними еще была бы моя мать.
— Я видела тебя через стекло в двери, придурок! — завопила моя сестра. — Давай, открывай уже!
Простонав, я отпер замок и придержал дверь, пытаясь не дать женщинам проникнуть внутрь, но эта парочка просто просочилась мимо меня.
— Входите, пожалуйста, — саркастически проворчал я им в спины.
Анна обернулась и протянула мне большой стакан с кофе, пока Саманта, молча, смотрела на меня, уперев руки в бока.
— Держи, это тебе понадобится. — Сестра насильно сунула стакан мне в руки.
— Сейчас всего шесть утра. Можем мы перенести эту дружескую встречу на более позднее время?
— Мы хотели застать тебя трезвым. — Анна наклонилась, обнюхала меня и поморщилась. — Ты все еще не протрезвел с прошлого вечера? — спросила она, размахивая рукой около своего носа.
Покачав головой, я отдал стакан Анне и вернулся в гостиную к своему дивану. Голова пульсировала от боли и последнее, что мне было нужно сейчас, — услышать, что эта парочка собиралась мне сказать.
Как только Анна и Саманта вошли в гостиную, я понял, что совершил ошибку, сев посредине дивана. Если бы я расположился возле одного из подлокотников, то, по крайней мере, не оказался бы начинкой эстрогенного сандвича.
— Эта фигня должна прекратиться! — начала Саманта.
— Ты уволена.
— Чтобы уволить меня, ты должен быть моим боссом, а в данный момент ты больше похож на мальчишку.
— Пошла ты, Сэм!
— Иди туда сам, Чейз!
— Мы дали тебе две недели. На этом все, — вступила в разговор Анна.
— И как же ты можешь помешать мне взять больше отгулов, если я захочу?
Саманта подбоченилась.
— Мы составили график.
— Для чего?
— Для того, чтобы приглядывать за тобой. Пока ты не вернешься на работу и в мир живых, одна из нас будет постоянно находиться рядом.
— Мне нужен «Мотрин» (п.п.: обезболивающее). — Встав с дивана, я направился в кухню.
Удивительно, но мои новые надсмотрщики не последовали за мной. Выпив два стакана воды, я воспользовался моментом покоя, чтобы попытаться привести свои мысли в порядок, однако мое одиночество длилось недолго. Спустя пару минут Анна и Саманта явились на кухню, уселись за стол и уставились на меня в четыре глаза.
Первой начала читать нотацию Анна:
— Когда умерла Пейион, мы слишком надолго оставили тебя в одиночестве, чтобы ты мог справиться с ее потерей, и в результате ты потерял несколько лет жизни. Это дерьмо не может повториться снова. Сейчас мы дали тебе две недели, чтобы ты мог оплакать ее, но на этом все. Твое время вышло!
— Я — взрослый мужчина, и ты не можешь…
— Так веди себя, как взрослый! — прервала мой протест сестра.
— Разве у тебя нет ребенка, о котором ты должна заботиться? — раздраженно фыркнул я.
— Похоже, сейчас у меня их два. — Анна встала и подошла ко мне. Во время нашего спора я принял защитную позу, скрестив руки на груди, но сестра, не обращая на это внимания, потянулась и ласково коснулась моего плеча. Когда она заговорила, в ее голосе не было прежнего напора: — Чейз, это ведь хорошо, что они, наконец, его поймали. Понимаю, ты чувствуешь, как будто тебя предали, узнав, что Пейтон убил человек, которому вы оба доверяли, и о котором она по-настоящему заботилась. Но теперь в деле поставлена точка. Оно закрыто, и ты можешь жить дальше.
Как бы мне хотелось поверить ей. Если бы копы раскопали, что Пейтон убили подростки и поймали их, все сказанное Анной могло быть правдой.