Боже, она отчитывает его, словно маленького ребенка.
- Я больше не желаю тебя видеть в этом доме!
- Мама, - кажется, даже Андрей оказался поражен суровому решению родительницы.
- Не надо, - к сыночку женщина обращалась мягким и ласковым тоном. - В его возрасте надо понимать, как можно себя вести, а как - недопустимо…
Я больше не слушала. Все происходящее напоминало театр абсурда. Свекровь пытается защищать несуществующую семью от коварного соблазнителя. Муженек успокаивает разбушевавшуюся маман, кидая в мою сторону все более заинтересованные взгляды. Сергей смотрит на меня. На его лице краснеет след от удара. И я понимаю, какой ураган эмоций сейчас проноситься в его душе. Ведь, видимо, этот дом был и его домом. Но друг никогда не будет ближе сына. Какой бы скотиной ни была родная кровиночка.
И я…
- Я ухожу.
Произнесла едва слышно, но этого было достаточно, чтобы свекровь перестала шуметь и выливать в сторону Сергея очередные ложные обвинения.
- У нас гости! - напомнила Лилия Юсуповна так, словно только это и имело значение.
Всегда выглядеть для окружающих идеально.
Мысленно усмехнулась.
Настоящий девиз семьи Коржаненко. Идеальный дом, идеальный брак, идеальный сын. Дрю врет родителям, что у него все хорошо. Родители врут окружающим, что у их сына все прекрасно. Свекровь хочет, чтобы я врала "мужу", что ничего не было с Сергеем.
Яблоко от яблони. Никогда не видела столь наглядной иллюстрации этого выражения.
- Я…
Посмотрела на Дрю. Пока его маман не видела, он взглядом и мимикой старался напомнить мне, что есть договор. Будто мне нужно это напоминание.
- Я плохо себя чувствую, - и это даже не ложь. - И… Лилия Юсуповна. Мы с Дрю давно хотели вам сообщить, что мы разводимся. Документы уже почти все готовы. Жаль, что вы узнаете это подобным образом.
Коржаненко застонал и схватился за голову.
Да, дорогой. Именно так. Больше ни шагу назад. Никаких "до понедельника". Никаких "давай подумаем". И тем более никаких тебе попыток провернуть свою стандартную схему соблазнения, которую на мне ты никогда не отрабатывал, но, судя по всему, теперь очень хочешь.
Что там Дрю наврет родителям - мне уже все равно. Отвертеться не сможет.
- Сереж, отвези меня домой.
Мужчина с облегчением выдохнул. Будто переживал, что я решу остаться в этом… гадюшнике. Другого слова я подобрать не смогу.
- Ты не можешь просто взять и уехать, - то ли просил, то ли требовал остаться - я не знала, что Коржаненко вкладывал в свое заявление.
- Могу.
Я могу. Всегда могла, но жалела и сочувствовала. Андрею, его родителям. Да кому угодно, раз за разом наступая на собственные принципы, мнение и гордость, в конце концов.
Хватит.
Из всех людей в этом доме меня по-настоящему должно волновать то, что чувствую я. И Сергей.
Лилия Юсуповна попыталась преградить мне дорогу, но не смогла. Андрей все продолжал уговаривать остаться, поговорить, обсудить все как взрослые люди. Но я уверенно шла за Сергеем, не собираясь идти на попятную.
Завтра, через неделю или через месяц - у меня будет развод. И ноги моей больше не будет в доме Коржаненко.
Глава 25. Защитник
Андрей сорвал Маше весь телефон. Пока мы ехали в город, звонки не переставали идти. Сначала моя доблестная сотрудница сбрасывала их, потом перевела смартфон на беззвучный режим. И все равно аппарат продолжал раздражать зажигающимся экраном и вибрацией. Закончилось все тем, что Маша вынула батарейку.
«Не хочу сейчас ни с кем разговаривать».
Я ее понимал. Самому было тошно от развернувшейся сцены.
Тетя Лиля не слишком удивила. У них с дядей Мишей всегда был пунктик по поводу внешнего лоска. Их семья в любых обстоятельствах должны выглядеть для окружающих безупречной.
Начищенный слугами дом, чтобы тетя Лиля могла хвастаться, что она чудесная хозяйка, личный повар как желание продемонстрировать свою изысканность и состоятельность. Поездки за границу только с нанятым фотографом, который сделает лучшие кадры из семейного отпуска. Тетя Лиля любила белый цвет, он соответствовал ее высоким требованиям.
А вот Андрей - нет.
Любимым, конечно, сын все равно оставался. Но и бельмом на глазу он тоже был. Скандалы с учебой, скандалы с прессой. То, что деньги помогали замять, но слишком трудно скрыть от самого близкого окружения. Такого, как моя семья. Так что когда для всех "Андрюша" вдруг стал примерным семьянином, у Михаила и Лилии, видимо, отключилось критическое мышление.
Половину дороги до дома Маша молчала, я же не спешил ее расспрашивать о деталях. Все равно знал - у нее от меня секретов нет. Захочет — расскажет. Как она умеет. Неожиданно, начиная с какого-нибудь сногсшибательного заявления.
- Останешься? - Тихо поинтересовалась она, когда я довез ее до дома.
