готовый продукт — экстази, и лучше всего уже в таблетках. Но я был уверен, что с помощью московских друзей из ВНИИ и Влада смогу наладить собственное производство. Главное тут было в том, чтобы о моих планах и делах не узнал Марво, чтобы ему никто из тех, с кем я буду говорить, не донес или случайно не сболтнул чего.
Когда в Таллине я включил в телефоне свою местную сим-карту, Марво, естественно, это увидел и тут же начал названивать. Я поначалу пытался говорить, но он все требовал, чтобы я отдал его MDP — тот, что я должен был переработать из присланного им сассафраса, который на деле оказался водой. Про воду он ничего слушать не хотел, мол, это мои проблемы, и стал угрожать, что включит счетчик — начнет отсчет процентов на мой долг и пришлет его выбивать ребят с битами. Я тогда просто стал сбрасывать его звонки. Бояться мне было нечего — новую квартиру мою они так и не нашли, а ни с кем из его компании я видеться не собирался.
Встретился я только с Яанусом. Он по-прежнему работал на Марво, но я ему вполне доверял, зная, как он ненавидит Марво. Как оказалось, тонна сафрола, что Яанус заказал в Ханое перед моим отъездом в Таиланд, в итоге все-таки пропала. По документам, что я оставил, он благополучно получил бочки у моего знакомого на шереметьевской таможне, но, поскольку в Москве он был человек новый, не смог решить, куда их деть. Первое время, как рассказал Яанус, он хранил их прямо в моем прицепе на автостоянке у дома, где я снимал тогда квартиру. (И квартиру, и машину с прицепом, уезжая, я предоставил ему в пользование.) Но оставлять столь ценный груз там надолго он посчитал опасным, тем более что ему надо было возвращаться в Таллин. Тогда сафрол вообще оказался бы почти бесхозным и просто мог пропасть — понадобилось бы кому-то что-то переделывать на стоянке или пришло бы в голову просто украсть прицеп, или сами бочки. Поскольку от меня никаких вестей не было, и Яанус не понимал, когда я вернусь, он решил переправить бочки в Таллин, чтобы спрятать до моего возвращения.
У него самого знакомых на границе не было, и потому он обратился за помощью к Сергею из Нарвы, который, как он знал, постоянно возил из Москвы в Таллин мой товар. Про то, что это именно мой сафрол, Яанус ничего говорить не стал, объяснил, что это его личный заказ. Но Марво и Змей все равно об этом узнали. И когда Сергей увез бочки в Эстонию, Марво объявил, что забирает этот сафрол в счет долга Яануса, который на нем давно висел из-за арестов на границе отправленных им партий наркотиков.
Впрочем, пустить мой сафрол в работу на установке, что я собрал для Марво, они так и не смогли. Для этого нужны были разные химикаты, и довольно много. Раньше-то я их привозил из России, а теперь они в таком количестве достать реактивы не смогли. И потому занимались лишь переработкой в экстази того MDP-2-P, что я им переправил из Москвы раньше, и штамповкой самих таблеток.
Производство таблеток, как рассказал Яанус, шло на миллионы, и Марво, и все остальные его подручные последнее время были заняты в первую очередь поиском новых покупателей и каналов, куда бы их сбагрить. Хранить такой товар до лучших времен было опасно, поскольку в любой момент могли нагрянуть полиция или какие-нибудь бандиты, пронюхавшие про такие дела, да и глупо — это же живые деньги, и всем, конечно, хотелось поскорее и побольше заработать.
Как говорил Яанус, все кто может отправляют готовый экстази в Швецию и Финляндию. Это самое простое. Покупателей там много, а для перевозки используют либо водителей грузовых фур, либо матросов и обслугу с паромов, которые курсируют по Балтийскому морю между разными портами. Среди этой публики всегда достаточно желающих подзаработать пару тысяч евро всего за один рейс, фактически за несколько часов.
Также Яанус слышал, что сам Марво регулярно высылает в Норвегию и США партии экстази, но сам Яанус про это толком ничего не знал. В Испанию, по его словам, уходит много товара, но организовывают транспорт туда по-прежнему не они, а люди эстонских бизнесменов, поселившихся в Марбелье, компании которых среди прочего занимаются поставками фруктов, соков и вина. С грузовиками этих фирм, как слышал Яанус, их таблетки и перевозят, причем груз для них, как правило, забирают сам Марво и Змей.
По рассказам Яануса я более-менее разобрался, как теперь у них обстоят дела и с кем можно спокойно поговорить о возможной совместной работе так, чтобы об этом не донесли Марво. Самыми надежными были Райво, с которым мы были знакомы много лет, и его приятель по имени Интс. Я не стал им сразу ничего говорить ни о своих больших планах, ни о ссоре с Марво, лишь намекнул, что, может, у меня тоже появится скоро товар, и не согласятся ли они за него взяться. Мол, вроде как это будет только наш общий небольшой бизнес. Райво и Интсу идея понравилась, и они сами предупредили, чтобы я лучше об этом ничего Марво не говорил. У них, как и у всех, тоже долгов перед ним хватало, и им, естественно, в первую очередь хотелось поработать на себя, если уж такая возможность подвернется.
