Она тянет меня за одежду, заставляя склониться, и шепчет, хотя могла бы и просто говорить, потому что шепот выходит уж очень громким. И ее брат его слышит – это видно по его взгляду, который я случайно ловлю в зеркале.
– Ты, когда звонила ему, видела, как он забит? Это же не просто так! Это же в самом деле! И меня это и ждет, если ты не поможешь!
– Чем? – шепчу ей в ответ.
– При тебе он постесняется выносить мне мозг сразу! Ты же чужой человек! Ну, для него чужой. Он даст мне хотя бы выспаться, а завтра я выдержу!
Она не говорит ничего обидного или нового, а все равно в душе что-то немного царапает.
Я ужасно не хочу ехать в дом ее брата. Да, она тоже там живет, но почему-то этот дом воспринимается мной как территория Тимура, на которую я уже не раз вторгаюсь. Не на радость ему.
Это и раньше было понятно. А сейчас – я снова бросаю взгляд в зеркало и вижу, как он сжимает челюсти и медленно выдыхает, настраиваясь смириться с неприятным обстоятельством. То есть со мной.
И в самом деле, кому понравится, что к тебе часто наведывается чужой человек, да еще и с ночевкой?
– Не могу, – пытаюсь отказаться. – Мне ведь нужно готовиться к экзамену, я и так сегодня дала слабину.
– Можно подумать, ты будешь ночью учить! После коктейлей, ага! – возмущается Настя, а потом прибегает к просьбе. – Ну пожалуйста, Анит, я ведь не усну. Ты понимаешь, да. А так хоть наболтаемся с тобой… Мне так нужно кому-то выговориться… Не ему же!
Она кивает на брата.
Он не проронил ни единого слова. Но все слышал. Конечно, слышал.
Его пальцы сильнее сжимают руль, а потом он прохладно роняет:
– Дом большой.
Настя так радуется и смотрит так умоляюще, что я нехотя соглашаюсь. Звоню маме предупредить, чтобы не ждала меня. Поясняю, что хочу устроить ночные посиделки с подружкой.
– Спасибо! – Настя снова утыкается лбом в мое плечо и спокойно сопит всю дорогу.
А я смотрю в окно – на город уже в черных красках, разбавленных неоновым светом. На пешеходов, которые к кому-то спешат. На светофоры, которые помогают нам спокойно добраться домой. И изредка – на водителя, который управляет дорогой. Да, почему-то мне кажется именно так, что не она управляет им, а он – ею. И именно под его тяжелым взглядом она расступается, раскрывается поворотом или развилкой.
Красиво.
Скорость, контроль, концентрация, власть. То, как его пальцы скользят по рулю. Небрежно, как будто даря короткую ласку за послушание.
Поймав на себе его взгляд, чувствую себя так, будто меня застали за чем-то интимным. Щеки начинают гореть, и я зачем-то ему сообщаю:
– Я все-таки сдам на права!
Или отсветы светофора, или игра света от рекламного баннера тому виной – мне кажется, что он улыбается.
А потом едва заметно кивает.
Поспешно отворачиваюсь к окну, и даже когда слегка затекает шея, не поворачиваюсь. Потому что мне опять кажется что-то не то. Мне кажется, будто Тимур рассматривает меня. Задумчиво, сдвинув черные брови и то и дело сжимая руль, который послушен без этого спонтанного наказания.
Тормошу Настю, когда подъезжаем к дому. Она потягивается, протирает глаза и довольно бодро направляется к входу. Я чуть отстаю, потому что поправляю юбку, да и рубашка уже выглядит слишком небрежно. Понятное дело, что хозяин дома меня уже видел в таком непрезентабельном виде, да и скоро ложиться спать, а не идти на гуляния, а все равно. Мне почему-то даже сейчас хочется выглядеть хорошо.
– Ты уронила, – раздается у меня за спиной голос Тимура.
Обернувшись, замечаю в его руках счет из клуба – наверное, выпал, когда приводила в порядок одежду. Вот же ж.
– Спасибо, – бормочу и хочу забрать, а он…
Оказавшись на крыльце вместе со мной, беспардонно раскрывает бумажку и вчитывается в нее. Черная бровь недоуменно взлетает вверх. Ой, что будет…
Прикусываю губу, опускаю взгляд в пол и зачем-то вожу носком кроссовки по полу. Сразу вот вспомнилось его прозвище… Сейчас как возмутится, как начнет кричать: как можно было за вечер потратить такую баснословную сумму?!
– Разве в клубе не записали расходы на мой счет?
Голос спокойный, никаких возмущений. Только легкое удивление. А я тоже удивлена: его счет, не Настин. Правильно я сделала, что попросила его разделить.
– Записали, но это временно! – Вновь протягиваю руку, чтобы забрать. – Я попросила, чтобы мне выписали половину того, что мы сегодня потратили. Так что я вам обязательно все отдам! Правда, не сразу! Заработаю летом – и отдам!
Он сминает счет, бросает взгляд в сторону, словно ища, куда бы выбросить, и в итоге прячет его в кармане своих черных брюк.
– Забудь.
Так жестко.
Ему идет эта жесткость.
И идет этот контраст – черное с белым. Черные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами. А еще на ней застегнуты не все пуговицы, и видно, что на шее висит какая-то цепочка.
Машинально проверяю свою. Интересно, у него на цепочке тоже кулон со знаком зодиака? Не видно, слишком мало расстегнуто пуговиц, если бы еще хотя бы одна…
Какой-то стук сбоку отрезвляет меня. Именно отрезвляет, потому что это все коктейли. Коктейли и уютная тишина, в которой изредка слышны ночные птицы. И ветер, который треплет его черные волосы. Ну и то, что он молчит, а я, кажется, начинаю привыкать к этому молчанию, оно перестает казаться невыносимым и тягостным.
