Воскресенье, 30 августа, 18:20 (UTC –4)
«DW», жилой корпус
Напрасное ожидание во втором инженерном корпусе быстро надоело. Тимур перебрался в жилое здание, поднялся в зал совещаний. Тимур включил переговорное устройство, через которое они общались с психосуществом. Передатчик отозвался мерным гудением, а на экране всплыло подтверждение того, что связь установлена.
Какое-то время Тимур ждал, не желая начинать разговор первым. Шли минуты, курсор мигал на исходной позиции. Наконец, Тимур решился:
|► Ты здесь?
И нажал «Enter». курсор переместился вниз, но больше на экране ничего не изменилось. Психосущество не отзывалось.
— Как знаешь, — устало произнес Тимур.
«Может, это и к лучшему», — подумал он.
Тимур осмотрелся. Кроме него, в главном зале никого не было. Его коллеги собрались в комнате отдыха на втором этаже.
Тимур сел за основной компьютер, к которому раньше имели доступ только Джеп, Ральф и Такеда, и запустил его. Попробовал выйти в Интернет. Удалось. Сразу же зашел в свою почту. В папке «Входящие» набралось 138 новых писем. Многовато, даже если учесть, что он не заглядывал сюда уже две недели.
Когда открылся список писем, Тимур понял, почему их так много — почти треть пришла от Алины. В графе «Тема» Алина каждый раз указывала номер своего письма. Всего их было сорок три.
У Тимура потеплело на душе. Он стал открывать и читать подряд все ее письма. Читал с наслаждением. Даже откровенно обидные письма ему приносили радость. Он понимал, что чувствует Алина.
Сорок три письма! Они свидетельствовали о том, что где-то далеко за океаном все еще есть нормальный мир, в котором его ждут дом, друзья, любимая.
Последнее письмо было отправлено поздно вечером 26 августа. Оно было пустым.
Тимур уже собрался писать ответ, когда вдруг заметил еще одно, последнее письмо от Алины, датированное 28 августа. В графе «Тема» стояли три точки.
От: SeaFlower
Кому: Tym_the_Botfucker
Тема: …
Время: 13:33 28AUG
Привет!
Продолжаешь меня игнорировать?
Возможно, тебе неинтересно и ты больше не напишешь. Но все же… Вчера я встречалась с Денисом. Ты должен его помнить. Юрист. Он словно почувствовал, что ты исчез. И мы чудесно провели время. Я даже не ожидала. Он такой милый. Во всяком случае, он отвечает, когда к нему обращаются.
Но все равно. Поскольку ты не отвечаешь, я больше не буду писать.
Удачи тебе, Тимур…
Прощай.
Алина
В одну секунду сладкая благодать утонула в волне черной ярости. Тимур сжал челюсти так, что заскрипели зубы. Он не почувствовал обиды или разочарования. Только неудержимую ярость. Мечты о нормальном мире растаяли. Злость пожирала его. Тимур в сердцах ударил кулаком по клавиатуре. На глаза наворачивались слезы. Парень пересилил себя, не дав им пролиться, но дыхание периодически срывалось. За две недели его идеальная жизнь превратилась в зловонный ад. Теперь он ненавидел весь мир. А больше всего — себя. За то, что, позарившись на большие деньги, поехал в Атакаму.
Впрочем, злость быстро прошла. Она унеслась, как поток грязи во время ливня, оставив после себя страшные разрушения. Что-то оборвалось у Тимура внутри. В груди ничего не осталось. Парень чувствовал себя бесплотным призраком. Без эмоций, без мыслей, без желаний.
Он поднялся, побрел, как лунатик, в спальное крыло, завалился на кровать и попробовал уснуть.
Но сон не приходил. Щеки пылали. В затылке полыхала беспокойная боль.
CIX
Понедельник, 31 августа, 09:10 (UTC –4)
«DW», жилой корпус
Разглядывание мелочей спасало. Помогало не смотреть в собственные глаза.
Тимур чистил зубы, отчужденно рассматривая в зеркале мешки под глазами, впалые щеки и трехдневную примятую щетину. Наверху, в макушке, в самой высокой точке тела, засела боль, медленно расплываясь, заползая холодными ручьями в уши, в виски и лоб. Каждый удар сердца волной прокатывался до самых пяток.
Тимур не спал третьи сутки подряд.
Последний раз парень ощущал нечто подобное на третьем курсе в КПИ, накачавшись «Red Bull’ом» во время зимней сессии. Он устроился на работу программером и, ясное дело, забросил учебу, справедливо решив, что навыки инженера вряд ли понадобятся ему в будущем. Тогда, после четырех банок этого проклятого энергетика сердце неистово скакало, как будто собиралось выдолбить в груди дыру, а башку изнутри распирало так, что, казалось, стоит только напрячься, чтобы пукнуть, и ее разнесет к чертовой матери (новогодняя хлопушка: разноцветное «ба-бах!» — и мозги летят вместо конфетти).
В субботу, после первой бессонной ночи, было легче — его отвлекала работа. Поглощенный решением задачи, мозг не мог отключиться. Ответственность и напряжение удерживали сознание на плаву. Но после того как программа была написана и загружена в голову бота, Тимур стал пассивным наблюдателем. От него больше ничего не зависело. Оставалось ждать.