Пару раз мы с Райво и Интсом посидели в ресторане, и они рассказали, как устроен их бизнес. В основном они занимались отправкой таблеток в Швецию и Финляндию. Это было самое простое, но и самое опасное — не для них самих, конечно, а для товара. Полиция в этих странах работает очень хорошо, и постоянно там задерживают курьеров с их товаром. Иногда это рядовые дежурные проверки, иногда полицейские явно имеют наводку, у кого именно и что искать. Самим Райво и Интсу это, как правило, ничем особо не грозит. Задержанные водители или матросы понимают, что им не стоит рассказывать о сообщниках, поставщиках и покупателях их наркотиков. Ведь тогда это обвинение не просто в хранении наркотиков, а в участии в организованной группе, преступном сговоре и прочих тяжких преступлениях. Да и курьеры, как правило, не знают их настоящие имена и фамилии. Однако из-за таких случаев Райво и Интсу приходится выплачивать Марво всю стоимость пропавшего товара.
Самым надежным покупателем в Финляндии считался какой-то то ли рокер, то ли байкер из города Лахти. Все знали его по прозвищу Коса, поскольку у него были длинные волосы, которые он обычно связывал в хвост. По словам Райво, Коса обычно очень тщательно продумывает, как до него довезти товар, и почти никогда не было провалов. Кроме того, он очень педантичен в расчетах и через неделю после получения товара, ровно день в день, пересылает за него все деньги.
В Норвегию, как слышали Райво и Интс, экстази возит один человек, который приезжает за товаром только к Марво или Змею. Кто он такой, как возит таблетки и как потом продает, никто не знал. Ходили слухи, что он вроде работает на какие-то преступные кланы в Норвегии, которые там все устроили очень четко и чужаков к себе не подпускают. Никто не слышал, чтобы в Норвегии кого-то арестовывали с нашими таблетками или просто когда-то пропадал груз. Причем платит этот человек из Норвегии вроде всегда вперед — привозит деньги и в обмен получает товар, как в магазине. Райво и Интс этого покупателя видели несколько раз и знали, в принципе, через кого с ним можно попытаться связаться, и даже полагали, что он согласился бы с ними хотя бы переговорить. Но до сих пор они даже не пытались это делать, поскольку таким образом получалось бы, что они пытаются отбить клиента у Марво.
Все эти переговоры в целом меня порадовали. Я уже представлял, куда и как можно будет отправлять в Финляндию и Швецию свой собственный экстази. К тому же я думал, что могу попробовать сам поговорить с покупателем из Норвегии. Райво и Интс пообещали помочь на него выйти, рассчитывая, что я потом оставлю на них весь сбыт своего товара.
Через неделю, повидавшись со всеми, с кем хотел, я взял билет на поезд и отправился в Москву, полный идей, как организовывать свое дело. Однако подумать об этом мне удалось после отъезда всего пару часов, потому как в планы мои неожиданно вмешались неведомые до того силы.
В Нарве на границе при проверке документов эстонские пограничники попросили меня выйти из вагона. Ничего не объясняя, они провели меня в свое здание и оставили в одном из кабинетов, сказав, что придется подождать. Наручники на меня не надели, а в кабинете была даже кушетка с одеялом, которой мне разрешили воспользоваться. Но и шансов уйти не оставили никаких — на окнах кабинета были железные решетки, а кабинет, когда оставили одного, закрыли на замок, сказав, что, если мне что понадобится, я могу позвонить дежурному.
Дежурный разбудил меня около семи часов утра и приказал быстро собираться, потому что за мной приехали. Кое-как умывшись в тесном туалете, я вышел к дверям, где меня встретили двое мужчин как бы усредненной внешности — средних лет, среднего роста, одетых неброско и во все черное и серое, со средними, как бы слегка стертыми лицами. Так почти всегда выглядят оперативные сотрудники — что в российской, что в эстонской или любой другой европейской полиции. Так оно и оказалось. При моем появлении они махнули издали полицейскими удостоверениями и, пожав на прощанье руку пограничнику, сказали, что мне придется проследовать с ними.
Я пока лишних вопросов не задавал. Кому и зачем я понадобился, можно было лишь гадать. Спрашивать смысла нет — скажут, когда посчитают нужным. И то, скорее всего, не сразу и не всю правду, будут за нос водить, выуживать что-нибудь. В такой ситуации всегда лучше молчать и выполнять указания, к каждому слову могут прицепиться, к каждой мелочи. Ведь я не знаю, что им нужно, а они наверняка далеко не всё знают обо мне. По крайней мере, о том, чем я занимался последнее время.
Я долго в Эстонии не был, здесь меня не за что было арестовывать. В России тоже вряд ли кто мог меня выследить так, чтобы быстро заинтересовать местную полицию. Я же не убил никого, не ограбил банк. К тому же там ведь никто не знал, куда я уехал и как. На границе я ничего не нарушал. Получалось, что полицию на меня мог навести только кто-то из знакомых, и именно из тех, кто знал, что я последние дни был Таллине. Тут я даже мог предполагать кто — первым делом я, конечно, подумал о Марво или его подручных. Но самое непонятное было — зачем?! И для чего? На чем меня хотят подловить и в чем обвинить? Вариантов тут, в принципе, могло быть много — мало ли кто на меня мог дать показания по старым сделкам. Но в любом случае я чувствовал себя более-менее спокойно, потому что знал, что все это дела как раз старые и никаких особых доказательств против меня у полиции пока быть не может.