— Прости, — примирительно отозвался, а потом добавил с горьким смешком:
— И кстати, ты на ужин тоже приглашена, вместе с другими “дамами сердца”.
На вскидку прошло секунд тридцать, обижаться и молчать просто не было времени.
— Дамы сердца? — я соизволила подняться, и теперь наблюдала, как Рома торопливо одевался.
— Ты со мной в качестве сопровождения, или забыла?
Вечер хуже быть не мог.
Я сидела в окружении длинноногих “дам” или я бы сказала точнее, “+1”, пока Рома хохотал за столом с их мужиками.
Из всех видела раньше только Олега. А вот Вадима на горизонте почему-то не наблюдалось, но об этом как следует подумать не вышло. Уж больно у меня компания говорливая оказалась.
Мариночка — “девушка” лысого с потными ладошками. Она вся лучилась гордостью за своего благоверного, поэтому, не прекращая, хвасталась картье.
Софочка — сопровождала друга Олега, мерзкого немца, взгляд которого ко мне прилипал и от этого мне было не по себе. Эта “милая девушка” подобрана прямо в аэропорту. Не то стюардесса, не то уборщица, не то просто у стойки потерялась… а им подобралась.
Лёля — я так и не поняла с кем она… Но смеялась так, словно на голову шибанутая.
Ну и Ангелина.
Сегодня она оказалась мне самым “родным человечком” за этим столиком. Уж не знаю почему, но её скептическое выражение лица во время излияний Софочки про Пупсика, заставили истерично посмеяться, сделав вид, что получила смешную СМСку.
Мариночка, Софочка и Лёля быстро спелись. Наперебой рассказывали как умеют и любят веселиться, а потом, плавая на одной волне, убежали просить у официанта “караоке-е-е-е”!
Мы с Ангелиной остались за столиком одни.
Правда тишина была недолгой.
Мой телефон тотчас зазвонил: “Пусть мама услышит, пусть мама придёт…”
Ангелина вздрогнула, метнув на меня удивлённый взгляд, а я хотела провалиться сквозь землю.
— Алле? — бросила в трубку, намеренно коверкая слово.
— Аллеее, — на том конце радостно рассмеялась Лерка, а вместе с ней и… моя мама.
Чёрт! На миг стало обидно.
И почему-то стыдно что так нагло ответила при Ангелине её же дочери.
— Прости, — мимо телефона, виновато кивнула блондинке. Тут же встала из-за стола и вышла на террасу. Южный ветерок приятно затрепал волосы, музыка стихла за раздвижными дверями ресторана.
— Как дела? — Лерчик показывала удивительную сдержанность. Обычно она не говорила шаблонами, а тараторила новости и вытряхивала мои из меня.
— Хорошо, как у вас?
— Хорошо, — захихикала Лера. — А меня научили дельфинировать! — важно добавила.
— Дефилировать, красотка, — я поправила Леру, и почти сразу за спиной снова стала громче слышна музыка, а следом опять тише. Я оглянулась, посмотреть, кто вышел и увидела перед собой Ангелину, неловко топчущуюся в трёх шагах от меня.
— Лер, — мой голос надломился. Ангелина снова вздрогнула, не отпуская меня с прицела глаз.
На горле точно удавка стянулась. Я поняла, что не смогу говорить с мамонтёнком при её матери.
— Созвонимся попозже, ладно? — выдавали на силу.
Лере там явно не было скучно и она без лишних вопросов отключилась, уже заливаясь смехом. А вот её родная мать — не смеялась. Смотрела на меня в упор, не решаясь начать разговор.
— Это… Лерка, — озвучила я очевидное, чтобы не слушать тишину. — Она… с мамой… моей… — тотчас показалось, что я закапываю себя всё глубже.
Ангелина молча кивнула, подошла к краю террасы и облокотилась о перила. Ветер заиграл с её волосами как и с моими. И теперь мы стояли рядом, точно две замершие статуи.
— У вас с Ромой всё так серьёзно? — наконец заговорила она.
— Н-не… — брякнула, сама не зная точного ответа.
— Не притворяйся, никому не скажу, — буркнула она.
— Не знаю, — секундами погодя призналась я. — А моя мама… — запнулась, раздумывая, как верно объяснить ситуацию, — просто в качестве няни, а не новой бабушки. — Прозвучало как-то до ужаса горько, и Ангелину от моего тона просто передёрнуло.
— Уверена, что так и есть! — усмехнулась она. Опять умолкли. Смотрели с террасы на прибрежную линию, закат…
— Твоя мама, с моей дочкой… — словно пробовала на вкус Ангелина. — Ты ей доверяешь? — косой взгляд на меня.
— Нет, — призналась как на духу. — Но и тебе я бы не доверяла, — пояснила мысль.
