Тимур должен был признать, что Кацуро и Игорь, наверное, правы. События начнут развиваться не так, как запланировано, и боты отбросят копыта от паралича. Замысел простой, но вряд ли осуществимый. Но его удивила настойчивость, с которой эти двое, молодой японец и русский, защищали ботов. Что-то странное было в их экспрессивном упорстве.
— Кацуро, Игорь, остыньте, — мягким, но не допускающим возражений тоном произнес Кейтаро. — Зоман не понадобится. Не так ли? — Джеп посмотрел на Тимура.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — качнул головой Тимур.
— Но есть еще один способ… — осторожно включилась в разговор психиатр Лаура Дюпре.
— Это исключено, — оборвал ее Кейтаро. — Я знаю, о чем ты, Лаура. Но ничего не выйдет. Хорт попробовал, и ты знаешь, что с ним случилось.
— Вы не договариваете, — не сдавалась девушка. — Вы что-то утаиваете.
— Ты опять за старое.
— Но Вадим не пошел бы к ним, если б не был уверен…
— Лаура, перестань, — отмахнулся, как от мухи, Кейтаро.
— Никакая программа не сможет их вернуть. — твердо заявила Лаура. Кейтаро сжал губы. Психиатр разошлась: — Вы слепцы! Долбаный междисциплинарный подход привел к тому, что ученые бросаются из одной отрасли в другую, ни в одной не получая основательных знаний. Я уважаю ваши достижения, Кейтаро, но вы невежда в вопросах, касающихся мозга. Вооружившись современными методами и инструментами, вы с Ральфом полезли в мозг, но не имеете представления о психологии. Вы можете расковырять мозг до последнего атома, но понятия не имеете, как он функционирует на макроуровне. — Лаура повернулась к Тимуру: — Тебе сказали, как погибло первое поколение ботов? Таиландские усыновленные близнецы?
— Ну, я слышал об этом…
— Тебе сказали как?
— Да, один мальчик убил другого.
— Он не просто убил, он пытался его изнасиловать. — Психиатр выпятила нижнюю губу. Глаза за стеклами безумно блестели. — И это пятилетний ребенок! Как тебе такое, украинец? Ты хочешь сказать, виновата программа? Чушь. Невозможно запрограммировать организм на действия, к которым он не готов с точки зрения физиологии.
— Этого я не знал. — Тимур хмуро покосился на Ральфа.
— Конечно ты не знал! Потому что никто из этих умников не смог бы тебе объяснить, что произошло. — Лаура повернулась обратно к Кейтаро. — Что должно произойти, чтобы вы перестали лезть туда, куда не надо? Дело не в том, что вам не хватает компетентности, вы должны наконец понять: не все в этом мире можно познать. Во вселенной множество вещей, которые человек не может объяснить, проанализировать или описать формулами, не потому что до них невозможно докопаться, а потому что мы не способны их постичь. И одной из таких вещей является голова!
Кейтаро не реагировал. Лаура продолжила с еще большим напором, подкрепляя слова жестами:
— Вам кажется, что сознание, мышление и речь — наиболее сложные функции организма, которые являются уникальными и приобретаются только со временем после рождения. Но это не так. Человеческое тело — чертовски сложный механизм. Миллиарды разноплановых клеток развиваются и функционируют в тесном сосуществовании. Легкие дышат, сердце качает кровь, желудок переваривает пищу, почки фильтруют кровь и так далее. Эти органы сложны, и управлять ими весьма непросто, однако организм с этим справляется — и справляется сам. Никто его не учит и не программирует. Сколь бы ни были сложны эти данные, они передаются с генами. Они существуют еще в зародыше. Они никуда не деваются при рождении малыша. Так почему бы не допустить, что кроме регулятивной информации и безусловных рефлексов с генами передается еще нечто? Нечто такое, что не может проявиться до трехлетнего возраста, потому что ребенок слишком мал, а после трех лет это нечто глушат сознание и социальные нормы. Нечто бессознательное…
— И что? — сквозь зубы процедил Ральф.
— Ральф, вы любите повторять, что человеческий мозг используется всего лишь на 30%. Задумайтесь: может, это неспроста? Может, за десятки тысяч лет эволюции человеческий организм развил барьер, возвел своеобразную защиту, не позволяющую использовать мозг по полной? Вам не приходило в голову: это оттого, что лучше не трогать остальные 70%? Боюсь, вы выпустили это нечто наружу…
XLIV
После того как совещание закончилось, Лаура подошла к Тимуру.
— Тимур, он разговаривал с ними, — таинственно прошептала она.
— Кто?
— Вадим Хорт. В его кабинете осталось много записей об этом, но после гибели Вадима Джеп забрал их и никому не показывает.
— Ральф говорил мне, что боты не разговаривают, — не поверил Тимур.
— Я не утверждаю, что он разговаривал с ними в буквальном смысле, но каким-то неизвестным мне способом общался с ботами. Джеп упорно не хочет этого признавать.
— Для чего ты мне это говоришь?
— Не хочу, чтобы ты напрасно тратил силы. Ты на ложном пути. Вадим совершенствовал их, но при этом наткнулся на что-то… другое… Что-то сложное, пришедшее из самой глубины их мозга. Боты гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд.