Он попробовал уснуть, но не смог.
В воскресенье, после того как он прочел последнее письмо Алины, стало еще хуже. Прокручивая в голове один и тот же момент, парень провалялся до рассвета с открытыми глазами. Несмотря на усталость, заснуть не удалось и следующей ночью. Стоило только закрыть глаза, как перед ними всплывала одна и та же картина, от которой тошнило, а тело становилось похожим на размоченную туалетную бумагу. Это было не нервное напряжение. Не опасение, что стимулятор не сработает. И даже не страх смерти. Что ни говорите, а боязнь умереть не способна удерживать человека от сна семьдесят два часа подряд. Было что-то еще. Другое. Более страшное. В конце концов, умереть — это не так уж и страшно. Гораздо хуже жить, осознавая, что…
Набитый белой пеной рот Тимура перекосился. Парень понял, что смотрит себе в глаза. Как удав, он вцепился в собственные зрачки, которые устало поблескивали в зеркале. Хотелось плакать, но глаза были сухими, как натертые шерстью стеклянные шарики. По губам поползло что-то розовое: погрузившись в раздумья, он поцарапал десну. Его лицо перекосило еще больше. Хватит! Так нельзя. У человека в голове есть, без сомнения, не только центр удовольствия, но и центр самоистязания. Если этот центр не отключить, можно сойти с ума. Или сдохнуть.
Он просто должен узнать.
Злобно сплюнув порозовевшую пену в раковину, Тимур вытерся полотенцем, быстро оделся и пошел к выходу из корпуса «DW».
— Ты куда? — окликнула украинца Лаура, когда тот проходил мимо столовой.
Тимур заглянул в дверь. Лаура готовила на завтрак яичницу с сосисками. Сосиски пережарились и воняли горелым на всю кухню.
— Мне нужны пропускные карточки от «EN-2». От входа и от лаборатории.
Лаура махнула головой, указывая на противоположную сторону мраморной столешницы. Карабин с электронными карточками доступа лежал рядом со стойкой для тарелок.
— А зачем тебе? — психиатр оторвалась от сковородки и уставилась Тимуру в лицо. В данный момент украинец выглядел так, как будто собирался на конкурс красоты среди мертвецов, имея все шансы на титул «Мистер Мертвецкая Рожа».
— Хочу кое-что посмотреть, — буркнул Тимур, уклоняясь от ответа.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Чувак, ты дерьмово выглядишь.
Забирая ключи со столешницы, украинец не ответил.
— Как знаешь, — пожала плечами Лаура. — Мы в восемь часов были там с Хедхантером.
Тимур остановился и вопросительно поднял брови. Уставившись в коричневую субстанцию на сковородке, Лаура Дюпре покачала головой:
— Пока что без изменений. Мы подумали, может, их кормить больше, а то они голодные и поэтому не могут… — Девушка запнулась, заметив, что украинец ее больше не слушает и направляется к выходу. — Эй, будь осторожен! — крикнула она вслед. — Рино улегся спать, ты же знаешь. — Лаура хотела добавить еще кое-что, но решила лишний раз не пугать Тимура. И без того парень выглядел как пациент, только что сбежавший из реанимации.
Воздух снаружи еще не прогрелся, и прохладный ветерок окутал Тимура сухим саваном, на миг уняв стук в висках, вызванный бессонными ночами. Но жесткий шорох, неумолчно доносившийся из пустыни, как наждак, царапал нервы. Всякий, кто хоть раз не спал трое суток, имеет представление о гипертрофированном восприятии реальности.
Быстро добравшись до корпуса «EN-2», парень нырнул внутрь. Не заходя в «ясли» (боты в тот момент интересовали его меньше всего), сразу направился в лабораторию программирования.
В громадном, битком набитом электроникой зале появились первые признаки запустения. На потолке аритмично мигали уже несколько ламп. Две вообще не включились. Из вентиляции долетало прерывистое буханье, похожее на кашель. Что-то случилось с рекуператором[117]. Столы, пол и бо́льшую часть аппаратуры покрыл слой серой пыли. Кое-где чернели следы крови, у стены виднелись засохшие остатки рвоты Оскара. В воздухе смешались запах мочи и кислый душок гнилья. За несколько дней высокотехнологический центр превратился в подобие заброшенного подвала.
В углу лаборатории, прикрытые брезентом, остались лежать тела Готто и Тианы. Никто не позаботился о том, чтобы предать их земле или оттащить в холодильник. В воздухе уже чувствовался сильный трупный запах.
Войдя в зал, Тимур побледнел. В лицо бил кисло-сладкий запах мертвечины. Сглотнув слюну, парень направился к телам. Присел на одно колено и поднял брезент.
Глаза Тианы выпучились на него. Живот женщины вздулся от трупных газов. Шея, скулы и руки приобрели темно-синий оттенок.
Превозмогая позывы к рвоте, Тимур подхватил Тиану под руки и отволок ее к «креслу искупления». Кое-как усадив труп, он надвинул ему на голову шлем и включил аппарат.
Подождал целую минуту. Почувствовал, как, холодея, немеют его руки. А потом выключил магнитное поле.