Так вот, те наркотики, что законом запрещены, во многих странах, особенно с советским прошлым, неизбежно порождают совершенно особую систему. Есть представление, что ими торгуют и зарабатывают на них только преступники, те, кто с законом не считается, и этих людей называют наркоторговцами и представителями наркобизнеса. Но на деле эта система не может существовать без тех, кто с ней должен бороться. И эти люди очень скоро узнают о вашем существовании, а потом совершенно точно и придут за вами, насколько бы хитрым вы себя не считали.
Перехитрить систему невозможно, именно потому, что она система. А тот, кто будет делать или продавать наркотики, всегда будет в меньшинстве и сам по себе. Именно потому, что это бизнес. В системе же работает много людей, которые только тем и заняты, что узнают, кто и какими наркотиками торгует или где делает. Им за это деньги платят. Им для этого предоставлены все возможности — использовать любое шпионское оборудование, подслушивать все разговоры и читать чужие сообщения — в общем, следить за всеми и всеми возможными способами. А в последние годы этих способов становится все больше и больше.
Поэтому, как только на улицах, в клубах, в квартирах или еще на какой-либо ограниченной территории появляются новые наркотики и новые наркодельцы, полиция узнает об этом через пару дней. Даже самые ленивые и тупые полицейские все равно через неделю-другую об этом услышат. Им об этом расскажут, даже если они не хотят ничего знать. Наркотиками торгуют во всех странах и городах давно и везде. И каждый новый торговец для тех, кто работает давно, становится, естественно, конкурентом. А конкуренты нигде и никому не нужны. Поэтому новых людей, пришедших на рынок со своими наркотиками, тут же сдают полиции.
А далее возможны лишь два варианта. Либо вы соглашаетесь сотрудничать с системой, работать по ее правилам и указаниям и иметь от своего наркобизнеса ровно столько, сколько вам позволят, и тогда получаете шанс хотя бы некоторое время спокойно жить. Либо, согласно второму варианту, вы отправляетесь в тюрьму. Причем за что именно, не имеет значения. Никому не надо ловить вас именно с вашими наркотиками. Если это будет слишком сложно — подложат вам чужих.
Но и при первом варианте, при сотрудничестве с системой, нет никаких гарантий, что в итоге вы сможете разбогатеть настолько, чтобы в какой-то момент остановиться и «уйти на пенсию». Система наркобизнеса не дает никому таких возможностей, кроме тех, кто сам эту систему возглавляет. Все остальные в этой системе — босяки, которым не позволено много зарабатывать, поскольку они тогда становятся не подконтрольны ей.
То же самое относится и к тем, кто думает, что он сможет хоть разок мимоходом попробовать заработать на наркотиках. Разок перепродать, разок перевезти на своей машине партию через границу или доставить от одного торговца другому. Не надо строить иллюзий. Если удастся заработать и не попасть в тюрьму — значит, вам очень сильно повезло. Такие случаи исключение. Такие люди для системы наркобизнеса — одновременно и расходный материал, и сырье, без которого она не может существовать. Как иначе полиция будет показывать политикам и простым людям свою необходимость? Поэтому система сама заинтересована в том, чтобы плодить преступников и тут же их показательно сажать в тюрьмы.
И никакая, даже самая изощренная, дьявольская хитрость не поможет обойти и обмануть эту систему. Хитрость может только на время ее вести в заблуждение, скрыть от нее лишь некоторые детали своего бизнеса.
Так, в итоге никто не узнал и даже близко не догадался о том, что я смог сделать во время своей «командировки» в Китай и на Дальний Восток. Вскоре после моего ареста из России приезжали прокурор и следователь, которые занимались там моим делом. Они знали, что я каким-то образом раздобыл где-то на Дальнем Востоке две тонны сафрола и привез их в Москву. Но толком ничего выяснить не смогли. Ни про мистера Чханга, ни про моих партнеров в Уссурийске и Владивостоке. И уже после я понял, что это были за удивительные и умные люди, с которыми мне пришлось работать во Владивостоке. Мало того, что все документы по нашим сделкам были сразу заменены на совершенно другие, из которых трудно было понять, что на самом деле я ввозил из Китая. Но после там вообще пропали все следы моего пребывания. В один прекрасный день архив местной таможни просто сгорел. Почему, так и не понятно. Просто так случилось. Конечно, мои документы были там ни при чем или, во всяком случае, не главными. Наверняка там хранились документы и по куда более серьезным и крупным поставкам каких-то хитрых материалов, вроде моей «амбры». Надо полагать, просто была ревизия, и все прошлые бумаги как-то очень удачно для моих дальневосточных партнеров погибли в огне. И у них, без сомнения, дела пошли и потом так же хорошо, как и раньше. Однако считать их в моей эпопее исключением тоже никак нельзя. Они ведь не занимались наркотиками. У них был другой бизнес, и сотрудничали мы с ними лишь потому, что все условились, что я не имею отношения к бандитам и наркотикам — я занимаюсь парфюмерным бизнесом. Пусть, может, и немного странноватым.