Конечно остался. Сна не было ни в одном глазу, зато Ромашкина заснула крепко, стоило ее щеке коснуться подушки. Лицо девушки чуть припухло от выплаканных слез. Я еще долго смотрел на свою девочку, привыкая к мысли, что мы с ней вместе.
После Таиланда все равно оставалось легкое ощущение нереальности происходящего. Словно нам обоим дали возможность окунуться в сказку и не предупредили, когда выбросят обратно в жестокую реальность.
Выбросили, но оказалось не страшно. Я, конечно, понервничал, Маше тоже пришлось пережить не самый простой вечер в ее жизни. Но все хорошо, что хорошо кончается. Мы у нее, я обнимаю свою храбрую малышку. Мишка лежит рядом.
И я, наконец, чувствую, что у меня есть семья.
Своя собственная. Нинок вечно где-то пропадает, родители в стране не появлялись уже года три, наверное. Есть до одури любимая племянница.
А сегодня появилась Она.
Та самая.
С которой хочу быть.
И как хорошо, что сегодня она поставила жирную точку в отношениях с Коржаненко. Наверняка мы оба сможем потом смеяться над этой историей. Спустя какое-то время.
Хотя сейчас, я прекрасно понимаю, еще не закончено. Для меня.
Во-первых, с Лилией Юсуповной у нас разговор не окончен. Друзья, не друзья, возраст, пол — ничто не дает права распускать руки. Пощечину, выданную мне в порыве защитить сына, я не забыл. Это вопрос принципа - расставить все точки над i. И если не услышать извинений, то как минимум не сметь делать вид, что ничего не произошло.
Во-вторых, навязчивые попытки Андрея выйти на связь. Прекрасно понимаю, что этим вечером Коржаненко с родителями, небось, выкручивался как мог. И зная его - вновь вешал лапшу на уши предкам. В первую очередь обеляя себя и пороча имя Ромашкиной. Это недопустимо. Маша этого не заслужила.
В-третьих… Если думать, будет еще много подпунктов.
Я решу эту проблему. И точка.
Потому что хочу быть для нее опорой. Потому что хочу, чтобы она видела во мне надежного, честного и сильного мужчину. Потому что все эти люди (Коржаненко и их круг общения) волей-неволей станут нашим кругом общения, и я не хочу, чтобы Маше каждый раз приходилось краснеть или слышать осуждающее перешептывание за спиной. Потому что не хочу, чтобы она расстраивалась и переживала. Еще можно назвать очень много "потому что".
И главное из них - потому что я люблю свою Машу.
Несмотря на то что я почти не спал ночь, утром проснулся раньше Маши. Интересно получается. Она у меня точно пташка ранняя, но, видимо, вчерашние переживания вымотали мою сказочную фею вусмерть.
Девушка не слышала, как я встал. Да даже как поднялся ее медведь, который на радостях снес половину стульев в доме, стоило ему понять, что есть с кем играть. Я до кухни дойти не успел, как Мишка уже вился вокруг меня, что-то выпрашивая.
- Есть или гулять? - поинтересовался я у четвероногого, на что собака устремилась к выходу из квартиры.
Ладно. Утренний кофе откладывался. Будем считать, что свежий московский воздух тоже помогает прочистить мозги.
Свежий - это я, конечно, с сарказмом.
Утро в спальном районе встречало синеватой дымкой горящих торфяников. Хоть бы одно лето обошлось без них. До центра города эти ароматы долетают редко, а вот на окраине - так и хотелось выплюнуть легкие при каждом вздохе.
Михаил Ромашкин обрадовался состоянием атмосферы не больше моего, так что справив природную нужду, потянул меня обратно домой. Там, если не открывать окна, этого безобразия не будет.
Вернулись мы быстро, наверное, и двадцати минут не прошло. Маша все спала. Так что как истинный джентльмен, я отправился готовить романтический завтрак. Ну, насколько хватит моих навыков. Как Машка организоваться несколько блюд одним взмахом руки не умею.
А вот яичницу пожарить смогу.
Даже омлет.
На изучение холодильника ушло несколько секунд - пищевым накопительством, в отличие от меня, Ромашкина не страдала. Полки стояли едва наполненные на треть, хотя и в этом можно разглядеть свою прелесть - все видно. У меня вечно все битком, так что чтобы найти тот или иной продукт иногда нужно постараться. Особенно если вечно забываешь, что и куда клал.
Порезал колбасу и лук, закинул на сковородку. Масло моментально зашипело и попробовало атаковать меня в ответ, за что было нещадно заблокировано в сковородке посредством сетчатой крышки. Огонь сделал меньше, не все любят хрустящую корочку на яйцах, как я.
Быстро взбил яйца с молоком, докинул в них сыра, зеленый лук и перец. Солить не стал - Маша, почему-то готовила яичницу без соли. Залил все в сковородку, перевернул половину шкафов, пока нашел нормальную крышку.
Хотелось сделать еще что-то. Что-то, что превратит завтрак в нечто особенное, а не в простой прием пищи. Но максимум, что придумал - это смять из двух бумажных салфеток подобие розочки. Потом решил, что это глупость, но пока меня "осенило" взять ножницы и попробовать вырезать ромашку - Маша уже проснулась.
- Ты чего так рано подорвался? - заспанная, она зашла на кухню. Босиком, в трусиках и длинной безразмерной футболке. О завтраке забыл сразу. Захотелось подхватить свою соню и отнести обратно в кровать.