— Не доверила бы… — ещё тише шепнула Ангелина, опять глядя вперёд. — Чёрт! — Повернулась спиной к перилам и положила на них локти. — Я… Ты наверное такой сукой меня считаешь, — горько хмыкнула. — Представляю, что тебе Рома наговорил…
— Считаю, — совершенно искренне кивнула я. — Рома ничего не говорил, а Леру мне жаль, потому что я росла примерно в такой же ситуации. В смысле родители есть, но по сути меня никто не воспитывал. Мама… кукушка, иначе не скажешь. Вбила себе в голову, что главное, чтобы была еда на столе, а остальное — детали в жизненном механизме, — теперь и я усмехнулась с горечью. — Она капитально недоедала в детстве, вот и решила, что я так жить не буду, вот только времени, совмещать обеспечение и воспитание, не хватало и она решила… Меня в ясли — сама работать. Я болею — меня к соседке/подружке/бабушке. А папа хвостиком за мамой. И самое смешное, — я на миг умолкла, понимая, что наверное зря раскрываю свою душу и выставляю на обозрение незнакомому человеку своё сокровенное и детское, но поделиться хотела. — Самое смешное, что когда начинала плакать, они все говорили: “Ты — плохая девочка! Мама — старается, а ты ноешь!”, - дёрнула плечом, потому что было тяжело об этом вспоминать. — А я не понимала, чем киндер-сюрприз лучше мамы. — Мы опять умолкли. Я о своём думала, Ангелина о своём, но думали на тему… Поэтому я озвучила свои умозаключения:
— Знаешь, лет до семи всё было оправдано. Папу уволили из армии, как и у многих тогда денег не было… Он был в звании никаком. Пенсии никакой. Будущего никакого и крутиться было нужно! Но что потом? Мама не остановилась, даже когда всё было хорошо! Ларёк на рынке превратился в отдел. Отдел в шоу-рум, шоу-рум в сеть. Инста в сайт. Мама так и не вернулась ко мне, — опять повисла задумчивая пауза. — А теперь она играет с Леркой, будто знает что это такое! — смех через скупую слезу. Вот так я вылила всю боль и обиду за детство на чужого человека.
Руки Ангелины чуть дрожали, и она вся страшно напряглась. Тряслась и часто дышала, а потом ушла с террасы.
Я уже думала, что всё, довела человека душевными терзаниями, но Ангелина вернулась с двумя бокалами вина. Неприлично полными — до самых краёв.
Глава 27
Кристина
— Чтобы дважды не ходить, — буркнула она. Вручила мне один и кивнула на лавку близ ограждения, с видом на море.
— Мама сильно болеет, — только мы сели, чуть помолчали, пригубили вино, как Ангелина вытерла щеку тыльной стороной ладони и заговорила. — Сильно и долго. И она… замечательная. Не такая как твоя… — косой взгляд на меня.
— Ирония какая, — я перевела дух и сделала большой глоток.
— Ага… — едва заметно кивнула Ангелина и тоже отпила. — Мама добрая и умная… А я выросла тупицей. Ничего не умею. На самой простецкой работе… — запнулась, и видимо не найдя подходящих слов, мотнула головой:
— Словом никогда ничего не могла. В школе ещё поняла, что глупая, как пробка. С тройки на двойку. Подружки мои такие же были, только им могли позволить оплатить песни-пляски, а я только смотрела на них. В итоге даже в стриптизерши не возьмут… смешно, — горько усмехнулась и глотнула алкоголя. — А подружка-Ленка отходила в образцовый танцевальный коллектив эстрадного танца и третий год крутит жопой. Тачку купила, даже не давала никому! — опять на меня глянула, будто эта фраза была очень значимой и показательной. Как-то так вышло, что я приняла этот взгляд за сарказм и тихонько засмеялась. Ангелина тоже. Так и сидели хихикали, пока я не кивнула, призывая продолжать. — Гордиться нечем, но это лучше чем то, что делаю и делала я… В общем, — короткая пауза, — мама болела. Всегда. А ещё были долги… Господи, это я ещё мягко их называю! — посмеялась так, что стало ясно — чтобы не разреветься. — Мы брали кредит за кредитом в надежде, что вот-вот всё закончится!.. В итоге — долговая яма! Банкротство! Рецидив…
Всё же подбородок Ангелины задрожал.
Я очень сильно захотела, чтобы она замолчала. Слишком плохо её история звучала. Слишком безысходно.
— А мне восемнадцать, — отпила вина, явно чтобы заглушить крик души. — Тогда к нам и приехала «помогать» тётка. Сука! — с чувством. — Короче, эта сука, сказала моим родителям, мол, устроит меня в городе на работу. Относительно нашего городка — в большом городе, и зарплата будет хорошая, хоть работка и пыльная. В цех… «Программы-Рекламы». Родители всегда хотели, чтобы я начала жить своей жизнью и уехала из нашей дыры, а я даже в вуз не поступила. Меня радостно провожали. А уже в поезде… тётка рассказала свой идиотский план. Подложить меня под гендиректора всеми правдами и неправдами, и разыграть, как она сказала, классическую женскую штучку. Знаешь такое? — беглый взгляд на меня и желчная улыбка. — Я беременна, а после свадьбы: Ой! Рассосалось! — в блондинке пропадала актриса. — Я отказалась, — удивила признанием Ангелина. — Тогда тётка трое суток в поезде день и ночь твердила, что я бесталанное, бесполезное существо! Безмозглая дура, и что всё равно в большом городе стану проституткой. А тут предложение чистое! Можно и согласиться…
— Значит, согласилась, — догадалась я. В восемнадцать, несчастная девчонка, наверное даже не понимала, что происходит толком.
— Согласилась, — кивнула безрадостно Ангелина и почти осушила бокал. — Только с уговором, что это ненадолго и только ради денег на лечение. Никаких денег на другие нужды. А тётка заявила, вот увидишь, тебе понравится! — опять повисла пауза. Я не знала, нужно ли что-то сказать или нет, будет ли продолжение, но и спугнуть мысль не хотела. Разговор принял тот оборот, когда жизненно важно услышать всё до конца.