Тут Лаура заметила, что к ним приближаются Такеда и Тиана, замолчала, опустила голову и, не попрощавшись, отошла от Тимура.
На выходе из корпуса Тимура догнал Ральф.
— Как ты себя чувствуешь? — Старый канадец выглядел озабоченно.
— Нормально, — с деланным равнодушием ответил Тимур. — Иду на рабочее место. Хочу поглубже залезть в коды. — На самом деле его зацепили слова Лауры. «Хорт говорил с ними. Общался каким-то неизвестным способом». — Особенно те, которые писал Вадим Хорт.
Они вышли во двор. Воздух быстро прогревался.
— Не слушай ее, — осматривая горизонт, сказал Ральф.
— Кого? — Тимур сделал вид, что не понял.
— Лауру. Это американцы настояли, чтобы в команде был психиатр. Мы долго не могли найти никого, кто решился бы отказаться от практики и поехать в пустыню. Лаура Дюпре оказалась в «NGF Lab» только потому, что ее карьера во Франции рухнула.
— А что случилось?
— Один из ее пациентов повесился во время приема. Она вышла из кабинета на несколько минут, чтобы ответить на телефонный звонок, а когда вернулась, мертвец уже болтался на люстре. Ее выгнали из клиники, и четыре месяца она не могла найти работу.
Тимур пожал плечами. Для него этот факт ничего не означал. Дело в том, что люди часто не видят разницы между психиатром и психологом. Путают их. Психиатр — это профессиональный врач, человек, изучающий психические расстройства, занимающийся их лечением и профилактикой. Психологом может стать всякий, кто умеет слушать и вовремя кивать головой. Когда больной с психоорганическим синдромом вдруг надумал повеситься, это, конечно, неприятно, но что поделаешь — такое бывает. Точно так же кардиолог может потерять пациента, которому приспичило выкурить сигаретку через два дня после перенесенного инфаркта. Однако Лауре не повезло. О ней начали думать как о психологе, который довел клиента до самоубийства. А это намного хуже. Дюпре начали избегать.
— Печально, — сказал Тимур.
— Да. Это я к тому, чтобы ты не принимал всерьез ее слова. Эта девица далека от того, над чем мы работаем.
XLVI
Понедельник, 17 августа, 10:37 (UTC –4)
«EN-2», второй инженерный корпус
Проверив содержание жесткого диска, Тимур убедился, что файла нет. Парень нахмурился. Колеблясь, поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер Ральфа.
— Ральф, должен вас побеспокоить.
— Я весь к твоим услугам.
— Я сейчас разбираю код процедуры, которая управляла ботами во время демонстрационного боя. Сейчас анализирую код отдельных системных функций.
— Возникли какие-то проблемы?
— Не совсем. Я обнаружил, что во всех процедурах, которые в последние три года внедрялись в головы ботов, присутствует вызов функции System.Macros. Я просмотрел модуль System, и оказалось что процедура Macros в нем не прописана. Есть только указатель на нее. Когда в теле основной программы вызывается System.Macros, в модуле System запрос перенаправляется на MacrosVH.MacrosCreate. Модуль MacrosVH подключен напрямую к System. Его код хранится в файле MacrosVH.bcf.
— И?
— Такого файла просто нет.
— То есть?
— Файл под названием MacrosVH.bcf отсутствует. Его нет на винчестере, на котором записаны программы управления ботами. Поэтому я не знаю, зачем Вадим вызывал в каждой программе этот System.Macros.
— Ты уверен, что файла нет?
— Абсолютно. Возможно, он остался в персональном компьютере Вадима… Если такой, конечно, существует… Во всяком случае, он мне нужен.
— Хорошо, я поговорю с Кейтаро.
Тимур удивился. Это и все?
— Ральф, вы не понимаете. Мне кажется, в этом файле и содержится ключ ко всем проблемам.
— Я позвоню. — Он явно не хотел продолжать разговор.
— Хорошо, я буду ждать звонка.
Тимур отложил трубку. Он вспомнил страстную речь Лауры Дюпре во время утреннего совещания. Может, Лаура и попала в «NGF Lab» случайно, но она не была случайным человеком в проекте. Ральф и компания что-то скрывали.
Тимур перевел компьютер в спящий режим. Взял со стола папку с бумагами, лежавшую на краю стола. Вчера он не заглядывал в нее и теперь жалел об этом. Тимур Коршак принялся изучать биографию Хорта.
В папке кроме автобиографии и характеристик Вадима были примеры работ, которые Хорт проводил в московском «МАЙКОНе». Ральф постарался, делая подборку. Старый канадец сделал все, чтобы у Тимура не было необходимости выходить в Интернет.
С первых страниц Тимура удивило, что Хорт не имел никакого отношения ни к разработке искусственного интеллекта, ни к играм, моделирующим поведение людей. Он занимался CAD-системами, разрабатывал программное обеспечение для архитекторов и инженеров. Непонятно было, как он попал и что делал в «NGF Lab»!
Программист увлекся, забыв об обеде. Бекка принесла ему еду прямо в лабораторию. А Ральф все не звонил.