Вот и задумалась не о том.
Если бы он хоть что-то сказал, чтобы развеять странный морок, который вдруг меня охватил. Или зашел в дом. Или хотя бы открыл дверь, к которой не притронулся ни один из нас…
Смутный стук повторяется, а потом дверь распахивается и на пороге появляется девушка. Незнакомая. Очень красивая. С распущенными светлыми волосами. И в пеньюаре. Ноги босые.
– Тимур, – ее голос чуть хрипловатый, манящий, как и улыбка, которой она одаривает хозяина дома. – Ну наконец-то вернулся, а то я без тебя чуть не уснула. Почему не заходишь?
А потом она переводит взгляд на меня.
Быстрый осмотр, и ее легкое недовольство растворяется, будто и не бывало. Ну да, приговор вынесен: опасности нет, не соперница.
Но взгляда не отводит, как будто чего-то ждет. А я смотрю на ее босые ноги, почему-то только на них, и чувствую себя неловко и лишней.
– Иди в дом, Аня, – раздается голос Тимура.
Кивнув, поднимаюсь по ступенькам, прохожу мимо девушки, которая отстраняется. А в дверях оборачиваюсь и бросаю взгляд на Тимура. Хочу сказать ему, что он ошибся именем.
А потом мелькает мысль: какая ему разница? Он не обязан помнить имя подруги своей сестры.
– Тимур, ну что ты такой хмурый… – Девушка спускается к нему по ступеням, не обращая внимания на то, что она без обуви, гладит его предплечье, что-то воркует.
Отвернувшись, сбрасываю кроссовки и направляюсь в комнату Насти, чтобы не чувствовать себя такой растерянной, бесполезной. Эти ощущения давят, выталкивают из дома, но я понимаю, как глупо будет выглядеть мой отъезд после того, как я согласилась приехать. Да и причин для этого нет.
То, что здесь оказалось на одного человека больше, чем я ожидала? Так дом большой, так хозяин дома сказал. И я вообще до утра не увижу ни его, ни… кстати, он даже имени ее не назвал. Не посчитал нужным знакомить.
И правильно. Все правильно. Понимаю. А все равно почему-то грущу. И возникает ощущение, что я иду не по жилому дому, а тычусь впотьмах по необитаемому острову. Когда вхожу в комнату к Насте, ощущение только усиливается.
Свернувшись клубком, она лежит в кровати и умиротворенно сопит в подушку. Наспех сброшенная одежда лежит небрежно на тумбочке. Ну вот, здесь я точно никому не нужна.
Я уже собираюсь уйти, когда Настя, видимо услышав шаги, открывает глаза и вскидывается.
– Анит, – зовет меня и двигается, чтобы я села к ней на кровать или легла, потому что она двигается еще дальше. – Останься хоть ненадолго, а?
– До утра? – шучу я.
Она тянет меня за руку. И хотя я не хотела ложиться в одежде, опускаюсь рядом с ней на подушки.
– Я бы хотела надольше, – шепчет она уже сонно. – Но тебе у нас в доме не нравится. Ты постоянно пытаешься убежать.
Я молчу, думая, что она уже спит.
– Ты боишься Тимура? – снова раздается ее голос, куда тише, чем раньше. – Зря. Он тебя не обидит. А трахает только таких…
– Каких?
– С пеньюарами в чемодане, – хмыкает Настя. – Которые уверены, что все продумали. А главного не учли: ему не нужны отношения, а их бросить легче других.
– Почему? Если он сам привел ее в дом…
– Вот когда приведет сам… – шепчет Настя.
И засыпает.
Какое-то время остаюсь лежать, чтобы не разбудить ее. А в голове крутится хоровод из вопросов: как же она тогда здесь оказалась, если ее привел не хозяин дома? По меньшей мере он впустил ее и позволил остаться.
Может быть, у нее дома что-то случилось и ей негде было провести эту ночь? Ну да, и первым делом она захватила чемодан пеньюаров. И ждала, когда вернется Тимур. И была недовольна, когда увидела еще и меня.
Да какое мне дело до ее недовольства?! С этой мыслью я поднимаюсь с постели, и, хотя делаю это неуклюже, Настя не просыпается.
Взяв у подруги футболку, открываю дверь – выхожу, когда понимаю, что тихо. Почему-то мне не хочется напороться на кого-то из двоих жителей этого дома. Подумав, решаю зайти на кухню, выпить воды и взять стакан с собой, чтобы, если что, ночью не выходить. Все же после алкоголя горло немного сушит.
Закинув футболку на плечо, чтобы не мешала, прохожу мимо своей комнаты и хмыкаю: своей, как же! Миную две других, а потом…
Взгляд цепляется за хрупкую полосу света, которая тянется из очередной приоткрытой двери. Проходя мимо, машинально поворачиваю голову, и…
Это комната Тимура – первая мысль, а уже на ней роем несутся и остальные, наталкиваются, разбиваются друг о друга и вдруг замирают, когда до меня доходит то, что я вижу.
Хозяин комнаты сидит в большом кресле, рубашка расстегнута, а между его ног расположилась безымянная незнакомка. Я вижу лишь то, что она стоит на коленях, а ее голова при этом ритмично двигается. Ее ногти впиваются в бедра мужчины, при каждом движении все сильней и сильнее. А он спокоен.