Что же касается меня, то, несмотря на эти успешные моменты в бизнесе, система все равно меня не отпустила из своих цепких объятий. И порой кажется, что не отпускает до сих пор. После освобождения не очень часто, но с завидной регулярностью со мной пытались знакомиться разные люди — как потом выяснялось, бывшие полицейские или знакомые моих прежних компаньонов, которые осторожно хотели разузнать, куда же делись оставшиеся в Москве 500 кг моей «амбры».
Эпилог
22 октября 2010 года в одном из кабинетов редакции московской газеты раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте! — произнес в трубке мужской голос с сильным иностранным акцентом. — Я хотел поговорить с Артем Ветров. Могу его слышать?
— Его сейчас нет на месте. Ему что-то передать? — беззаботно ответил поднявший трубку мужчина.
Это было вранье. Никакого Артема Ветрова в редакции никогда не было и быть не могло. И ему никто не мог ничего передать. Это был псевдоним, который использовался специально для таких случаев, когда публикации касались не самых приятных историй и персонажей, которые нередко звонили или сразу приходили в редакцию для выяснения отношений. А имя Артема Ветрова, впрочем как и многих других выдуманных авторов газеты, позволяло быстро и безболезненно спровадить жалобщиков и перевести общение в формальную плоскость. Мол, поговорить сейчас некому, пишите письма — мы рассмотрим, дадим ответ.
— Он писал обо мне статью, — продолжил иностранец. — Там все неверно. Я хотел исправить, объяснить, что было на самом деле. Это очень важная информация. Поэтому я очень хотел… хотел с ним поговорить.
— Что за статья это была? Давно вышла? Там именно про вас или вас там упоминают?
— Да, там почти все про меня, — почему-то обрадовавшись, затараторил жалобщик. — Там сказано, что я делал наркотики у вас в России. Это совсем не так. Неправда. Это полиция выдумывала, чтобы прикрыть свои делишки. На самом деле они сами это все делали. Я хочу рассказать об этом, как было на самом деле.
— Так что за статья-то? Она давно была?
— Статья называлась «Таблетки из Таллина». Вот, она у меня есть. Когда вышла… Не помню, несколько лет назад. Но Артем Ветров должен знать меня. Если он писал обо мне так подробно, он должен знать. Но я ему скажу очень удивительные вещи. Он точно обрадуется!
— Вы хотите сказать, что в статье написали неправду? То есть вы наркотики не делали? И вы хотите опровержение?
— Нет, нет. Опровержение, наверное, не надо, — успокоил мужчину иностранец. — Там просто совсем не так, как было. Артем Ветров узнал, или ему, наверное, рассказали там кто-то, конечно, но совсем мало. Десятая часть от того, что было. И совсем не так. Мы делали наркотиков намного больше, миллионами таблеток, и много лет. Не несколько месяцев, как в статье.
Поскольку разговор принимал все более странный оборот, сотрудник редакции перешел к дежурным фразам:
— Мы обязательно разберемся в вашем вопросе. Для этого вам надо изложить претензии в письменном виде. Напишите, что именно не соответствует действительности из того, что сказано в статье, и почему. И обязательно напишите, что вы хотите — какими именно фразами вы считаете нужным что-то опровергнуть. Если хотите что-то добавить, какую-то новую информацию, напишите, посмотрим, как это можно использовать. Для начала можете прислать по электронной почте. Если возникнут расхождения, тогда придется присылать уже в бумажном виде официально. Запишите адрес нашей почты… Извините, вас как зовут?
— Моя фамилия Лухтер. Хельдур Лухтер. Артем Ветров должен наверняка помнить меня. Очень рад, что мы с вами смогли так хорошо поговорить. Я обязательно вам пришлю на следующей неделе. Уже в понедельник, наверное. Думаю, можно будет, если договоримся, вообще отдельную статью делать. Еще больше. Если получите от меня письмо, дайте знать, пожалуйста, что получили, чтобы я не беспокоился.
Положив трубку, журналист застыл над столом в раздумье. Статью, про которую рассказывал по телефону иностранец, он прекрасно помнил. Он сам ее и написал. Теперь вспомнил и имя — Хельдур Лухтер. Очень хорошо журналист помнил и того, кто рассказывал когда-то ту историю, где и как. Но этот звонок со всеми этими знаниями никак не стыковался. Для начала, вообще было непонятно, как это человек смог позвонить, потому как, по всем расчетам, он еще долго должен был оставаться тюрьме. И был ли это действительно Хельдур Лухтер? И что и зачем ему теперь нужно? И еще было странно, что трубку поднял именно автор той самой статьи. Конечно, это была абсолютная случайность, но она добавляла звонку странного иностранца еще большую странность.
Отложив дела, журналист уселся за компьютер и нашел в архиве ту самую статью. Однако ее изучение ничего не прояснило, а еще больше все запутало. Зато подтвердило самое главное — что опасности серьезного разбирательства в суде о защите чести и достоинства или клевете нет. Все, о чем шла речь в статье, было основано на уже состоявшихся приговорах.